Тридцать три несчастья и немного везения
Шрифт:
Я в бессильной ярости вскочила на ноги. Затем села. Потом опять встала. Да я сейчас!.. Я пойду и выскажу этому несносному типу все, что о нем думаю! Почему он держит меня взаперти? Как смеет так обращаться со мной? Немедленно, сейчас же я возвращаюсь в Гроштер! И требую развода у короля! Уверена, что отец поможет мне…
Я осеклась, услышав, как Норберг негромко рассмеялся. Гневно взглянула на него. Что он так развеселился, спрашивается? У меня, можно сказать, только что произошла трагедия всей жизни!
— Не разбрасывайтесь такими громкими словами, — посоветовал мне ректор и прекратил
— Но я не вещь, чтобы со мной так обращаться! — Я даже подпрыгнула на месте. — Я тут целыми днями с ума от неизвестности сходила, а он, оказывается, все знал! Почему не рассказал мне все сразу? И почему продолжает держать меня взаперти?
— Потому что истинный преступник еще на свободе, — медленно, чуть ли не по слогам, процедил Норберг. — Полагаю, ваш муж опасается, что, раз уж у этого злодея не вышло запугать вас, то он вполне может прибегнуть к более серьезным методам. Хельон — портовый город, но сейчас февраль — месяц, крайне скудный на заработки из-за морозов и прекращения судоходства. Поэтому на улицах полно всяческого отребья, готового за пару медяков отправить одну очаровательную, но любопытную сверх всякой меры особу на суд богов.
Я открыла было рот, желая возразить Норбергу. Но тут же захлопнула его обратно, осознав, что возразить в общем-то и нечего. Да, конечно, Дариан вполне мог поведать мне, кто же устроил все это безобразие. Но я знаю свой характер. Поэтому уверена, что не смогла бы удержаться от грандиозного выяснения отношений. Ведь получается, что змея притаилась в моем самом ближнем окружении!
«Хоть бы это была Криста, — мелькнула в голове постыдная мыслишка. — Пожалуйста, пусть это будет Криста! Я почти не знаю мать Дариана, поэтому вряд ли буду жалеть, если он окончательно разорвет с ней отношения. К тому же кому, как не ей, мечтать о возвращении сына в родной город? И она вполне могла заплатить Вентору за чары, которые заставили бы Дариана охладеть к жене. Нет, не из-за злости или ненависти ко мне. Просто Криста искренне считала, будто ее сын женился на Ами».
Да, точно! Я воссияла самой радостной из всех возможных улыбок. Это наверняка Криста! Все сходится. Поэтому, наверное, Дариан так долго тянул время, не желая открывать мне имя настоящего преступника. Ему стыдно признаться, что все это устроила его мать.
— Ваш муж вряд ли откажется от очной ставки, — протянул Норберг. — И я решил оказать ему услугу и устроить ее.
— Устроить очную ставку? — переспросила я, решив, что ослышалась. Почему-то мне очень не понравился тон, которым Норберг произнес это словосочетание. Словно менталист предвкушал какое-то небывалое развлечение.
— Ну да. — Маг пожал плечами, будто удивленный, что мне надлежит объяснять очевидные вещи. — Сегодня вечером я соберу вместе всех людей, имеющих отношение к этому делу. И преступник будет пойман, так сказать, за руку. Публично обличен и заклеймен позором.
И опять в голосе менталиста проскользнули веселые нотки, будто его весьма забавляла вся эта ситуация.
Я нахмурилась. Получается, тогда я ошибаюсь, и Криста — не злодейка. Конечно, Дариан бывает весьма жесток в решениях, но он бы ни за что не подверг свою мать такому постыдному судилищу. И потом, как ни прискорбно осознавать, но Кристе вряд ли есть какое-либо дело до моих амулетов. Чем бы ей могло помешать мое пристрастие к изготовлению определенных талисманов?
— Значит, вы ничего не расскажете мне? — совершенно несчастным голосом поинтересовалась я.
— Боюсь, что вам придется набраться терпения, — с издевательским сочувствием протянул Норберг. — Но не переживайте, все тайное рано или поздно становится явным.
Я уныло вздохнула. Ну вот, получается, мне еще несколько часов, не меньше, томиться в неизвестности.
— Терпение облагораживает человека! — высокопарно провозгласил ректор, хотя в глубине его фиалковых глаз светилась отчетливая насмешка.
— А может быть, все-таки намекнете? — очень-очень жалобно попросила я и как можно усерднее захлопала ресницами.
— Алекса, вам не идет роль наивной дурочки. — Норберг фыркнул от с трудом сдерживаемого смеха. — У вас для этого слишком умные глаза. — Затем наклонился ниже, так, что нас стало разделять лишь мизерное расстояние, и прошептал, понизив голос до самого минимума: — Подумайте сами. Если выражаться любимыми терминами вашего мужа, вы имеете все козыри на руках. Правда, одного своего недоброжелателя вы все-таки забыли.
— Кого же? — искренне удивилась я.
Схватила с колен Норберга свои записи и принялась лихорадочно их перечитывать. Затем вопросительно уставилась на менталиста в ожидании хоть какой-нибудь подсказки.
— Подумайте сами, — снисходительно повторил он.
А затем вдруг нагнулся ко мне и ласково поцеловал в лоб.
Это было приятно. Даже очень. Его прохладные губы словно выпили боль, которая еще таилась на самом дне зрачков и глухо ворочалась в висках. Беда заключалась лишь в том, что сразу после этого послышался гневный окрик Дариана:
— А чем это вы тут занимаетесь?
Я отпрянула от Норберга с такой поспешностью, что едва не свалилась с кровати. Круглыми от ужаса глазами уставилась на разъяренного супруга, который, поигрывая желваками, стоял на пороге, грозно уперев кулаки в бока. И не нашла ничего лучшего, как виновато пробормотать:
— Это не то, о чем ты подумал. Честное слово!
Когда я вошла в гостиную, ее уже наполнил народ. За окнами опять мела метель, от особенно сильных порывов ветра изредка дребезжали стекла, но в комнате было тепло и уютно. Жарко растопленный камин весело трещал искрами, пахло горячим вином со специями. Правда, даже это не могло сделать царившую здесь атмосферу доброжелательной. Чувствовалось в воздухе нечто такое… мрачное и гнетущее. Наверняка каждый из приглашенных понимал, что именно сегодня будет оглашено имя преступника. И каждый боялся, что обвиняющий перст правосудия укажет именно на него. Ошибки при расследованиях случаются не так уж и редко. К тому же злодей постарался как можно тщательнее замести следы. Вдруг он подстроил все так, что отвечать за его преступления придется совершенно невиновному человеку?