Тридцать монет на сундук Мертвеца и тринадцать зомби в придачу
Шрифт:
Я счастлива.
Я снова посмотрела ему в лицо, а он тяжко вздохнул. Весь его вид говорил о том, что он очень жалеет, что решил мне помочь.
— Ну и чего ты на меня теперь все время смотришь? — как-то обреченно спросил он.
— Скоро узнаешь, — я счастливо улыбнулась. — Прости за чай. И за все остальное.
— Ты точно не в своем уме, — заключил он.
— Уходи, — мне до такой степени хотелось насладиться своей свободой, что я едва ли не подпрыгивала.
Он разочарованно посмотрел на меня, а потом развернулся и отправился к выходу. Монеты остались у него, и я была счастлива от этого. Пусть теперь он с ними развлекается, а мне хватило.
Неважно, что все мои слуги бездвижны. Неважно, что зачарованная лопата пришла в негодность. Главное то, что я теперь не проклята!
А с остальным разберусь. Теперь, когда мой мир перестал быть таким унылым, это не потребует большого труда!
Нужно срочно идти гулять! Смотреть на людей и нелюдей, наслаждаться их видом, радоваться тому, что они — живые!
От избытка чувств я чуть не забыла, что на мне ночная рубашка, поверх которой накинут плащ. Но какое-то шестое чувство сказало мне, что для первой свободной прогулки нужно приодеться.
Приодеться было тяжело без служанки, но я справилась. Напялила на себя лучшее платье: из кремового бархата, украшенное шелком и кружевами. Корсет затянула кое-как, но тут уж ничего не поделаешь… Натянув перчатки и плащ, я, счастливо улыбаясь, шагнула за порог своего дома, намереваясь гулять всю ночь.
Улица, как назло, была пуста. Вот честное слово, совершенно пуста! Когда такое было? Город никогда не спит, а сейчас еще и не слишком поздно!
Но ничего, я все равно была полна решимости найти людное местечко. В конце концов, в Городе Тысячи Рас целая прорва всяких баров, ресторанчиков и прочих питейных заведений, где каждую ночь гуляют сотни существ! А у меня повод хорошенько выпить!
Вот, например, бар «Пьяная Роза». Совсем недалеко, прямо за углом!
Туда-то я и отправилась, весело посвистывая. Мысли о Даге не терзали меня, кроме того, что я свободна, я вообще ни о чем больше думать не могла! Ничего, справится. Он — мужик, в конце концов, они вообще менее эмоциональны. Может, ему вообще понравится жить в мире мертвых с пустыми глазами?
Ну а что? Мало ли…
Поднявшись на крыльцо, я решила повеселиться. И открыла дверь с ноги, чтобы привлечь как можно больше внимания. Пусть они на меня смотрят! Пусть. Я хочу видеть их живые глаза!
Но что-то пошло не так. Совсем не так, как я хотела. Потому что, когда я переступила порог «Пьяной Розы» на меня уставилось порядка двадцати… мертвецов.
Я сглотнула, не веря в то, что вижу.
— Зд… расте, — прошелестела я, вглядываясь в их лица. Зомби. Они все были зомби!
Они все были ДЕМОНОВЫМИ ЗОМБИ!!!
— Девка, ты чего? — пробасил какой-то здоровяк с вываливающимися орбит глазными яблоками.
Я чего? Я ничего! Я… кажется, сейчас начну очень громко кричать и топать ногами. Только мысль, что вся эта мертвая орда примется меня утешать (или не утешать, но точно парочка поближе подойдет), останавливала меня от этого шага.
— Я… так…
— Дверь зачем ломать? Совсем людишки совесть потеряли! Ты что, надписи не видела? — зомби за барной стойкой грозно посмотрел на меня пустыми глазницами. При этом он продолжал натирать бокал какой-то тряпкой, и меня от этого действия почему-то замутило.
Какой еще надписи? Погодите-ка, кажется, я начинала припоминать… Чтоб меня! «Пьяная Роза» — бар для оборотней, вендиго и прочих лохматиков! Людей здесь не обслуживают!
— Да ладно тебе, Кэмпбелл, не ругайся. Смотри какая миленькая. И стерва, наверное, как моя соседка, — рядом со мной оказался один из посетителей. Кажется, оборотень.
— Пусть валит отсюда, — буркнул бармен. — Выпроводи ее, Артих. Сейчас навоняет здесь своим людским духом, до полнолуния не выветрится!
— Это кто еще здесь воняет, — буркнула я, от расстройства забыв, что я стою посреди бара, до отказа заполненного не самыми дружелюбными и безобидными существами.
— Точно, стерва! — восхитился тот, кого назвали Артихом, и, схватив меня за плечи, потащил к выходу. — Не место тебе здесь, девчонка. Человечкам вообще лучше не соваться сюда, а уж тем более таким тощим, как ты.
— Я не тощая, — попыталась огрызнуться я.
— Угу. Хотя, по сравнению с одной моей знакомой ты за пышку сойдешь! — хохотнул Артих. — Вали отсюда!
И с этими словами он вытолкнул меня на крыльцо и закрыл дверь.
Мир снова перестал быть живым, и сейчас, оказавшись на морозе, я действительно могла себе позволить поорать, потопать ногами, повыть…
Но на душе внезапно стало пусто, будто вместе с миром мертвой стала и я. Надежда умерла, едва родившись, и сейчас единственной моей мыслью было: «а пошло оно все к демону».
Толком ничего не видя перед собой, я отправилась обратно домой, вяло вспоминая, есть ли у меня веревка, и где она лежит.
Еще мыло нужно. И люстра повыше. Я больше не могу. Я устала. Лучше бы не было этих минут свободы, лучше бы я не вспоминала, что потеряла, схватив те проклятые монеты десять лет назад. Я ведь почти привыкла к этой жизни! Может, и привыкла бы окончательно, но проклятие не давало мне смириться с судьбой.
А сейчас, когда я вспомнила, что это такое: быть по-настоящему живой и жить в по-настоящему живом мире, утрата этого подкосила меня окончательно.
Зайдя домой, я приступила сразу к делу: нашла в кладовой веревку, хорошенько намылила ее, с пятьдесят второго раза смогла завязать нужный узел, закрепила петлю на люстре в гостиной.
На самом деле, то ли я в процессе успела вздремнуть, то ли просто все делала медленно, но когда я встала на табуретку и закинула на шею петлю, за окном уже занимался рассвет.
Ну и ладно. Какая разница-то?
Больше ничего не мешало мне перестать жить.
Вздохнув в последний раз, я закрыла глаза и решительно спрыгнула с табуретки, надеясь, что сразу же сломаю шею и умру.