Тридцать три процента
Шрифт:
оттуда Колька вывалится?
– Смеётесь? Как он там… да и зачем? Просто,
если у них что-то было, он наверняка там как-то
отметился?
– Что ты имеешь в виду?
– Какие вы непонятливые. Ну,…может он что-
нибудь там оставил?
– Портфель, например, – с серьёзным видом
предположила Елена Валентиновна.
– Вам, конечно, виднее, но почему портфель?
Он же с рюкзаком ходит.
– Правильно. С рюкзаком. Потому что портфель
оставил.
– Я сейчас. Не уходите, – молодой человек
вылетел из кабинета.
– А ну, признавайся, где Колькин портфель? –
послышался крик в коридоре.
Через минуту парень вернулся не один. Хищно
улыбаясь, он втаскивал за ноги одноклассницу.
Катька, отстукивая головой SOS, пребывала
в истерике, сопротивлялась и грозилась
пожаловаться Кольке.
– К осмотру доставлена, – небрежно обронил
молодой ревнивец, не выпуская из рук ноги
неверной.
– На кресло её тащи, – стала подбадривать
парня Елена Валентиновна, натягивая перчатки. –
Сейчас мы мигом узнаем, где Колькин портфель.
Готовь зеркало.
Забросив одноклассницу на гинекологическое
кресло, парень побежал снимать со стены
китайское зеркало размером с китайца.
– Ты что делаешь? – поинтересовалась Елена
Валентиновна, наблюдая, как молодой человек
отдирает от стены казённый инвентарь.
– Вы же сами сказали, приготовить зеркало, –
удивился парень.
– Так. Это я не тебе сказала.
Тем временем акушерка слушала жалобы
одноклассницы.
– У меня вот тут болит, вот тут, вот тут… – ныла
девочка.
– Я же говорила, – не выдержала акушерка,
– травматология этажом выше. А нам сегодня,
– акушерка зевнула, икнула и, выдержав
МХАТовскую паузу, прошипела, – не… до…суг.
Следующий.
В кабинет вошла цыганка и начала причитать:
– Дочка, помоги, я тебе всю правду расскажу.
– Да нет, – улыбнулась Елена Валентиновна, –
это я тебе всю правду расскажу.
– Эта стерва, – продолжала женщина, втаскивая
в кабинет шестнадцатилетнюю девочку, – вместо
того, чтобы матери помогать, на парня из нашего
табора заглядывается. А он, стервец, вместо того,
чтобы отцу помогать, на неё заглядывается. И вот
не знаем, когда свадьбу играть. Посмотри, дочка,
может, что увидишь? – Цыганка протянула руку.
– Женщина, я гинеколог, а не хиромантка. Я
другое место смотрю.
– Вот другое и посмотри. А то позор-то какой.
Прохода ей не даёт. Два раза на пять метров
приближался. Один раз даже подмигнул. Ой, чует
моё сердце, беременная она.
– Женщина, – стала успокаивать цыганку Елена
Валентиновна, – как гинеколог, ответственно вас
заверяю, что с расстояния пяти метров попасть в
яйцеклетку даже теоретически невозможно.
– Ты, дочка, всё же посмотри. Он стрелок ещё
тот.
– Хорошо. Пусть садится в кресло. Жалобы
есть?
– Да, – охотно затараторила мать девочки. –
Эта стерва, вместо того, чтобы матери помогать…
– Я не вас спрашиваю, – перебила цыганку
Елена Валентиновна, – а вашу дочь.
Девочка испуганно посмотрела в сторону матери:
– Да. Есть. Последнее время у меня волосы на
ногах растут. И постоянно чешется под мышкой.
– А больше у тебя нигде… не чешется? –
заорала на неё мать.
– Только когда долго не моюсь, – заплакала
девочка.
– А моемся мы когда?! – дружелюбно спросила
девочку Елена Валентиновна.
– Когда на речке лёд сойдёт.
– Здорова. И не беременна. Следующий.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель
протиснулась голова девятиклассницы.
– Здравствуйте, доктор, – пропищала интеллиг-
ентная девочка, глядя на акушерку. Акушерка,
помешивая чай гинекологическим зеркалом,
небрежно кивнула в сторону Елены Валентиновны.
– Здравствуйте, доктор, – повторила девочка,
переведя взгляд на Елену Валентиновну. Елена
Валентиновна была не в духе.
Распечатывая одноразовые шприцы, она
всякий раз их роняла, пинала и ругалась.
– До свидания, доктора, – голова культурной
девочки исчезла.
– А чего приходила-то? – крикнула вслед
девятикласснице удивлённая акушерка.
– Спасибо. Я уже здорова.
– Тогда следующий…
…Камышёвка для Ильи была загадочной
страной из зазеркалья. Всё потому, что нумерация
домов и лабиринт из улиц даже для коренных
жителей оставались великой тайной предков.
С последними лучами уходящего дня пристав
случайно наткнулся на нужный адрес. Утешало
то обстоятельство, что, хотя дом и находился в
критическом состоянии, там всё же жили люди.
Илья, нажав кнопку, прислушался. Напрасно.
«То ли я оглох, то ли электричества нет», – вздохнул молодой человек, и, прислонившись
плечом к двери, стал неторопливо постукивать