Тридцать первый выстрел
Шрифт:
Но долго размышлять мне над этим вопросом не дали.
– Тридцать Первый, они идут. Я насчитал двадцать одного бойца. Одного из них я уложил, другого, кажется, ранил. Требуется ваш «ствол». И тридцать один патрон. Впрочем, и двадцати одного хватит. Я же тоже иногда буду стрелять…
Дойти быстро мне помешал телефонный звонок. Звонил полковник Казанцев.
– Вадим Александрович, к сожалению, должен разочаровать. Я подозреваю, что телефонная трубка, которую мы пытались найти, находится глубоко под броней. Если на БМП, о которых вы говорили, стоят средства радиационной защиты – а на некоторые машины такие средства ставятся, – то искать бесполезно. У sim-карты слишком слабый сигнал, чтобы его можно было отыскать.
– Я их не видел. Обе машины прибыли уже после моего вылета.
– А тот, кто выделял, что-то может сказать?
– Я позвоню генералу. Правда, у нас бой начался…
– Я сам позвоню, – полковник Казанцев проявил понимание ситуации. – Не буду вас отвлекать. Мой следующий звонок сильно помешает?
– Если не буду отвечать, значит, сразу ответить не могу. Если не сложно, повторите звонок минут через пять.
– Договорились, Вадим Александрович…
Я поспешил дальше, радуясь тому, что не пошел напрямик через ельник, а обогнул скалу по краю, где была возможность передвигаться быстро. Но радость моя была, как оказалось, преждевременной. Снизу раздались сразу несколько очередей, и я едва успел присесть, спрятавшись за край скалы. Пули застучали по стволам елей над моей головой. Если бы среди бандитов оказался хотя бы один стрелок моего уровня, капитан Волоколамов не дождался бы меня. Но очереди, как я определил по звуку, раздались не спереди, а сбоку. Одновременно стреляли не менее четырех автоматов, причем два из них были «АК-74», а два – «АК-47», о чем говорили звуки выстрелов. Значит, Волоколамов каким-то образом прозевал прорыв группы бандитов.
– Тридцать Первый, бандиты слева от скалы!
– Поздно, доктор, я уже умер, – отозвался я. – Это они в меня стреляли. Как ты их пропустил? Почему не сообщил?
– Я их не видел. Там идет каменная гряда. От нас кажется, что она является частью противоположного склона. Но, похоже, между грядой и склоном есть проход. Они там и прошли. Визуально я насчитал пятерых.
Волоколамов дал две короткие очереди.
– Стреляли четверо.
– Один, видимо, бережет патроны.
Он дал еще одну очередь – и тут же раздалась ответная пальба. Но теперь стреляли не в меня, а в капитана. И снова четыре ствола.
– Достал кого-нибудь?
– Нет, я отвлекаю их внимание, чтобы вы пройти смогли.
– Мне уже идти нельзя. Нужно проконтролировать подъем. Отпусти их. Работай по тем, что впереди. Кстати, этих пятерых ты в общий список не включал?
– Нет. Я их не видел. Значит, всего против нас двадцать шесть человек.
– Нормально. Не так уж и много. Патронов хватит.
– У меня запасного рожка нет, в дельталете остался.
– Там я не видел…
– Под моим сиденьем лежал. Может, в «тележке» где-то валяется…
– Стреляй одиночными. Я возвращаюсь к камням.
– Понял.
Волоколамов в самом деле понял, потому что тут же раздались один за другим два одиночных выстрела. В ответ на них со стороны бандитов раздался шквал огня. Происходило именно то, что я и предполагал: бандиты прикрывали свою группу прорыва. Меня огонь со стороны фронта не доставал, и я имел возможность стрелять по группе прорыва. Но я пока берег патроны. Неизвестно, сколько нам нужно будет продержаться. У меня в автомате уже начатый магазин, запасной тоже остался под сиденьем. Когда я выбирался из «тележки», автомат висел у меня на груди. А когда автомат на груди, как-то не думаешь о запасном магазине. Сработала привычка, согласно которой запасной магазин всегда находится в специальном кармане «разгрузки». Но мы с капитаном Волоколамовым, оставив свои бронежилеты, не стали перецеплять ремни крепления наших «разгрузок» и оставили их на базе.
К счастью, ни на одной из моих ног не было украшения в виде гипса, как у Волоколамова, и мне было вполне удобно ползать. И потому вскоре я уже оказался в месте, к которому стремился. У меня не было необходимости подходить вплотную к выложенной мною стене из камня. Но я занял позицию в кустах на уступе, с которого было видно верхнюю часть подъема на нашу скалу. Осталось только
Мне было видно, как пять человек, наклонившись, одолевают подъем. Он был крут, и бандиты, помогая себе, были вынуждены опираться руками в колени. Четверо первых были вооружены автоматами. Последний, самый мелкий, автомата не имел, но тащил на плече тубу гранатомета РПГ-7. Если у него нештатная граната, то он в состоянии накрыть нас с Волоколамовым осколками, даже если мы будем на расстоянии пяти-шести метров друг от друга. Штатные гранаты в данной ситуации использовать смысла нет [14] . Уничтожение гранатометчиков в нашей с Волоколамовым ситуации должно стать первоочередной задачей, поскольку попадание такой гранаты даже в дерево над нашими головами чревато градом осколков на наши головы. Прицельная дальность стрельбы из РПГ-7 составляет в среднем триста метров, из РПГ-7Д – пятьсот метров. Судя по тому, что Волоколамов, разглядывая бандитов, не увидел гранатомет, это был РПГ-7Д, который можно разобрать для удобства переноски. Значит, нам следует быть осторожнее, не подпуская гранатометчика близко. Впрочем, бандиты, как правило, начинают стрелять из гранатомета с дистанции метров в пятьдесят… В любом случае следует быть осторожнее.
14
Штатная граната для РПГ-7, выпускаемая российской промышленностью, – бронебойная и предназначена для уничтожения бронетехники противника. Осколочные гранаты мы не выпускаем. Однако гранатомет РПГ-7 состоит на вооружении более чем в тридцати странах мира, и многие из них производят к гранатомету нештатные осколочные гранаты, применяемые для поражения живой силы противника. Наши войска столкнулись с этим еще в Афганистане, когда душманы использовали против советских войск осколочные гранаты китайского и пакистанского производства. Эффективность такого использования гранатомета была очевидна. Тем не менее это не изменило ситуацию, и российская промышленность по-прежнему не выпускает осколочные гранаты.
– Никифорович, как дела? – спросил я, не слыша стрельбы.
– Их не видно, Тридцать Первый. Попрятались. Ждут, видимо, действий обходной группы. Не хотят зря под пули соваться.
– У меня тут снова гранатометчик. Судя по всему, РПГ-7Д. Если увидишь впереди такого, выбирай его сразу.
– Опять гранатометчик! Сколько же их в банде?
– Хаттаб требовал, чтобы гранатометчик был в каждом джамаате. Значит, должно быть три. Одного я сверху подстрелил. Один здесь. Может быть, один против тебя. Но не исключено, что их больше. Попал в руки ящик с гранатометами, вооружили всех, кому досталось… Сколько их в ящике, не помнишь?
– У гранатомета индивидуальный ящик.
– Значит, несколько ящиков… Будь осторожнее.
– Понял, командир. Как там ваши подопечные? В зоне видимости?
– Идут… Все, Никифорович, у меня трубка звонит.
Я не отговаривался, прекращая разговор. У меня в кармане в самом деле завибрировала трубка мобильника. Вытаскивал я ее аккуратно, без резких движений, чтобы не привлечь внимание противника.
– Тридцать Первый! – голос генерала раздался раньше, чем я успел поднести трубку к уху. – Ты где?
– Ведем бой, товарищ генерал, – отозвался я. – Если вынужденно прерву разговор, не обессудьте, это будет боевой необходимостью.
Пятеро бандитов уже подходили к финишной черте, за которой была их смерть, а мне отводилась роль черного ангела, провожающего их в преисподнюю. Я внимательно следил за происходящим. С места моего наблюдения не было видно сооруженной нами изгороди, но с другой точки мне не было бы видно подъем.
– Понял тебя. Пока слушай. Два боевых вертолета обещают выделить в течение часа…