Тридцать четвертый мир
Шрифт:
Тот факт, что где-то в густой шерстке учителя Ю пряталась еще и не замеченная им до сих пор шея, немало поразил капитана Планетарной Контрразведки. Но еще больше его поразил вид, открывшийся перед ним, когда он заглянул в страшноватого вида дупло в теле гигантского ствола, в который уперся их путь.
– Так ведь там… не за что ухватиться… Учитель Ю? Там сплошной колодец трухлявый - метров на триста…
– Ты невнимателен… Там - вдоль стенок тянутся лианы… Но они прерываются время от времени - имей ввиду… Но это - только, чтобы притормаживать… Кроме того, дупло имеет определенный наклон… Так что для тебя главное -
Стеная, чертыхаясь и отряхивая с разодранного комбинезона все виды осклизлой грязи, Гвидо дождался внизу, в сумрачном туннеле веселым колобком выкатившегося из дупла учителя и спросил:
– Ну, куда дальше?
– За мной, за мной, человек. И, в основном, вниз. Впереди - еще, кажется, два таких спуска…
– Так что за люди стреляли в нас?
– наконец спросил Гвидо, проделав еще изрядный участок пути и завидев впереди черный провал следующего дупла.
– Вы их нанимаете? Платите им? Никогда еще за все их короткое знакомство, учитель Ю не выглядел настолько обиженным. Он не удостоил Гвидо ответом.
Тот подождал немного и, когда они уже снова стояли перед дуплом, все-таки снова спросил:
– Так кто же хотел нас убить?
– Я напрасно назвал тебя своим другом, тогда, - с горечью сказал учитель Ю, жестом приглашая Гвидо следовать в дупло.
– Ты думаешь плохое о нашем народе.
– Но ведь кто-то приказал этим ублюдкам, ч-ч-ч…
– Эти люди - тоже создания и слуги Тайного Пророка… Только они называют его по-другому… Вперед, человек… Там тебя встретит проводник - мой ученик…
– А вы, учитель, Ю?
– Мне надо быть здесь. Большая беда идет к нам… - И учитель мягко, но достаточно энергично помог, не успевшему вовремя оказать его действиям должного сопротивления, капитану Планетарной Контрразведки пулей кануть в очередное, пахнувшее ему навстречу древесной гнилью, жерло.
Когда Беррил открыл глаза, перед ним стоял тот, кого он и ожидал увидеть - Чурик-Железный-Шпент. Прорвавшийся, конечно, без стука и без доклада. Дюк виновато маячил позади. Наготове.
– Уйди, - сказал ему Барсук. Подождал, пока сказанное будет исполнено, и страдальчески посмотрел на Чурика.
– Я хочу жить, - просто сказал тот. И протянул Бериллу объемистый пакет, завернутый в потертый брезент.
– Вот, забери…
– И ты меня бросаешь?
– За мной грех, Барсук… Дал себе на хвост сесть… Делом этим сам Джакомо занялся - а против Джакомо я - пас…
– Что ты порешь? Джакомо третий год на Планете ни один хрен не видел…
– В том-то и дело, что он лично на… - тут Железный Шпент сделал движение головой куда-то вверх и назад, - на хозяина этих дел, - он кивнул на огромный пакет, - и вышел… через наземную тюрягу, представляешь?.. И сейчас сам ЕГО сюда ведет. На "Проционе". В друзьях они. Ты понял? Ты понял, что со мной сделают, когда узнают, что я - с малолетства в Мафии ходивший, от своих эти бумаги прячу? Нет - я пас в сторону… Ты сам решай…
– Так ты, ведь мог и не знать - ни сном ни духом… Ну поручил тебе Барсук Беррил бумаги какие-то - так ты глаз в них и не запускал, как в честной игре и положено…
– Так-то так, да не так… Тут уже, похоже, головы полетали, Барсук…
– Не паникуй… Ну не сложилось у него… Что-то помешало…
– В таком деле Джакомо одно только может помешать - Костлявая. Забирай бумаги, Барсук, и с хозяином сам решай… эти вопросы.
Берилл потянулся к кнопке звонка:
– Дюк, ты того… Шпенту выйти не мешай… И сам зайди минуты через две… Он подождал, пока останется один, бросил пакет в особый, одному ему известный тайник секретера, и замер в мрачной задумчивости. Даже появление Дюка не вывело его из нее…
"Якопетти кто-то убрал. Логично думать, что Питон. Но о бумагах знает только Шаленый. И Шпент. Надо срочно сбросить бумаги. Если еще осталось время."
– Хорошо еще, что эти двое разминулись, - вслух сказал он.
– Трое, - поправил его Дюк.
– Там кого-то из них дожидается эта баба бешеная - пумоид… С пумой.
Гвидо смахнул с головы упавшие сверху мелкие корешки вместе с землей и белыми, отвратительного вида личинками, и тыльной стороной ладони вытер пот с чумазого лица.
– Долго еще?
Аучч не удостоил капитана ответом.
В сумрачном, зыбко колеблющемся свете свисающих с потолка плесневых грибов, туманным пятном удалялась от него тощая фигура аборигена, и во второй раз Гвидо охватил позабытый с детства страх темноты. Он уже давно повзрослел и твердо усвоил старую африканскую истину: "На самом деле никто не боится темноты - боятся тех, кого можно в ней встретить". Однако здесь, в подземных запутанных галереях гринзейского мира, из глубин подсознания душным туманом всплывал казалось бы навсегда изжитый детский страх темноты. Страх, не имеющий в виду кого-то конкретного, клыкастого или зубастого, а боязнь навеки остаться одному в этих темных бесконечных, запутанных переходах, сплетающихся как клубок змей и неожиданно разбегающихся в разных направлениях десятками извилистых узких проходов.
Гвидо усилием воли подавил минутную слабость и ускорил шаг. За поворотом его ждал проводник. В синеватом свете слабо люминесцирующих гнилушек и переливчатом сиянии Зеленой Плесени его тощая фигура выглядела усталой и по-человечески печальной. Дель Рэй впервые подумал, что "богомольцы", наверное, - редкие гости в Нижних ярусах Леса и, возможно, что нынешнее путешествие доставляет неприятные эмоции не только ему одному. В его душе шевельнулось чувство благодарности к аборигену.
– Извини, приятель, что заставляю тебя ждать. Но этот чертов туннель не рассчитан на мой рост, а идти все время согнувшись, честно говоря, тяжеловато.
"Богомолец" то ли задумчиво, то ли осуждающе покачал узкой головой.
– Не стоит ругать дорогу за ее малые размеры. Тем более, что строили ее не люди Тайного Пророка, которого ты так часто некстати упоминаешь, а Люди Нижней Страны, размеры которых много меньше твоих.
– Что обидного в слове "кротовики"? Почему Нижние Люди его не любят? Аучч наставительно поднял перед собой длинный суставчатый палец, напоминающий гигантскую гусеницу-пяденицу.
– Маленькие пушные зверьки, с которыми вы сравниваете Подземных жителей, лишены разума, а что может быть обиднее для мыслящего существа, как сведение его до уровня животного?