Тридцать дней
Шрифт:
Я сделала шаг к нему, решив, что можно возобновить прерванный опыт, приблизилась вплотную, но Аквей посторонился и негромко велел:
— Уходи.
Проследила взглядом линию его губ, посмотрела в глаза и… послушно кивнула. Уже когда шла в сторону своей спальни, несколько раз ущипнула себя. Больно мне не было, а хотелось, чтобы очнуться. Меня выгнали, и я ушла?! Вот так просто? Послушно? Я?! С ума сойти! Я точно еще в бреду. Что за мягкость? Что за покладистость? У меня в голове теперь желе? «Отдает человечиной». Бр-р… Еще пару шагов, и я резко остановилась. Нет, не могу я так уйти. Развернулась.
— Вот это помнишь? — зло спросил Скайрен, вдруг
Нет, это совсем не был тот поцелуй, полный желания и чувственности, и все-таки пол ушел у меня из-под ног. Вцепилась пальцами ему в плечи, не удержала полустон-полувсхлип. Позволила языку водника скользнуть мне в рот и с жаром ответила. Реальность поплыла, и то, что всё зашло дальше поцелуя, я поняла только тогда, когда руки Скайрена подхватили меня под ягодицы, поднимая вверх. Я с готовностью обхватила его бедра ногами и лишь коротко вскрикнула, когда он вдавил меня в холодную поверхность стены.
— Ненавижу тебя, — выдохнул он мне в губы. — Но хочу до одури.
Ответить я не смогла, потому что Аквей вновь целовал меня. Я откинула голову назад, и горячие влажные губы заскользили по моей шее, покрывая ее быстрыми смазанными поцелуями. Мой новый хрипловатый стон унесся к высокому потолку, а потом…
— Скай…
Дрожащий голосок прилетел откуда-то издалека и остался не услышан, Скайрен жадно целовал меня…
— Скай!
Он повернул голову, кажется, не сразу понял, что его невеста стоит недалеко от нас и смотрит, как ее жених собирается овладеть другой.
— Эйви, — все-таки отозвался водник. Мотнул головой, стремительно обернулся ко мне, туман желания в его глазах таял, оставляя осознание происходящего.
Я увидела изумление, недоверие, потрясение, гнев и отчаяние. Всё это так быстро пронеслось в синих глазах, что я только успела сильней сжать руки вокруг его шеи:
— Только посмей бросить меня на пол, — зашипела я, глядя ему в глаза. — Если помнишь, я ушла. Ты догнал меня.
Не бросил, поставил на ноги почти аккуратно. После этого поправил свою одежду и ледяным тоном ответил:
— Больше не догоню.
— Я опять переезжаю?
— Да, — бросил он и поспешил за рыдающей Эйволин, умчавшейся прочь из покоев.
Бежит в сад, поняла я. Отлично, поисковый дар всё еще со мной. Неплохо. Я прошла мимо змея, он пополз за мной, как-то укоризненно булькая.
— Помолчал бы, — отмахнулась я. — Даже я стражников не жрала.
— Брль-буль, — весомо ответил змей.
— Ты прав, с голодухи какую только дрянь в рот не потащишь, — согласилась я и снова посмотрела на него. — И где все-таки моя Искра?
Змей философски промолчал. Я одарила его подозрительным взглядом, но на морде водяного создания царила невозмутимость. В спальню я его не пропустила, закрыв перед носом дверь. Сделала несколько шагов и обернулась на шум льющейся воды. Наглец просочился в щель под дверь бесформенным потоком, вновь собрался в знакомую форму змея, и я поняла — хвастается.
— Ты научился менять форму, — с уверенностью произнесла я.
Змей качнул головой, свернулся в клубок и замер, прикрыв глаза. Уже хотела возмутиться и прогнать его, но промолчала, сообразив, что бедолаге просто скучно. Аквею не до своего создания. Он вечно занят: то решает, как спасти мир, то терзает страстью свою невесту. А змей, обнаруживший немалый аппетит и непритязательность в еде, может, и рад бы ползать за создателем, но оставлен им охранять меня. И думаю, не просто так. Люди готовы меня порвать, особенно узнав, что опасная Игнис Сиел сейчас безобидней малого дитя. И пусть это временно, но свернуть мне шею могут в любую минуту, несмотря на запрет своего господина. Слишком сильны страх и ненависть, чтобы сдержаться, когда можно прослыть героем, раздавившим гадину. Однако Аквей, пусть и из собственных соображений, позаботился о моей безопасности, и теперь никто не осмелится сунуться ко мне. И это замечательно.
— Иди сюда, — велела я.
Змей открыл глаза и с готовностью приблизился. Что ж, охранник может стать защитником, а в ситуации, когда создатель мало заботится о своем создании, узник имеет возможность сделать врага союзником. Этим я и собиралась заняться.
— Тебе дали имя?
Змей печально булькнул. Впрочем, когда Аквею было заниматься созданной им тварью, он ублажал Эйволин. Неожиданно вспомнила, как она стонала, извиваясь на Скае, и ощутила жгучую неприязнь к бесцветной невесте своего похитителя. Настолько острую, что захотелось свернуть ее тонкую шейку.
— Этого еще не хватало, — проворчала я, машинально поглаживая гладкую голову нового приятеля. Всплеск эмоций был непонятен и неприемлем. Мое вечное равнодушие давало сбой за сбоем, это начинало напрягать. Затем опустила взгляд водяное создание и тряхнула головой, отгоняя невероятно приятное видение, как я вырываю живое горячее сердце из груди светлой мямли. После этого вернулась к насущному: — Итак, имени у тебя нет. Но всё живое должно иметь имя. Оно определяет местоположение сущности в книге Судеб, и, стало быть, тебя нужно именовать. — Змей слушал меня, не спуская глаз с лица. — Нарекаю тебя именем Венн, что означает друг.
Тело змея вдруг сверкнуло бликом, таким же, какой я видела в глазах Аквея, и от хвоста потекла белесая муть. Венн взвился, завыл, словно ощутил боль, а затем упал к моим ногам, замер и слабо булькнул. Только бульк этот был похож на вздох. Я оглядела его и присвистнула. Венн больше не был прозрачным, муть затянула все его тело, более всего напоминая… кожу.
— Венн, кажется, ты обретаешь плоть, — задумчиво произнесла я. — Любопытно…
Любопытно, как я смогла дать толчок к новому обращению? Или виной всему снова стала наша странная связь с Аквеем? Заломило в висках. Слишком много вопросов, слишком мало на них ответов. От бесконечного «почему?» голова шла кругом. И в это мгновение я ощутила дикую тоску по Вайторису, рядом с которым было всё просто и понятно. А что я не понимала, он объяснял, и вопросов не оставалось.
Теперь же отвечать было некому. Вряд ли Скайрен понимал больше моего, да и мало верилось, что он снизойдет до разговора со мной, особенно после того, как чуть не взял меня, забыв обо всем на свете. О том, что я пленник и враг, о невесте, о змее, торчавшем неподалеку, о том, что нас может застать тот, кто вхож в покои хозяина замка. И самое поганое, что в этом мы были похожи. И, несмотря на то, что мной изначально двигал исследовательский интерес, желание ощутить в себе плоть водника оказалось слишком сильным, чтобы назвать это потребностью изголодавшегося тела. Кажется, нам и вправду стоит держаться друг от друга подальше. По крайней мере, пока я не пойму, как разорвать связь, зародившуюся в тот момент, когда я опоила изможденного пленника вином со своей кровью. Уж лучше мне дождаться в тишине и покое, когда распустятся все цветы на моем теле, после этого сравнять замок Аквея с землей и вернуться к Господину, чтобы вновь всё стало простым и понятным.