Тридцать дней
Шрифт:
Пузырь лопнул, вода хлынула в разные стороны, а я повалилась на холодные камни, умудрившись извернуться и встать на четвереньки, отчаянно закашлявшись. Колени и ладони, конечно, отбила, но боль ощутила не сразу. Некоторое время ушло на то, чтобы прийти в себя. После уселась в лужу, покривилась от ссадин, но усмехнулась:
— Заодно и помылась.
После огляделась. Великая Тьма, темница! Настоящая! Соломенный тюфяк в углу, кособокий стол у стены, один грубый стул, на котором восседала крыса.
— Брысь.
Крыса спрыгнула со стула и деловито удалилась, всем своим видом показывая, что место хозяйки уже занято, и я всего лишь временный гость в ее жилище. Хотелось ответить, что мы еще посмотрим, кто тут гость, а кто хозяин, но как-то вовремя опомнилась и спорить с крысой не стала. Ну ее, лучше уж она, чем я. А меня бы лучше на свободу.
Я поднялась на ноги, доковыляла до отвоеванного стула и уселась на него. Неожиданно вспомнила об одной немаловажной детали. Пощупала шею, но ошейник был на месте, а вот цепь болталась. Я с любопытством осмотрела последнее звено. Его словно разрезали пополам. Похоже так и случилось, когда пузырь сомкнулся, поймав меня в ловушку. Хорошо еще, что я не додумалась высунуть руку или ног. Еще неизвестно, что стало бы с ними… Передернув плечами, я задрала подол, осмотрела разбитые колен и, подняв лицо к потолку, от души пожелала:
— Чтоб тебя перекорежило, изверг.
Изверг появился спустя четверть часа… наверное. Громыхнул засов, дверь открылась, и вошел мрачный водник.
— Живая? — спросил он, заметил мой задранный подол, разбитые колени и поморщился: — Прости, я… не хотел. Не знаю, как это вышло.
— И что дальше? — спросила я, немного забыв, чем в прошлый раз закончилось мое любопытство. — Чем вообще я провинилась? Лавки и стола стало жалко?
— Нет, — хмуро ответил он, а мне вдруг пришла в голову забавная мысль.
После этой ночи меня как-то многого лишили. Вайторис забрал свой дар назад, воин отправил из купальни в темницу. И что, спрашивается, я такого сделала, что не угодила сразу двум мужчинам? Ну ладно Господин, он видел, как я позволяю…
— Бесконечный Хаос, — выдохнула я, тут же помотала головой и протянула: — Не-ет… Не может быть… Нет!
— Что — нет? — насторожился бывший пленник.
И я растерялась. Поняла, что не знаю, что сказать. Спросить, что ему снилось, или прямо: «Дорогой, не совокуплялся ли ты со мной этой ночью?». Да нет… Как?! Одно дело Вайтор. Во мне его кровь, его огонь, я принадлежу ему… Кровь? Не-е-ет, ну, нет же! Если его затащило в мой сон на самом деле, тогда Вайторис взбесился, выходит, не зря, и тогда я и… Великая Тьма, нет, нет и нет! Ничего не было. Не было!
— Ты плакать собралась?
— Обойдешься, — буркнула я, перестав страдальчески кривиться. — Меня будут кормить? Я уже чистая, можешь пощупать.
— Пощупать, — эхом отозвался водник, вдруг зло сплюнул и стремительно покинул темницу, бросив на ходу: — Сейчас накормят.
— Пощупать, — повторила я и замотала головой. — Ну уж нет, никаких щупать.
Вскоре к раздражению и злости на свой необдуманный поступок прибавился холод. В моей темнице было сыро, холодно и мрачно. И даже маленькое окошко под потолком не радовало скудным дневным светом, проникавшим внутрь, потому что кроме решетки на этом окошке ничего не было, и прохладный воздух гулял мерзким сквозняком, обещая мне скорую простуду.
Какой дар я ждала теперь? О, нет! Не дар имени Господина, с ним встречаться мне как раз резко расхотелось. Оказаться рядом с ним, зная, что он увидел в странной реальности, сотворенной сном, или им самим, мне совсем не хотелось. Испытать силу его гнева, будучи смертной? Ну уж нет, увольте. Пусть сначала перебесится. А если умирать, то хотя бы с гордо поднятой головой, а не стоя на коленях. Так что пересижу бурю у водника, целей буду.
А вот дар огня мне бы совсем не помешал. Зубы уже выбивали дробь, меня трясло, как в лихорадке, и согреться не удавалось, сколько я не прыгала по своему узилищу то одной ноге, то на второй. Да и прыгала я босая, потому что обувью меня снабдить вчера забыли, а каменный пол, и без того ледяной, был еще и покрыт водой из лопнувшего пузыря. Убирать ее никто не спешил, а иначе исчезнуть воде было некуда. Ни стока, ни тепла.
— Н-н-ненавижу в-вод-д-дника, — отстучала я зубами и забралась на стол с ногами, чтобы хоть так сбежать от воды.
Протяжно вздохнув, я прислушалась к себе. Нигде пока не зудело, не кололо, не жгло. Только холод. На злость и размышления сил уже не осталось, все мысли сосредоточились вокруг одного желания — согреться. Ничего так не хотелось, как сменить одежду, завернуться в теплое покрывало и усесться подле камина с кружкой горячего травяного настоя.
Ш-ш-ш. Я вскинула голову, вглядываясь в сумрак. Вода на полу шла рябью, больше ничего подозрительного не наблюдалось. Но рябь могла появиться от ветра, врывавшегося в окошко, и особо значения этому я не придала. Подтянула колени к груди, натянула сверху подол, обняла их руками и сжалась в комочек, ища хоть какого-нибудь тепла. Перед глазами стояла спальня Вайториса и огромный камин в виде головы чудовища с беснующимся пламенем в распахнутой в оскале пасти…
Ш-ш-ш…
— Покажись! — громко произнесла я. Постаралась, чтобы окрик казался властным и угрожающим, но мне всего лишь хотелось скрыть неприятный испуг, скользнувший по позвоночнику стайкой мурашек.
Вода заволновалась сильней…
— Бесконечный Хаос! — вскрикнула я, отползая к самой стене, у которой стоял стол.
Волнение воды продолжалось, оно становилось сильней и сильней, пока не появилось течение. Оно неспешно двинулось по кругу, вновь ускорившись. Вода вдруг отделилась от стен, поднимаясь в воздух, задела меня, и я едва не слетела со стола от неожиданной силы. А вскоре посреди темницы кружил настоящий вихрь, закручиваясь в спираль. Уплотнился, сузился, и вот уже по стенам, по потолку, по полу хлещет жгут воды. Он метался, словно объятый агонией, и мне пришлось скатиться со стола, чтобы не попасть под мощный удар. Жгут задел стол, и он отлетел, грохнул об стену и рассыпался на части. Забилась в угол, не в силах даже пискнуть. Слишком давно я не ощущала паники и даже сразу не поняла, что трясет меня уже от нее, а не от холода. О последнем я забыла, как только поняла, что в любое мгновение меня может расплющить и изломать, как убогий стол.
Я видела, как на верхнем конце жгута вытягивается морда с уже знакомыми белесыми глазами. Наконец водяной змей шлепнулся на пол и уставился на меня, приоткрыв прозрачную пасть, а в его чреве отчаянно билась захваченная в ловушку крыса. Это было жуткое зрелище. И, несмотря на всю мою толстокожесть, равнодушие и цинизм, я вдруг ощутила забытое — жалость.
Сделала осторожный шаг из своего угла, змей остался неподвижен, только, не отрываясь, смотрел на меня. Я выдохнула, поджала губы и боком протиснулась к стулу, упавшему, но чудом выжившему в том безумии, что недавно творилось в темнице. Перехватив свое оружие, я выставила его перед собой ножками вперед. Змей поворачивал голову, следил за мной, но по-прежнему ничего не делал.
— Что смотришь, тварь? — спросила я.
Змеиный хвост дернулся, зашуршав по полу, но вновь создание водника не попыталось напасть. Лишь следило, не отводя глаз. Я перевела взгляд на тело змея. Крыса уже почти не боролась. Зверек вяло шевелил лапками, наконец, совсем замер и медленно поплыл по прозрачному телу. Загнала страх поглубже, одарила водяное чудище надменным взглядом, он не шевельнулся, и я рванула к тому месту, где виднелась несчастная крыса. Размахнулась, насколько позволили силы смертной, умноженные испугом и гневом, вернувшегося ко мне. На Вайториса, на воина, на проклятое порождение, на себя, в конце концов.