Тридцать дней
Шрифт:
Мы не пошли в покои Ская, как я думала. Он повел меня в малую трапезную, где уже был накрыт стол на двоих. Никого больше здесь не ожидалось. Впрочем, это было понятно. Приглашать свой немногочисленный двор за стол Аквей не стал, понимая, что завтрак превратится в тягостное времяпровождение, которое будет тянуться в мрачной тишине. Да и стали бы есть со мной за одним столом его придворные леоры и лейды? А мне бы кусок в горло не подлез под тяжелыми взглядами…
— Ты сейчас оцениваешь наш завтрак на две персоны, — произнес проницательный Скай, помогая мне сесть за стол, и сбыв меня с мысли. — Скажу сразу, чтобы ты не надумала лишнего и не начала новый круг самобичеваний. Во-первых, общие завтраки у нас проводятся только по праздникам, когда в замке собираются гости. Обычно все едят, когда им удобно. Не считаю нужным выдергивать кого-то из постели, чтобы утолить утренний голод, как не хочу, чтобы кто-то выжидал, пока я соизволю покинуть ложе. С этим у нас всегда было просто. Впрочем, это касается трапезы в любое время. Но, в отличие от утра, на обед стол накрывается на несколько персон. Обычно со мной садились днем за стол человек десять, но чаще я был занят, и обеды проходили без меня. К этому все привыкли. И только на вечернюю трапезу обычно приходят все. Кстати, тетя крайне редкий гость в трапезной, она предпочитает тишину одиночество шумным сборищам. Во-вторых, я приказал накрыть нам с тобой здесь для того, чтобы обитатели моего замка привыкали к мысли, что ты не пленница, и что я отношусь к тебе с почтением. В-третьих, я хочу, чтобы ты сама привыкла к замку и к людям. Чем быстрей это произойдет, тем скорей они начнут приглядываться к тебе настоящей, а не будут видеть призрак, который исчез безвозвратно. Так или иначе, но вам придется начать общаться. Пусть учатся встречаться с тобой без страха и затаенной злобы, а ты учись не прятать глаза и не терзать себя воспоминаниями чужих грехов.
— Но…
— Я — клинок моего Господина, — вдруг произнес Аквей. Я вспыхнула, но он продолжил, не обращая на меня внимания: — Клинок не имеет сознания. Воин не винит меч, пронзивший грудь его друга, он винит руку, направившую смертоносную сталь. Ты всегда была оружием. Это то, о чем ты должна помнить. Таково мое желание, и прошу услышать меня. Нет, не прошу. Я требую, чтобы ты услышала меня.
— Да, Господин, — несколько более язвительно, чем того требовалось, ответила я, и водник обжег меня тяжелым взглядом. — Прости, — тихо попросила я.
— Не сержусь, — ответил он и собственноручно наполнил мою тарелку. Слуг в трапезной не было.
Венн, успевший позавтракать, но косивший глазом на стол, был отправлен суровым создателем в дальний угол и теперь протяжно вздыхал оттуда, шурша по полу хвостом, должно быть, не желая, чтобы о нем забыли. Забыть было сложно, шуршание и сопение практически не прекращалось. В конце концов, не выдержал сам Аквей.
— Ползи сюда, горе мое, — велел он, и змей помчался к «папе», едва не вылезая от радости из кожи вон.
Не став мелочиться, водник отдал обжоре одно из блюд целиком, так что наш завтрак вышел все-таки на три персоны. А вскоре прибежала Искра, без всякого стеснения запрыгнувшая на стол. Крыса поднялась столбиком, усердно шевеля усиками, пока принюхивалась к яствам.
— Живность наглеет на глазах, — отметил Скай, наблюдая за тем, как я отдаю Искре ломтик сыра.
Я лишь усмехнулась. Над столом появилась голова змея, но больше поблажек не добился и был вновь сослан в угол. А через пять минут за ним отправилась Искра, вдруг решившая, что она сама может пройтись по блюдам и подносам.
— В угол, — велел водник, ткнув пальцем в сторону тоскующего змея.
Крыса пискнула, но соскочила со стола и поплелась за Венном. Она пару раз обернулась, однако не встретила сочувствия.
— Завтракай, Ирис, — ласково велел мне супруг, давая понять, что мое заступничество не пройдет.
В это мгновение родился союз «Против Аквея», и, наверное, мы ему даже однажды отомстим, но сейчас, видя складку, залегшую между бровей, возражать воднику не стали. Мы с живностью обменялись понимающими заговорщицкими взглядами и сделали вид, что смирились, на этом спор и вымогательство закончились. Дальше завтрак протекал спокойно. Мы обменивались незначительными фразами, больше для того, чтобы не молчать под грузом мыслей о предстоящем дне.
— Всё, мирное утро закончилось. Пора браться за дела, — сказал Скай, когда я отодвинула пустую кружку, из которой пила душистый травяной отвар.
И словно в подтверждение слов водника, дверь в трапезную открылась, и на пороге появилось еще одно действующее лицо.
— Эйволин, — произнес Скай, отмечая появление бывшей невесты.
Водница на мгновение остановилась, скользнув по мне злым взглядом. После решительно приблизилась и остановилась перед Аквей.
— Доброго утра, мой леор, — сказала Эйволин. Она нервничала, это было заметно и по дрожанию голоса, и по тому, как сминала нежно-голубое платья в кулаках. — Вы не звали, но я сочла за благо поприветствовать вас в это ненастное утро.
— Доброго утра и вам, лейда Эйволин, — ответил Скай. Внешне он был расслаблен и спокоен, но я чувствовала его внутреннее напряжение. Даже настороженность. Кажется, Аквей ожидал от бывшей невесты неприятной выходки. Я, признаться тоже. — Вы вчера сбегали из замка, как мне доложили. Какова причина вашей безрассудности?
Подбородок Эйви задрожал, но она вновь стиснула кулаки, справляясь с подступившими слезами.
— Мне хотелось прогуляться, господин. Последнее время на душе моей неспокойно, — достаточно ровно произнесла женщина.
— Вам лучше?
— Да.
— Отлично. Нам есть о чем поговорить, лейда Эйволин, — Скай откинул в сторону салфетку, которую всё еще сжимал в руке. — Пройдемте в мой кабинет, благородная лейда.
Эйви опустила голову, невесело усмехнувшись.
— И это всё? — вдруг зазвеневшим голосом спросила водница. — Благородная лейда? В ваш кабинет? И не предложите мне разделить с вами стол? Не поцелуете свою Эйви, не прижмете к сердцу? Или же на вашей груди больше нет места для нареченной? Мой господин нынче не обнимает честных женщин, не так ли? Он греет на ней холодных и бездушных змей! — слезы все-таки прорвались наружу. Эйволин закрыла лицо ладонями, стремительно отвернувшись от нас.
Скай бросил на меня хмурый взгляд. Мне следовало уйти, это я понимала и без его немой просьбы. В женщине кричала обида и растоптанное самолюбие. Возможно, она всё еще была влюблена в своего жениха, возможно, просто было сложно расставаться с привычной ролью. Но ей было больно, и эта боль была мне понятна. Поднявшись со своего места, я кивнула Аквею и направилась на выход из трапезной. Венн и Искра устремились за мной, не ожидая ни знака, ни приглашения.
Покидая трапезную залу, я слышала всхлипы Эйволин и негромкий голос Ская:
— Эйви, послушай…
— Поцелуй меня, — потребовала водница.
Я обернулась. Она стояла, глядя на Аквея.
— Поцелуй, Скай.
— Нет, — всё также тихо, но твердо ответил водник, и я закрыла за собой дверь.
В коридоре, освещенном сумрачным светом, лившимся через высокие узкие окна, стоял мужчина, показавшийся мне знакомым. Леор Мунн — вспомнилось мне. Похоже, он сопровождал Эйволин, и теперь ожидал, когда она выйдет. Но вышла я, и мрачный взгляд васильковых глаз прошелся по мне от головы до ног и обратно. Я не отвела глаз, и водник, поджав губы, отвернулся.