Тридцать дней
Шрифт:
— Прости, — прошептала я. — Это слабость…
— Будь слабой, — Скай взял мое лицо в ладони и вновь заставил смотреть на себя. — Я твоя сила и крепкое плечо. Твоя память — твой стержень. Она возвращается к тебе, чтобы ты знала правду, чтобы вспомнила, кто настоящий виновник. Будь слабой, но не хрупкой. Оплачь и будь готова к драке. За них, за себя, за всех нас, за этот мир, Ирис. Он принадлежит тебе, а не предателю и убийце. Вайторис не должен больше погубить ни единой жизни. Довольно он пировал на костях. Пролей свои слезы, освободись от боли, а я подставлю плечо, когда пошатнешься.
— Ты мой стержень, — вымучено улыбнулась я.
— Древняя неженка, — хмыкнул Аквей.
— Мерзавец, — я снова улыбнулась и стерла слезы.
— И весь твой.
— Мой, — эхом повторила я и потянулась к его губам.
Скай ответил на поцелуй, после отстранился, заглянул в глаза и поднял на руки.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, укладывая меня на постель. — Я буду с тобой.
Аквей лег рядом, я устроилась на его плече и закрыла глаза. Лежала и прислушивалась к мерным ударам сердца водника. Его ритм был успокаивающим, а может всё дело в том, что Скай окутал меня волной нежной заботы, и это уняло огонь, бушевавший в душе. Нужно было обдумать всё, что вспомнилось на свежую голову, потом…
— Я люблю тебя, — услышала я шепот Ская. Крепче обняла его и, наконец, провалилась в беспокойный, но все-таки сон.
Когда я проснулась, Аквея уже не было рядом. За окном уже давно рассвело, и солнечные лучи залили опочивальню сиянием нового дня. Открыв глаза, я встретилась со взглядом голубых змеиных глаз. Венн уместил голову с края постели и смотрел на меня, не мигая.
— Доброе утро, мальчик, — хриплым со сна голосом произнесла я.
Змей заворчал, подбираясь ближе. Он почти уткнулся носом мне в подбородок, лизнул и затих. Я улыбнулась ему, подняла руку, желая погладить, и тут же под боком кто-то закопошился. Это оказалась Искра. Она выбралась из-под мягких складок покрывала, которым я была укрыта, и уселась рядом с Венном.
— И тебе доброе утро, — сказала я крысе.
— И тебе доброе утро, ягодка, — последовал ответ.
Я подняла взгляд и встретилась с глазами-озерами. Скай приблизился к ложу, присел на его край, не потревожив наших питомцев, и сплел свои пальцы с моими:
— Прости, мне пришлось ненадолго уйти, — сказал он, поглаживая мое запястье. — Как ты?
На миг прикрыла глаза, прячась от пристального взгляда.
— Я выгляжу чудовищно, да? — спросила я, думая о том, что после ночных слез мое лицо опухшее, глаза, наверное, красные…
— Красивей женщины я не видел, — ответил Скай, и я вновь посмотрела на него.
Аквей был серьезен, и лишь уголки губ едва заметно приподнялись, наметив легкую улыбку.
— Врун, — проворчала я и уткнулась лицом в подушку, снова спрятавшись, теперь уже по-настоящему.
— Лежебока, — парировал водник.
Он ухватил меня за плечи, вынудив развернуться, затем усадил и укоризненно покачал головой, как только я вновь попыталась сбежать в уютные объятья подушки и покрывала. Мне не хотелось никуда выходить, не хотелось вновь кому-то что-то доказывать. И всё, что мне было нужно — это побыть наедине с собой. Но Аквей остался глух к моим желаниям. Он окончательно вытащил меня из постели, поднял на руки и направился в сторону умывальни.
— Я без тебя не справлюсь, — негромко сказал он.
— Они будут слушать тебя лучше, если меня не будет рядом, — попыталась я возразить, но Скай отрицательно покачал головой и произнес
— Ты нужна мне.
И я не смогла не ответить:
— Я с тобой.
— Это лучшие слова на свете, — улыбнулся водник.
Продираясь сквозь внутреннюю опустошенность, я заставила себя умыться, одеться, собрать волосы. Убрала с лица следы ночных рыданий. После обернулась к Скаю, ожидавшему меня, сидя в кресле, и кивнула, показывая, что готова.
— Созидающему нельзя зацикливаться на своей боли, иначе она выжжет его изнутри, — Аквей повторил слова моего отца, услышанные через подслушанные воспоминания. — Действие — враг уныния. Скоро тебе станет легче.
— Да, — кивнула я, соглашаясь. — Ты, как всегда прав, жизнь моя.
— Рад, что истину ты ухватила сразу, — хмыкнул водник, ненадолго прижался к моим губам и, отстранившись, велел: — Нос кверху, творец. Мир ждет великих деяний, и мы дадим ему их.
— Напыщенный индюк, — помимо воли улыбнулась я.
— Живоглот по-прежнему твой, грубиянка, — надменно возвестил Скай. — Но потом.
Он подтолкнул меня к дверям, и вскоре мы уже шли по переходам замка, спеша навстречу с магами. С теми, кто решил поверить нам и остался. Что-то изменилось. Пока мы направлялись в трапезную, где собрались гости замка, я начала замечать перемены. Древние стены мне вдруг показались холодными и безжизненными. Я нахмурилась, озираясь вокруг себя в попытке отыскать, что меня смущает, а затем поняла — свет живых искр исчез. Еще вчера он лился отовсюду, сегодня ненавязчивый след присутствия людей в старом жилище потух. Сразу стала заметна мрачная тишина и отчужденность. Сам воздух, казалось, пропитался унынием и одиночеством.
— Они ушли, — отстраненно пояснил Скай, заметив мою тревогу. — Челядь, знать, кое-кто из воинов. Поэтому я был вынужден уйти. Я не стал удерживать. Кто верен, тот остался. Кто не верит своему господину, не нужны мне.
— Они верят тебе, — невесело улыбнулась я. — Но не верят мне.
— Большая часть из них о тебе знала только из страшных сказок, в которых больше вымысла, чем правды. Ты не причиняла им зла, но люди предпочли не слушать разум, им привычней застарелые страхи. Пусть идут с миром.
— Тебя расстроил их уход.
— Меня расстроило то, что я столько лет доверял трусам и предателям, — неожиданно зло ответил Аквей. — Если челядь я могу простить, то леоров нет. Они бросили главу своего клана в тот момент, когда он больше всего нуждался в их преданности. Пускай катятся к Тьме. И это даже хорошо, что они сбежали сейчас, а не с поля брани. За спиной мне такие не нужны.
— Отвага и честь, мой мальчик, давно стали лишь красивыми словами.
Скай и я, остановившись при первых звуках голоса лейды Тей, дружно развернулись ей навстречу. Я полуприсела, приветствуя пожилую женщину, Аквей тепло улыбнулся.