Тридцать Шесть Валентинок

Куин Джулия

Дэвид почувствовал, что его рука слегка напряглась на ее талии. Она не пыталась облегчить его задачу, но с другой стороны, у него не было причин ожидать, что она это сделает. По правде говоря, он восхищался ее гордостью, уважал то, как она вела себя искренне и мужественно, словно не позволяя обществу диктовать ей то, как и за что она должна судить себя.

Она была замечательной девушкой, с немалым удивлением осознал он.

– Он должен был сказать, – неосознанно он повторил ее слова, – но не сделал этого, и я обязан принести извинения.

Сюзанна подняла поникшую голову, посмотрела на него почти удивленно и сказала:

– Разве Вам не кажется, что извинения

были бы более ценны, если бы их принес Клайв?

Дэвид улыбнулся без тени юмора в глазах.

– Действительно, но поскольку я вижу, что он этого не сделал. То я, как Мэнн–Формсби…

Она фыркнула, что совершенно его непозабавило.

– Как Мэнн–Формсби, – сказал он снова, повысив голос, затем вновь понизил его, поскольку несколько соседних танцующих пар посмотрели с любопытством в их сторону. – Моя обязанность, как главы семьи Мэнн–Формсби, – исправился он, – принести извинения, если член моей семьи совершает бесчестный поступок.

Он ожидал возражений, и действительно, она немедленно открыла рот, в ее глазах вспыхнул мрачный огонь, но затем внезапно она тихо выдохнула, казалось, передумала. И когда она, наконец, заговорила, то произнесла:

– Спасибо. Я принимаю Ваше извинение от имени Клайва.

В ее голосе слышалось спокойное достоинство, что–то, что заставило его захотеть привлечь ее ближе к себе, переплести пальцы, а не просто держать ее руку.

Но если Дэвид хотел исследовать возникшее чувство более детально – а он не был уверен, что хотел – шанс был упущен, поскольку оркестр окончил исполнять вальс, оставив их стоящими в самом центре бального зала. Он согнулся в изящном поклоне, а Сюзанна присела в легком реверансе.

Она пробормотала вежливое:

– Спасибо за танец, милорд, – и было ясно, что их беседа подошла к концу.

Наблюдая за тем, как она покидает бальный зал, – вероятно именно это она и делала, когда он перехватил ее, – он не мог освободиться от странного чувства…

Он хотел больше.

Больше ее слов, больше беседы с ней.

Больше ее.

* * *

Позже той ночью произошли два события, которые, несомненно, были очень странными.

Первое имело место в спальне Сюзанны Бэлистер.

Она не могла заснуть.

Многим это не показалось бы странным, но Сюзанна всегда принадлежала к тем людям, которые засыпали моментально, как только их голова касалась подушки. Это доводило ее сестру до сумасшествия в те дни, когда они жили в одной комнате. Летиция совершенно не хотела ложиться спать, ей хотелось шептаться, но Сюзанны участвовала в диалоге только легким посапыванием.

Даже в дни после предательства Клайва она спала как убитая. Это был единственный способ на время убежать от постоянной боли и неприятностей, которые сопровождали жизнь брошенной дебютантки.

Но этим вечером все было по–другому. Сюзанна лежала на спине (что само по себе было странно, поскольку она предпочитала спать на боку), и сверлила взглядом потолок, задаваясь вопросом, когда это трещина в штукатурке расползлась так, что стала напоминать кролика.

Или точнее, об этом она думала каждый раз, когда решительно выбрасывала из головы мысли о графе Ренминстере. Истина заключалась в том, что она не могла спать, поскольку не могла прекратить вновь и вновь переживать их беседу, останавливаясь, чтобы проанализировать каждое его слово, и стараясь не заметить трепет, пробегавший по телу при воспоминании о его слабой, несколько ироничной улыбке.

Она все еще не могла поверить, что смогла противостоять ему. Клайв всегда за глаза именовал его не иначе как «старик» и неоднократно характеризовал его скучным, высокомерным, надменным, самоуверенным и чертовски раздражающим. Сюзанна была в достаточной степени напугана графом. Конечно, Клайв рисовал его не очень уж доступным.

Но она стояла на своем и сохранила свою гордость.

Теперь девушка не могла спать, думая о нем, но она не сильно на это возражала – ей доставляло удовольствие чувство легкой эйфории.

Как давно она не чувствовала, что гордится собой. Она забыла это замечательное ощущение.

* * *

Второе из событий имело место на другом конце города, в районе Холборн, перед домом Энн Минивер, которая спокойно жила рядом с юристами и адвокатами, работающими в соседнем «Inns of the Court» [4] , хотя ее профессией было, если это можно так назвать, быть любовницей. Любовницей графа Ренминстера, если быть совершенно точным.

Но мисс Минивер не подозревала, что происходит нечто странное. Единственным человеком, сделавшим данное открытие, был сам граф Ренминстер, который велел своему кучеру отвезти его после бала сразу к изысканному домику Энн. Но когда он поднялся к парадной двери и поднял руку к медному дверному молоточку, то внезапно понял, что у него пропало желание видеть ее. Дэвиду захотелось просто уйти.

4

the Inns of Court– четыре юридические корпорации, готовящие адвокатов (the Inner Temple, the Middle Temple, Lincoln's Inn, Gray's Inn)

Что для графа было весьма и весьма странно.

Глава 2

Вы заметили, что прошлой ночью на балу у Уортов граф Ренминстер танцевал с мисс Сюзанной Бэлистер? Если нет, то стыдитесь – Вы единственный, кто этого не видел. Вальс стал главной темой вечера.

Нельзя сказать, что обсуждение отличалось особенным дружелюбием. Действительно, ваш автор подтметил пылающие глаза и даже то, что походило на раздраженные реплики.

Граф покинул бал вскоре после танца, но мисс Бэлистер оставалась там в течение нескольких часов после этого и была замечена танцующей еще с десятью другими джентльменами, прежде чем покинула бал в компании своих родителей и сестры.

Десять джентльменов. Да, ваш автор сосчитал точно. Невозможно избежать сравнения, ведь количество ее партнеров до приглашения графа было равно нулю.

«Светская хроника леди Уислдаун», 28 Января 1814 года

Бэлистеры никогда не беспокоились о деньгах, но их нельзя было назвать богатыми. Обычно это не беспокоило Сюзанну, она никогда не хотела чего–то сверх того, что имела, скажем, она не видела никаких оснований иметь три пары сережек, если ее одна пара жемчужных очень красиво смотрелась с любой ее одеждой. Не то чтобы она отказалась бы еще от одной пары, как можно было бы подумать, просто она не видела необходимости тратить свои дни, тоскуя о драгоценностях, которых у нее никогда не будет.

Но все же существовала одна вещь, которая заставляла желать, чтобы ее семья была древнее, состоятельнее, обладала бы титулом – то есть всем тем, что дало бы им больше влияния в обществе.