Тридцать Шесть Валентинок

Куин Джулия

– О, Дэвид, – сказала она, сдерживая эмоции, – я тоже люблю тебя. Я не думала, я даже не понимала, что это значит любить, пока я не встретил тебя.

Он коснулся ее лица, нежно, почтительно, и она подумала, что может сказать гораздо больше о том, насколько она его любит, но тут увидела нечто очень странное…

– Дэвид, – спросила она, – почему в Вашем кабинете разбросано столько бумаги?

Он попятился и вдруг начал носиться по комнате, пытаясь собрать каждую упавшую валентинку.

– Так, ничего, – бормотал он, выхватывая мусорную корзину и запихивая в нее клочки бумаги.

–

Совсем ничего, – сказала она, усмехаясь при виде его стараний. Она никогда не думала, человек его размеров и с его манерой поведения может так суетиться.

– Я только… Я… ах… – Он наклонился и поднял очередной мятый листок бумаги. – Ничего особенного.

Сюзанна заметила, что он пропустил один листок, закатившийся под стол, она наклонилась и схватила его.

– Дайте мне, – Дэвид стремительно оказался рядом с ней и потянулся за листком, чтобы забрать его.

– Нет, – сказала она, улыбаясь, размахивая листком достаточно далеко от него, так, чтобы он не мог до него дотянуться. – Мне любопытно.

– В нем нет ничего интересного, – пробормотал он, делая последнюю попытку выхватить его.

Но Сюзанна уже разгладила его. Есть очень много вещей, о которых я хотел бы написать, прочитала она. Например, Ваши глаза…

И все.

– Что это? – спросила она.

– Валентинка, – пробормотал он.

– Мне? – спросила она, пытаясь утаить ноту оптимизма в своем голосе.

Он кивнул.

– Почему Вы ее не закончили?

– Почему я не закончил ни одну из них? – возразил он, махнув рукой вдоль комнаты, пол которой был усыпан множеством других незаконченных валентинок. – Поскольку я не мог выразить, что хочу сказать. Или возможно я знал что, но не знал, как я хочу это сказать.

– Что же Вы хотели сказать? – прошептала она.

Он шагнул вперед, взял обе ее руки в свои.

– Вы выйдете за меня? – спросил он.

На мгновение она лишилась дара речи. Волнение, читающееся в его глазах, загипнотизировало ее, наполняя ее собственные глаза слезами. Наконец, задыхаясь на каждом слове, она ответила:

– Да. О, Дэвид, да.

Он поднес ее руку к губам.

– Мне следует отвести вас домой, – прошептал он, но, казалось, подразумевал совсем не это.

Она ничего не ответила, она не хотела уходить. Не сейчас, по крайней мере. Она хотела насладиться этим мгновением.

– Это будет правильно, – сказал он, но его рука обвилась вокруг ее талии, придвигая ее поближе.

– Я не хочу уходить, – прошептала она.

Его глаза вспыхнули.

– Если вы останетесь, – сказал он мягко, – вы не сможете остаться невинной. Я не могу… – Он остановился и сглотнул, словно пытаясь удержать себя в руках. – Мне не хватит сил удержаться, Сюзанна. Я всего лишь человек.

Она взяла его руку и прижала к своему сердцу.

– Я не могу уйти, – сказала она. – Теперь, когда я здесь, теперь, когда я наконец с Вами, я не могу уйти. Пока не могу.

Без слов его руки нашли пуговки на спине ее платья, ловкими плавными движениями освободили их одну за другой. Сюзанна задохнулась, как только почувствовала, как прохладный порыв воздуха коснулся ее кожи, сопровождаемый потрясающей теплотой рук Дэвида. Его пальцы скользили вверх и вниз по спине,

нежные словно перышко.

– Вы уверенны? – внезапно прошептал он ей на ушко.

Сюзанна закрыла глаза, тронутая его беспокойством. Она кивнула, затем заставила себя произнести вслух:

– Я хочу быть с Вами, – прошептала она. Это должно было быть сказано – для него и для нее.

Для них.

Он застонал, затем поднял ее и понес через комнату, ногой открыв дверь, ведущую в…

Сюзанна посмотрела вокруг. Это была его спальня. Обстановка была соответствующая. Пышно отделанная и темная, в высшей степени мужская, с богатыми темно–красными портьерами и балдахином над кроватью. Когда он уложил ее на массивную кровать, она почувствовала себя женственной и чрезвычайно греховной, нежной и любимой. Она почувствовала себя обнаженной и уязвимой, хотя ее платье все еще свободно висело на плечах. Он, казалось, понял ее страхи, и отошел от нее, чтобы снять с себя одежду прежде, чем приблизиться к ней. Он отступил назад, его глаза не отрываясь смотрели в ее лицо, пока он расстегивал пуговицы на манжетах.

– Я никогда не видел ничего более прекрасного, – прошептал он.

Она не видела тоже. Она наблюдала за тем, как он раздевался в свете свечей, и она была поражена его чисто мужской красотой. Его рубашка упала на пол. Она никогда до этого не видела голую мужскую грудь, но она не могла предположить, что существует кто–то другой, кто мог бы сравниться с Дэвидом.

Он плавно скользнул на кровать, оказавшись рядом с нею, его тело идеально подходило ей по длине, его губы нашли ее в голодном поцелуе. Он касался ее с благоговением, мягко стягивая вниз ее платье, пока от него не осталась только воспоминание. Сюзанна задержала дыхание, пораженная ощущением кожи против ее грудей, но так или иначе у нее уже не было времени на смущение, поскольку он перекатил ее на спину, вжимая свое тело в ее, издавая хриплые стоны, когда устраивал свои все еще одетые бедра между ее ногами.

– Я мечтал об этом, – шептал он, приподнимаясь ровно на столько, чтобы посмотреть ей в лицо. Его глаза жгли ее, и хотя тусклый свет не позволял различать цвета, она чувствовала его голодный взгляд, горящий страстной яркой зеленью.

– Я мечтала о Вас, – сказала она застенчиво.

Его губы изогнулись в опасной мужской улыбке.

– Скажите мне, – мягко приказал он.

Она покраснела, чувствуя, как жар распространяется по всему ее телу, но, тем не менее, прошептала:

– Я мечтала, что Вы поцелуете меня.

– Вот так? – пробормотал он, целуя ее в нос.

Улыбнувшись, она покачала головой.

– Вот так? – спросил он, легко касаясь губами ее губ.

– Немного похоже, – согласилась она.

– Или, возможно, – размышлял он, его глаза сверкнули дьявольским светом, – вот так. – Его губы прошлись вниз по всей длине шеи, еще ниже по выпуклости ее груди, пока не накрыли ее сосок.

Сюзанна издала тихий стон удивления… который быстро перешел в низкий стон удовольствия. Она никогда не думала, что возможны такие вещи, или что существуют такие ощущения. У него были безнравственный рот и шаловливый язык, и он заставлял ее чувствовать себя падшей, развращенной женщиной.