Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается
Шрифт:
– Мои знания тоже могут пригодиться, – тихо ответила Фиона, и Бодлеры вздрогнули и заставили себя не думать о медузообразном мицелии и его ядовитых спорах.
– Так точно! – уступил капитан Уиддершинс и погладил усы пальцем в перчатке. – Хорошо, я сообщу об этом Г. П. В. Так точно! Вы все четверо попадете в список волонтеров, проявивших храбрость.
Бодлеры переглянулись, насколько это позволили им маленькие окошечки в шлемах. Объявление благодарности за храбрость – не более чем лист бумаги, на котором написано, что вы в том или ином случае проявили отвагу. Но вынесение благодарности, как известно, не слишком помогает при столкновении с опасностью – что под водой, что (как под конец убедятся Бодлеры) высоко в воздухе. Любой может поблагодарить вас за храбрость в письменном виде, да я и сам порой писал себе такую благодарность для поддержания духа посреди чреватого опасностями рискованного путешествия. Трое детей были гораздо больше заинтересованы в благополучном завершении блужданий по гроту Горгоны, чем в письменной похвале. Но они понимали, что капитану Уиддершинсу просто хочется ободрить их. Он вел их по коридору, пока они не дошли до помещения, где Бодлеры впервые встретились с капитаном «Квиквега».
– Чтобы погрузиться в воду, – начал капитан, – вы должны подняться по трапу и, добравшись до люка, крикнуть. Я приведу в действие клапан, который не пропустит в субмарину воду, когда вы откроете люк. А дальше, как я уже говорил, вы отдаетесь на волю течения и в конце концов окажетесь там, где сахарница.
– И вы так и не скажете нам, чем она так важна? – не удержалась от вопроса Вайолет.
– Важна не сама сахарница, – ответил капитан Уиддершинс, – а ее содержимое. Так точно! Ну вот, теперь я сказал слишком много! Так точно! В этом мире существуют страшные тайны, о которых не годится знать юным существам! Только представьте: если вы знаете всё про сахарницу и вдруг попадаете в лапы Графу Олафа, неизвестно, что он с вами сделает! Так точно!
– Взгляните лучше на хорошую сторону, – посоветовал Фил. – Какие бы противные создания ни водились в том гроте, по крайней мере там вы не встретите Графа Олафа. Его осьминогу туда никаким образом не проникнуть!
– Так точно! – подтвердил капитан. – Но на всякий случай мы будем следить, не появится ли он на экране гидролокатора! И за вами будем следить! Так точно! Все время! Глаз с экрана не будем спускать! Кислородные системы в ваших шлемах издают достаточно шума, так что на экране вы будете выглядеть как четыре крохотных пятнышка! Всё! Вперед! Счастливо!
– Желаем вам всего лучшего! – добавил Фил.
Оба взрослых легонько шлепнули каждого из детей по шлему, и без дальнейших колебаний Бодлеры, а за ними Фиона полезли вверх по трапу к люку, через который недавно попали на борт судна. Четверо волонтеров молчали во время подъема до тех пор, пока Вайолет не протянула руку (другой она держала шлем с Солнышком) и не схватилась за рычаг, открывавший люк.
– Мы готовы! – крикнула она вниз, хотя вовсе не ощущала ни малейшей готовности.
– Так точно! – послышался голос капитана. – Привожу в действие клапан! Ждите пять секунд и открывайте люк! Так точно! Никаких колебаний! Так точно! Тот, кто колеблется, – пропал! Так точно! Удачного путешествия! Так точно! До свидания!
Раздалось отдаленное бряканье – очевидно, звук приводимого в действие клапана, и четверо детей переждали рекомендованные пять секунд, как и вам захотелось бы переждать несколько секунд, чтобы выветрились из головы подробности всех бодлеровских передряг и не пришлось бы лить слезы в то время, как вы получаете скучные сведения о круговороте воды. Круговорот воды, повторяем, состоит из трех главных процессов – испарения, осаждения и скапливания. Все они в равной степени скучны и поэтому вызывают меньше тревоги, чем происходившее с Бодлерами после того, как Вайолет открыла люк и в проход хлынула ледяная черная вода. Если вы все же прочтете о последовавших моментах, дальше вы уже не сможете спать, а будете плакать в подушку и представлять себе, как дети, совсем одни, медленно плывут по течению, втягивающему их в глубину угрюмого грота. А вот если вы возьметесь читать про круговорот воды, вас неизбежно сморит сон вследствие скучнейшего описания распределения воды на земном шаре. Поэтому из милосердия я продолжу книгу наилучшим для заинтересованных лиц образом.
Итак, круговорот воды в природе состоит из трех явлений – испарения, осаждения и скапливания, и все вместе они составляют то, что называется круговоротом воды. Испарение, первое из явлений, есть процесс превращения воды в пар и в конечном итоге образования облаков, какие мы видим на облачном небе в облачные дни или даже облачные ночи. Облака образуются в результате явления, известного под названием «испарение», – и это первое явление из трех, составляющих круговорот воды. Испарение, первое явление из трех, является процессом, при котором вода превращается в пар и образует в конце концов облака. Облака сразу можно определить по их внешнему виду, как правило в облачные дни или ночи, когда их можно видеть на облачном небе. Процесс, в результате которого формируются облака – когда вода обращается в пар и становится частью структуры, называемой «облака», – получил название «испарение», первое из трех явлений, составляющих водный круговорот, известный еще под названием «круговорот воды»… Ну и к этому времени вы уже наверняка заснете и таким образом будете избавлены от устрашающих подробностей бодлеровского путешествия.
В ту же минуту, как Вайолет открыла люк, проход заполнился водой и детей вынесло из субмарины в черноту грота Горгоны. Бодлеры, разумеется, знали, что «Квиквег» заплыл в подводную пещеру, и все-таки не были готовы к той черноте и холоду, которые их сейчас окружали. Солнечный свет не попадал в грот довольно давно – с тех самых пор, как «Ануистл Акватикс» находился еще на подъеме, иначе говоря, не был уничтожен при подозрительных обстоятельствах. Казалось, вода, словно черная ледяная рука, обхватила детей холодными пальцами. Как и предсказывал Клаус после изучения карт приливов, течение понесло всех четверых прочь от лодки, но в темноте не понять было, насколько быстро и насколько далеко. В секунды волонтеры потеряли из виду «Квиквег», а потом и друг друга. Будь грот снабжен какой-то системой освещения, как и было в свое время, дети многое бы разглядели. Они бы увидели мозаику, выстилавшую дно грота, – тысячи и тысячи цветных плиток с изображением разных благородных событий из ранней истории одной тайной организации, с портретами знаменитых писателей, ученых, художников, музыкантов, философов и лидеров организации, вдохновлявших ее членов. Они бы увидели огромную заржавевшую помпу, или насос, который за считаные минуты откачивал всю воду из грота или за какие-то минуты опять заполнял его свежей водой. Они бы взглянули вверх и увидели острые углы Генеральных прямых воздуховодов и других тайных ходов, которые когда-то выводили наверх, прямо к центру морских исследований и к Службе риторических советов, а возможно, они разглядели бы и некую персону, которая, замышляя недоброе, с трудом пробиралась сейчас по одному из проходов, возможно в последний раз, в сторону «Квиквега». Но вместо всего этого дети сквозь маленькие круглые окошечки только и видели что сплошной мрак. Разумеется, Бодлерам и раньше приходилось иметь дело с мраком тайных проходов и туннелей, заброшенных зданий и пустынных улиц, мраком в глазах злых людей и даже мраком других пещер. Но ни разу еще сиротам не приходилось оказываться в таком мраке неизвестности. Они не знали, где они, и только раз Вайолет на миг ощутила, как ноги ее скользнули по чему-то очень гладкому, словно по плитке, прочно сидящей на твердой земле. Они не знали, куда движутся, к тому же некоторое время спустя у Клауса возникло подозрение, что течение перевернуло его и теперь он плывет вверх ногами. И они не знали, когда прибудут на место, хотя время от времени Солнышко видела сквозь отверстие в водолазном шлеме крохотное пятнышко света, очень похожее на те крохотные пятнышки, какими они сейчас выглядели, по словам капитана Уиддершинса, на экране гидролокатора.
Бодлеров несло по течению в холодной темной тишине. Они были напуганы, сбиты с толку и чувствовали себя донельзя одинокими. И когда их путешествие внезапно оборвалось, им показалось, будто до этого они пребывали в глубоком-глубоком сне, таком же глубоком и мрачном, как сама пещера, а теперь их выбросило толчком из сна. Сперва в ушах у них раздался звон, как будто на них просыпался мешок битого стекла, но они быстро поняли, что вынырнули на поверхность. Прилив мягким, плавным движением вытолкнул их на что-то похожее на берег, и вот уже трое Бодлеров ползли вверх по мокрому темному песку.
– Клаус! – окликнула его Вайолет сквозь шлем. – Ты тут? Что случилось?
– Не знаю, – ответил Клаус. Он едва разглядел сестру, которая ползла рядом. – Это не может быть на поверхности моря – мы находимся на очень большой глубине. Солнышко с тобой?
– Да, – отозвалась Солнышко из своего шлема. – Фиона?
– Я здесь, – раздался голос специалистки в области микологии. – Где же мы? Ведь мы не можем быть ниже поверхности моря, когда вокруг нет воды?
– Не могу сказать с уверенностью, – отозвался Клаус, – наверное, так бывает. В конце концов, подводная лодка тоже находится под водой, но внутри ее сухо.
– Разве мы на субмарине? – удивилась Вайолет.
– Не знаю. – Солнышко нахмурила брови в глубине шлема. – Смотрите!
Старшие Бодлеры посмотрели, хотя не сразу сообразили, что имеет в виду Солнышко, поскольку им не видно было, куда показывает младшая сестра. Но через минуту они разглядели два пятнышка света совсем невдалеке от них. Они нерешительно поднялись на ноги – все, кроме Солнышка, она оставалась внутри шлема, – и увидели, что свет исходит от вполне обычных источников света – от ламп. Невдалеке у стены стояло три светильника на высоких подставках, а на абажуре у каждого виднелось по букве. На первом стояла большая буква «Г», на втором «П». Третья лампа перегорела, и разглядеть букву в полумраке было трудно, но дети и так знали, что на абажуре стоит буква «В».