Трибунал для судьи
Шрифт:
Он орал так, что в приемной стихли разговоры. Все слушали, чем закончится его разговор с судьей Струге.
Я встал и молча направился к двери.
– Хотите пари, Игорь Матвеевич? В первый же день после моего отпуска вы предложите мне ставку федерального судьи. На что спорим? Ваш «Форд» против моего заявления об отставке?
– Убирайтесь отсюда, Струге! Вы забылись!
– Грубо. – Я приоткрыл дверь в приемную. – Кстати, в ТЮЗе началась премьера «Красной шапочки». Говорят, вы большой поклонник этого театра – даже во время рабочего дня на служебной «Волге» туда подъезжаете. Так я зайду к вам сразу после отпуска?
Не дожидаясь ответа в виде порции очередной грубости, я вышел и направился на улицу. Что сейчас будет делать Лукин? Звонить Гурову или наоборот – рубить концы? Уверен – первое. Рубить концы не получится по той причине, что он увяз по самые уши. Глупо бить по руке, кормящей тебя. Да и невозможно. Особняки и машина – это доля, полученная авансом в счет реализации Рольфа. А это все равно, что судье занять денег у адвоката. После этого он в твой кабинет будет открывать двери ногой. Попробуй, вякни…
Зато я знаю судью, которая вместе с адвокатами, за счет юридической фирмы, даже летала на отдых в Анталию. Это протеже Лукина Петельникова. Дочь президента инвестиционной компании. Впрочем, хватит об этом. Лучше смотри по сторонам, Струге. Сейчас в Тернове очень часты случаи, когда машины сбивают пешеходов. Потом пешехода хоронят, а водителя ищет ГАИ. Очень часто не находит, впрочем, пешеходу на это уже наплевать…
Ветер насквозь пронизывал и дубленку, и свитер. Говорила мне тогда Саша: «Антон, в дубленке холодно. Давай зимнее пальто тебе купим?». Как она была права, моя милая Саша. Мне сейчас так холодно.
Сев в такси, я назвал улицу и номер дома Шилкова. Не знаю, зачем я это делал. Наверное, все-таки чувствовал какую-то вину за смерть старшины. Не привези я тогда Рольфа в питомник… Однако, не устройся Шилков работать в милицию, он тоже был бы жив. Глупо винить себя в том, в чем не виновен.
Разговор с его женой занял полчаса и убедил меня в том, что уж она-то меня убийцей не считает. Я до этого видел ее лишь пару раз в питомнике, куда она приходила к мужу и оставила о себе хорошее впечатление. Добрая, отзывчивая, рационально мыслящая женщина. Теперь уже – вдова.
– Вы знаете, я как чувствовала. В ту ночь я не могла заснуть. А перед этим не хотелось уходить из питомника. Словно знала, что произойдет страшное.
Я пил с ней на кухне чай и думал о том, как страшно потерять близкого человека. Я сам едва не ошибся, совсем позабыв о Саше. Если бы не Пащенко, я был бы наказан на всю оставшуюся жизнь.
– В половине первого ночи я не выдержала и позвонила Андрюше в питомник. И вот тогда-то мне сказали…
– Кто сказал? – Я отвлекся от своих мыслей.
– Оперативник из ГУВД. Он сейчас ищет Андрюшиных убийц. Ступицын.
– Он в половине первого ночи уже был в питомнике? – напрягся я.
– Да. Приехала проверка из ГУВД – они всегда около двенадцати часов приезжают. А потом туда приехал Ступицын.
Слушая ее неторопливый рассказ, теперь ей торопиться было уже некуда, я вдруг почувствовал, как застучало в висках. Догадка обожгла мой мозг, как кипяток.
– Скажите, – не замечая, что перебиваю ее, спросил я у жены Шилкова, – а вы ранее знали Ступицына?
– Нет, я впервые о нем услышала только в ночь смерти Андрея.
– А Андрей знал?
– Он никогда ни с кем не общался. Все, что интересовало Андрюшу, – это семья и собачки. Он в ГУВД-то старался не ездить, только – когда вызовут…
– Значит, он не был знаком со Ступицыным?
– Нет. Он мне рассказывал обо всех знакомых. А их у него было очень немного. Тем более их у него не могло быть в «убойном» отделе.
Поблагодарив бывшую жену Шилкова за чай, я вышел на улицу. Через полчаса я был в кабинете Земцова.
– Саша, – вместо приветствия бросил я с порога, – узнай, кто приезжал с проверкой в питомник в день убийства Шилкова.
– Я это знаю с ночи убийства. – Земцов встал и протянул мне руку. – Плохо выглядишь.
– Так – кто?
– Майор Савинов, из кадров ГУВД. Он и обнаружил труп. Следом приехал Ступицын. Слушай, ты с Пащенко-то разобрался? Я чувствовал, что ты ошибаешься в отношении него.
– Что Савинов за человек? Ты знаешь его лично?
– Шапочно. Незаметный в ГУВД типаж, старается не высовываться и честно доработать до пенсии. Кстати, любит собак, часто бывает в питомнике, поэтому, когда бывает «ответственным», для проверки всегда выезжает в питомник. А что произошло?
– Пока ничего. – Боль в голове заставила меня сесть на стул. – Кофе есть?
– А то!
Карты из моего рукава стали укладываться в удачный пасьянс. Я боялся ошибиться и снова уйти не той дорогой. Поэтому больше ничего Земцову не рассказывал. Сняв телефонную трубку, я набрал номер Пащенко.
– Ты что делаешь в РУБОПе? – прошипел он, аки змей, едва услышав мой голос. – Мы же договорились, что ты из дома носа не высунешь?!
АОН в «панасонике» прокурора работал безошибочно.
– Вадим, я, кажется, кое на что наткнулся. Боюсь и ошибки, и правды. Слишком все нелепо, но очевидно.
После небольшой паузы Пащенко бросил:
– Через час я тебя заберу из РУБОПа. Сиди там, мотай Земе нервы. Понял?
Что я, глупый, что ли? Конечно, понял.
Глава 4
Потрясенный моим рассказом, прокурор долго молчал. Потом, скинув китель, ушел на кухню. Бормоча: «Да что же это такое делается?», вернулся с двумя бутылками пива. Опять обрушившись на диван, он рявкнул: