Триггеры
Шрифт:
За изоляцией всегда следуют судебные иски, и следующий абзац был тщательно сформулирован в надежде хотя бы немного снизить их число.
— Изоляция здания больницы была осуществлена по просьбе Секретной Службы Соединённых Штатов. Больница и Секретная Служба благодарят вас за сотрудничество во время национального кризиса; президент Джеррисон попросил меня поблагодарить от его имени каждого из вас.
Ещё одна пауза, чтобы дать проникнуться.
— Через некоторое время изоляция здания будет снята. — Даже в своём закрытом кабинете он услышал раздавшиеся снаружи радостные крики. — Поскольку
Гриффин сглотнул, затем продолжил.
— Мы, разумеется, снабдим вас бесплатным парковочным талоном, действительным до полуночи. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие на выходе и, ещё раз, огромное вам спасибо за понимание.
Он сделал паузу, затем заговорил снова, теперь по-испански:
— Su atenci'on, por favor. Su atenci'on, por favor. Tengo un anuncio importante que hacer… — Он поразился, насколько гладко звучит его речь; вообще-то его испанский никогда не был особенно хорош. Но потом понял: Мария Рамирес, молодая женщина, с которой он оказался связан, была двуязычной.
— Мы её нашли, — сказала Сьюзан Доусон, входя в палату президента.
Сет немного повернул голову в её сторону; Шейла, медсестра, также повернулась к ней.
— Того, кто читает вашу память, — сказала Сьюзан. — Её зовут Бесси Стилвелл, ей восемьдесят семь.
— Она… она что-нибудь…
— Что-нибудь вспомнила? Ничего существенного. И мы надеемся, что так оно будет и дальше. Мы будем держать её подальше от газет и всего такого.
Сет смог слегка улыбнуться.
— Я бы хотел с ней поговорить.
Сьюзан вскинула брови.
— Сэр, не думаю, что это было бы разумно. Она — огромная угроза безопасности. Встреча с вами несомненно станет триггером для массы воспоминаний, а вы ведь наверняка не хотите, чтобы у неё в голове всплыло что-нибудь засекреченное.
Сет посмотрел на агента Секретной Службы, задумавшись о том, насколько много известно ей самой; она не должна знать ничего об операции «Встречный удар», но…
Но, возможно, она знала — и, возможно, Годро Данбери знал тоже.
Гордо. Чёрт, если бы он смог вспомнить, что Леон Хексли говорил в телефон. «Скажи Гордо, чтобы он…»
Но как он ни напрягал мозг, ничего больше не вспоминалось. Однако, возможно, эта женщина, эта — как Сьюзан сказала её зовут? Бесси? Может быть, она сможет вспомнить тот разговор.
— Приведите её сюда, — сказал Сет.
— Сэр, я правда не…
— Приведите.
Сьюзан кивнула.
— Слушаюсь, сэр.
Глава 25
Ивана Тарасова устраивала работа охранником в Мемориальной больнице Лютера Терри. Гораздо менее его устраивало то, что он читает воспоминания Доры Хеннессии, женщины, приехавшей из Лондона, чтобы отдать почку своему отцу. Иван пытался не давать её воспоминаниям проникать к себе в голову, но не было способа их избежать. Большая их часть были ему неинтересны. Она работала консультантом по выбору профессии, а он всегда предпочитал вещи, близкие к точным наукам или математике, хотя в школе учился слишком плохо, чтобы сделать карьеру в этих областях. Сегодня его состояние могли диагностировать, но двадцать пять лет назад, когда он заканчивал школу, все просто считали, что он ленится.
Дора была фанаткой британского футбола; он не интересовался профессиональным спортом — годы, проведённые в больнице Лютера Терри, сделали его неспособным понимать людей, намеренно участвующих в занятиях, приводящих к сотрясениям, грыжам, повреждению суставов и ушибам органов. Она также любила ходить по клубам и барам; он предпочитал удобно устроиться с киндлом и читать книги о гражданской войне — как раз сейчас он перечитывал её историю Шелби Фута в пятый раз.
Теперь, после отмены изоляции, Иван был рад покинуть больницу. Тем не менее он помедлил у выхода из здания, глядя на восток. Уже стемнело, но он всё же мог различить клубы дыма, поднимающиеся с места, где раньше был Белый Дом.
Он спустился в метро. Обычно он не обращал внимания на других людей, но сегодня обнаружил, что смотрит на них — смотрит прямо на них, в их озабоченные, усталые, мрачные лица. То же самое было и в автобусе: потерянные души, некоторые до сих пор беззвучно плачут.
Наконец, он добрался до дома. Его жена Салли спустилась к входной двери вместе с трёхлетней дочкой Таней. Они знали, что он не любит, когда его касаются, но сегодня был необычный день, и им нужна была вся поддержка, какую он мог дать. Он принял поцелуй от Салли и потом подхватил Таню на руки и отнёс в маленькую гостиную, где посадил на диван. Потом он устроился на диване рядом с ней.
Иван был опустошён событиями сегодняшнего дня — но в то же самое время был расстроен тем, что ежедневная рутина отказалась нарушенной. Ещё несколько часов назад он должен был смотреть с Таней «Wonder Pets»; это был их ежедневный ритуал после его прихода с работы домой. Конечно, он был готов к таким неожиданностям; видеомагнитофон был запрограммирован на запись передачи. Он нашёл дистанционку и запустил запись. На секунду он задумался о человеке, который с ним связан — какой-то адвокат по имени Оррин Джиллетт — и который теперь должен знать наизусть сюжеты всех сорока двух эпизодов, не говоря уж про детали и подробности жизни персонажей — морской свинки Линни, черепахи Такка и Таниного любимца — утёнка Минг-Минга.
Он посмотрел на дочь и…
Боже.
Он потряс головой, отвернулся, но…
Но образы по-прежнему были там.
Ужасные образы.
Образы…
Нет. Нет. Он не хочет этого видеть!
Но…
Боже. Боже. Боже.
Вид Тани, сидящей на диване в своём маленьком розовом платьице, заставил его думать о…
Нет. Нет. Это ужасно. Делать такое с ребёнком! Трогать маленькую девочку вот так!