Тридцать дней

Цыпленкова Юлия Валерьевна

— Элиа, — зовет он.

Мама прибавляет шаг, она уводит за собой огневика.

— Элиа!

Он останавливается, но я успеваю снова упасть за кусты.

— Ирис! — кричит мама. Осторожно раздвигаю ветви и вижу, как она машет рукой туда, где меня нет. — Беги, Ирис! Убегай!

Вайторис тут же срывается с места и бежит за мамой.

— Беги!!! — изо всех сил кричит мама, продолжая махать руками в ту сторону, где меня нет.

Мама уводит огневика всё дальше, и я, наконец, могу выбраться из кустов и убежать в противоположную

сторону, но… Не выдерживаю. Огибаю дом с другой стороны, выглядываю из-за угла и вижу, как в маму летит огненная плеть, обвивает ее горло и рывком откидывает назад.

— Не пущу! — вскрикивает мама, стремительно поднимаясь на ноги. Она сбивает с себя огонь и вскидывает руки. Волна чистой энергии земной стихии сметает Вайториса с ног.

Земля трясется, трава высыхает в мгновение ока, змеятся трещины. Они разрастаются, и огневик едва успевает перекатиться, чтобы не попасть в ловушку, из которой уже лезут корни деревьев, чтобы опутать его. Мама выплескивает всё, что было скоплено в ней. Несколько мгновений она еще стоит на ногах, покачивается, но держится. Даже с расстояния мне заметна ее бледность.

Вайторис поднимается на ноги. Корни деревьев, извивающиеся рядом, вспыхивают ярким пламенем. Огневик приближается к маме. Я вижу, как она вытаскивает из кармана передника нож и выставляет перед собой. Руки ее слабы, и нож выпадает из пальцев, а следом падает и мама. Вайторис склоняется над ней…

— Нет!

Огневик стремительно оборачивается. Я выхожу из-за угла. Под натиском ярости, охватившей меня, отступает страх перед убийцей. То, что я сейчас чувствую, не должно руководить Созидающем. Это уничтожает дар, но остановиться я уже не в силах. Призываю стихию, и она откликается, закружив вокруг меня ласковым зверем. У моих ног и вправду уже лежат два зверя. Они призрачны, всего лишь сгустки силы, но они послушны моей воле, и я спускаю их.

Две бесплотные сущности срываются с места. Они почти с меня ростом, не похожие обликом ни на одно существующее животное. Звери мчатся огромными скачками, и следом за ними начинается клубиться пыль. Земля вновь содрогается, трещины разрастаются. Мои посланцы перепрыгивают их, продолжая свой стремительный бег. Их пасти оскалены. В пыльном облаке особенно хорошо видны контуры их могучих тел. Навстречу им устремляются огненные змеи, перекрывая путь к огневику.

— У котенка прорезались зубки?! — весело кричит Вайторис.

Подвластные мне, пыльные облака сворачиваются в вихрь, налетают на «змей», сталкивают в ширящиеся трещины, и звери уже рядом с убийцей. Он смеется. Забавляется. Я для Вайториса такая же соринка, как миллионы других, кружащиеся вокруг. Он даже позволяет моим порождениям приблизиться, а затем вспыхивает пламя, и за моей спиной раздается:

— И все-таки еще котенок.

Я разворачиваюсь. Вайторис стоит за моей спиной. Он с интересом разглядывает меня, а у меня нет сил сдвинуться с места, я пришпилена к месту этим взглядом. Огневик поднимает руку, проводит кончиками пальцев по моему лицу, затем опускает ладонь к шее.

— Прости, так нужно, — тихо говорит он, и пальцы сжимают мое горло.

— Твое обоснование… — сипло выдавливаю я, цепляюсь за руку убийцы, пытаясь отодрать ее от своего горла, но мне не тягаться с ним.

И когда сил на борьбу не остается, Вайториса отрывает меня невидимая сила, а затем яростная волна захлестывает огневика. Вода собирается вокруг него плотным коконом, заключая в свою прозрачную темницу. Я падаю на землю, со свистом втягивая воздух. Надо мной склоняется папа.

— Там мама, — сиплю я.

Отец срывается с места. Он спешит к маме, а я сижу на земле и смотрю, как красноволосый мужчина сражается с водной стихией. Он не может разорвать кокон, как не старается. Поворачиваю голову, и мой взгляд упирается в Региниса. Водник совсем не похож на себя обычного. Его лицо искажено бешенством, глаза сияют бликами света, грудь тяжело вздымается. Даже взгляд… Исподлобья, с примесью ненависти. Такой Регин меня пугает, но я сижу тихой мышкой, опасаясь отвлечь его, и пропускаю момент, когда Вайторис освобождается.

Водяной кокон исходит паром, огневик вскипятил его, и пар пропустил пленника. Но отдышаться он не успевает, Регинис снова атакует. Вайторис вспыхивает, но не успевает исчезнуть, водник блокирует ему отход. У меня не хватает ни сил, ни смелости смотреть на их драку. Я отворачиваюсь и вижу, как отец прижимает к себе маму. Она свисает с его рук безжизненной куклой. Осознание приходит сразу — мамы больше нет. Это как удар под дых. Воздух в одно мгновение покидает мои легкие. Слезы текут по щекам, и я даже не понимаю, что кричу, бесконечно повторяя:

— Мамочка!

Мой крик отвлекает Регина, она пропускает удар огневика. Оборачиваюсь, водник оплетен огненными жгутами. Регинис на глазах превращается в человека, состоящего их воды. Его тело исчезает в траве, но огненные силки вынуждают вновь проявиться.

— Регин, — с ужасом шепчу я, и мои звери, растаявшие, когда я почти умерла в руках огневика, вновь рядом.

Они набрасываются на Вайториса, валят с ног…

— Уходи, — папин голос подобен удару плети. Сухой, резкий.

Он выступает вперед, закрывая меня собой.

— Регин, уводи ее, — всё также сухо велит отец.

— Ты один не справишься, — водник уже на ногах.

— Уводи! — голос отца гремит громовым раскатом. — Я знаю, что делать. Драка ни к чему не приведет.

— Тер…

— Спаси мою дочь! И сына… Они всё, что у меня осталось.

— Не пойду, — я мотаю головой. — Никуда…

Договорить не успеваю. Регинис рывком поднимает меня с земли и привлекает к себе. Я пытаюсь вырваться, но водник прижимается к моим губам, и всё меняется, Зеленый холм исчезает. Там остаются только Вайторис и мой отец…