Тридцать монет на сундук Мертвеца и тринадцать зомби в придачу
Шрифт:
— Пролистал, — ответил Даг и положил руку мне на плечо. Меня бросило в жар.
Его рука была теплой. Он был живым. На данный момент — он единственный, кто может меня согреть…
Еще чего! Это все компотик виноват, иначе я бы подобные мысли мне и в голову бы не пришли!
— Чего лапаешь? — я скинула его руку и снова попыталась открыть дверь.
— Опять? — он не сдавался. Схватив меня уже двумя руками за талию, он потянул меня назад, явно не собираясь выпускать меня в одиночку. — Закапываться собралась? А чего лопату забыла?
Упс… а ведь про лопату я действительно забыла… Неужели Даг прав, и проклятие продолжает играть со мной свои злые шутки?
— Не собралась, — я перестала сопротивляться. — Отпусти.
— А что тогда? Куда тебя опять Падший понес? — поинтересовался он, не спеша убирать руки с моей талии. Мне даже показалось, что он… гладит?
— Перестань меня лапать! — снова рассердилась я.
— Тебе не нравится? — в его голосе проскользнули бархатные нотки, как будто он меня не от прогулки отваживал, а соблазнял.
— Нет, — отрезала я. — Отпусти.
Он с очевидным сожалением подчинился. А потом развернул меня к себе и, обняв ладонями лицо, впился в мои губы поцелуем.
Это еще что за нежности с утра? Какого демона он все время ко мне лезет?
И почему, Падший меня разорви, я не сопротивляюсь? Мне же это не нравится! Совсем не нравится! Где моя лопата, мне нужно срочно кое-кого убить!
Наверное, я все-таки не протрезвела. Потому что мысль прикусить ему язык улетучилась в тот же момент, как возникла, а в следующий момент я обнаружила, что с удовольствием целую этого нахала в ответ.
Я же теперь умею, и почему-то тот факт, что именно Даг научил меня этому нехитрому делу, стал решающим. В конце концов, это можно будет использовать… как-то… потом придумаю, как…
Его руки вновь оказались у меня на талии, а еще я осознала, что он меня снова куда-то тянет, но сейчас, когда у меня кружилась голова от его поцелуев, а внизу живота поднималось неведомое чувство, я совершенно не хотела ему мешать.
Потом лопатой получит хорошенько. Потому что чувствовать себя размякшей желейной субстанцией мне еще не приходилось.
Вот за это и получит!
Я не знаю, сколько времени прошло, но в один прекрасный момент мы оказались возле дивана, на котором он еще недавно так сладко посапывал. Его поцелуи становились все более жадными, а руки — все более смелыми. Стянув с меня плащ, он опустил меня на диван и… все закончилось.
А я обнаружила, что мои руки связаны магическими цепями.
— Ты… — я задохнулась от гадкого чувства разочарования. Да он же просто хотел меня остановить таким способом!
«А ты что подумала?» — ехидно спросил внутренний голос. Вот где ты раньше-то был, а?
Как выяснилось, цепи были только началом. К дивану меня прижимали ремни, и я даже пошевелиться толком не могла.
— Отпусти меня немедленно, ублюдок! — закричала я, с ужасом понимая, что мои глаза наполняются слезами.
Я ведь поверила ему. Его губам. Его рукам. Теплу его тела. А он… он меня обманул! Никогда не прощу. Никогда!
— Прости, Хельга, — в его глазах не было торжества, наоборот, в них было какое-то затравленное выражение. — Но закопать себя в могилу я тебе не дам.
— Да я не собиралась закапываться, придурок! — я судорожно задергалась, пытаясь избавиться от пут. Щеки горели от унижения, а на губах я до сих пор чувствовала прикосновения губ Дага. Слезы с удвоенной силой начали проситься наружу.
Стоять! Да будь я проклята, если расплачусь в присутствии этого подонка! Хотя… я ведь уже проклята. Что мне терять?
И я разрыдалась. Позорно и горько.
— У меня же с собой даже лопаты не было, — сквозь всхлипывания вытолкнула я. — Я хотела… хотела…
— Я знаю, что ты хотела, — Даг подошел ближе и несмело провел ладонью по моей щеке, стирая слезы. — Но ты… Хельга, это проклятие. Это монеты. Может, ты действительно потихоньку избавляешься от их чар, но они все равно побеждают. Я так думаю, что как только ты решаешь жить по-настоящему, происходит какая-нибудь дрянь, опускающая тебя обратно на дно.
— Происходит, — подтвердила я, — Например, какой-то гад сначала целует, а потом связывает.
— Я тебе жизнь спасаю, идиотка, — зло прошипел он.
— Ты мне ее портишь!
— Я заставляю тебя чувствовать. Неважно, что. Главное — избавить от тоски.
Ах это он меня от тоски спасает! Ну погоди, точно улопачу. И будешь отдыхать. Вечно…
— Ненавижу тебя, — прошептала я. — Ненавижу…
Я очень хотела спросить его, почему на него проклятие действует по-другому. Он тоже видит всех мертвецами. Но он явно не унывает. Не «грешит». А значит…
А что это значит.
Плевать! Я больше не разговариваю с этим гадом. Пока не освобожусь.
И тут я поняла, что совершенно зря тут рыдаю. У меня же зомби есть! Я же их еще не закопала! Ну держись, паразит… сейчас я заставлю тебя заплатить за все!
А особенно за то, что мне сейчас так унизительно больно от того, что поцелуй был просто уловкой.
Как бы мне отдать приказ своим слугам, чтобы Даг не заметил? Он так и продолжал стирать слезы с моих щек, глядя на меня с сочувствием.
— С чего ты взял, что меня опять ведут монеты? — спросила я, чтобы хоть что-нибудь спросить.