Тридцать дней

Цыпленкова Юлия Валерьевна

Однако стыдиться мне было нечего. Напротив, при мысли, что мой мужчина долгое время принадлежал лейде Аллиерт, кровь вскипала в жилах, уничтожая всякое сочувствие. И в моих глазах Эйволин превращалась из жертвы в воровку, с детства примерявшей на себя чужую одежку. И пусть ей внушили, что эта одежка с ее плеча, но все-таки она принадлежала мне, а своего отдавать я никому не собиралась. Так что после того, как чета Мунн покинула пределы замка Аквея, я вздохнула полной грудью.

Следующие ночь и день прошли спокойно, если не считать происшествия с купанием Войтера. Воспоминания, должно быть, щадя меня, не спешили вновь выбить почву из-под

ног, давая время свыкнуться с тем, что уже успели показать. Сживалось плохо, тяжело, и, не будь со мной рядом Ская, я бы ушла в себя, отдавшись застарелому и забытому горю. Но водник не давал мне остаться наедине с собой ни одной минуты. Подозреваю, что он и без личного осмотра озер знал, что материала нам на сотворение не хватит. Потому прогулка была предназначена для того, чтобы отвлечь меня и занять мысли делами, а не воспоминаниями. Мой милый Скай… Даже страшно представить, что его могло не появиться в моей жизни. Не войди я в тронный зал в черном замке, куда притащили пленников, не отдай мне пленного Вайторис, и сейчас я не тонула бы без оглядки в глазах-озерах. Хвала всем Высшим Силам, что всё вышло именно так, и никак иначе!..

С обитателями замка мои отношения пока никак не складывались. Из всех, кто остался в древней твердыне, со мной без всякого напряжения общались только трое: сам Скайрен Аквей, лейда Тей и Войтер. Остальные оставались подозрительными и отчужденными. Я не лезла к людям, давая возможность просто привыкнуть к тому, что я рядом, и что угрозы от моего присутствия никому нет. Чтобы ухаживать за собой мне хватало собственных рук. Для общения у меня были Скай и Тейда. Провидица охотно вступала в беседу, отвечала на вопросы и даже немного рассказала мне о моем супруге, когда мы встретились за вечерней трапезой.

А всё началось с бахвальства нашего старшего леора. Заметив в коридоре Войтера, Скай вспомнил о недавнем происшествии, которое привело к купанию молодого леора. И если до этого мой водник крепился, то тут, заметив, как я кивнула бедолаге, не выдержал. Сварливый и желчный супруг оказался мил до крайности и вместо того, чтобы оскорбиться на замечание:

— Что-то ты не спешила осадить наглеца, — я расплылась в улыбке, любуясь фыркающим Аквеем. Заметив мой счастливый оскал, Скай и вовсе превратился в ежа: — Чему ты радуешься, женщина? А негодую, а она млеет!

— Ты такой милый, — призналась я.

— Я не милый, — заупрямился суровый творец. — Я киплю от гнева, не смей умиляться!

— Не могу, — повинилась я, продолжая улыбаться.

Но в покоях его тетушки, куда мы были приглашены на вечернюю трапезу, водник меня все-таки довел. Устав слушать его шпильки, я проворчала:

— Если человек родился с дурным характером, его уже ничего не исправит. Представляю, каким противным мальчишкой ты был в детстве.

— Неправда, — тут же задрал нос Аквей. — В детстве я был милым ребенком.

— Сорванцом ты был, невыносимым сорванцом, — усмехнулась провидица. — Непоседливый, упрямый, неугомонным и спорым на выдумки и проказы.

Водник возмущенно округлил глаза:

— Какая невероятная ложь, родная! — воскликнул лицемер. — Я был хорошим мальчиком.

— Угу, — кивнула Тейда, орудуя ножом и вилкой. — Очаровательным ребенком ты действительно был, одни глазищи чего стоили. Гадость сделаешь, а как попадешься, так глазами своими хлоп-хлоп, и вроде сердце оттаяло. Чем и пользовался маленький негодяй.

— Ну, это уж и вовсе оговор, — независимо передернул плечами Аквей, не желая признавать грехи детства. — Не помню ничего подобного.

— А я помню, — Тей сделала глоток из кубка и вновь взялась за нож. — Например, как с дружком своим, Эйвилом, учителю в его снадобье сонного зелья подмешали. И как в суп накидали мыльных шариков, а потом ждали, пока у благородных леоров пена изо рта пойдет. Думали, что те будут разговаривать, а с их языков буду срываться мыльные пузыри. И как спящему архивариусу покрасили его прекрасную белоснежную бороду, пока он спал, разморенный сытным обедом. Старик так гордился своей бородой, а они ему ее в радугу превратили. А постарше стал…

— Довольно!

— Что же творил наш благородный господин, когда стал постарше? — полюбопытствовала я.

— Да что делал? Подпоил ночную стражу и сбежал в деревню на танцы. Утром пьяного и полуголого в замок на возке доставили. Спал стервец. Мордаха довольная, залюбуешься.

— А полуголый отчего? — я с интересом посмотрела на супруга.

— Жарко было, — соврал он, не моргнув глазом. — Упрел…

— Угу, — вновь кивнула провидица. — Уж больно коленца деревенские выделывают шустрые, угнаться пытался. А уж в танцах, или за дочкой старосты…

— Тетя!

— Так там была еще и дочка старосты? — живо откликнулась я.

— Да кого там только не было! — сварливо воскликнул водник. — Хватит уже!

— Хватит так хватит, — пожала плечами тетушка. — А был еще случай. С тем же Эйвилом…

— Ты же согласилась закончить, — досадливо покривился Скай.

— Так я и не рассказываю, что тебя в возок из сарая загрузили, где ты с дочкой старосты… упрел.

— Какие любопытные танцы вышли, — хмыкнула я. — А с Эйвилом что?

— За деревенскими девушками на реке подсматривали, — тут же откликнулась провидица. — Эйвил-то с берега, а наш наглец форму сменил, всех перещупал…

— Всё! — ладонь водника с громким стуком опустилась на стол. — Как старший мужчина в роду и глава клана, повелеваю прекратить обмывать мне кости. Оставьте мои детство и юность в покое.

— Значит, про то, как лазал в окно к вдове…

— А вот это не мой грех, — усмехнулся Аквей. — Это уже Эйв чудил, кстати, поддавшись на призыв веселой вдовушки. Я тогда всего прикрыл друга.

— За дружбу пострадал? — с сочувствием спросила я.

— Да какой там, — отозвалась Тей. — Затрещину от отца получил, да день в конюшне отработал, навоз выгребал.

Поглядев на высокомерную физиономию водника, я решила не острить. Потом… успеется. Лейда Тей, весело сверкнув глазами, вновь стала невозмутимой. Скай, посопев еще немного, расслабился. Дальше беседа потекла в иное русло, но на тетушку Аквей до конца ужина косился с подозрением, что дало понять, провидица обладает и более «страшными» тайнами из прошлого моего супруга. Я решила как-нибудь порасспросить ее, когда уже можно будет вздохнуть спокойно.

Пока же расслабляться было рано. То, что Вайторис никак не проявляет себя, не означало, что он беспечен и не ожидает нападения. Ожидал, и мы со Скаем это прекрасно понимали. Пятьсот лет назад я уже приводила под стены черного замка рать магов, чтобы уничтожить ложного бога. Сколько раз пыталась убить его в одиночку? Наверное, столько же, сколько умирала сама. Разумеется, Вайтор предвидел наше появление, как и то, что я вновь пойду к башне с Кристаллом Реальностей, потому что иного пути не было. Как не было времени на долгою и тщательную подготовку.