Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе
Шрифт:
– Ой, как славно! – обрадовалась подруга.
– Большое спасибо, – сказал я.
Он скрылся в подсобке и через полминуты появился с охлажденной бутылкой белого вина и тремя бокалами.
– Сам я, конечно, на работе. Но за перст Судьбы уж пригублю с вами... Как считаете?
– Конечно-конечно! – воскликнули мы с подругой.
Все подняли бокалы. Вино, пусть и не первоклассное, освежало и отлично поднимало настроение. Бокалы также были весьма необычными: изысканной формы, с тонким рисунком виноградной лозы на стекле.
– Значит, вам нравится история про Моби Дика? – спросил
– О, да. Я вообще с детства мечтал стать моряком.
– А теперь сидите за конторкой в отеле? – спросила подруга.
– Это уже после того, как пальцы потерял, – пояснил консьерж. – Я ведь и служил моряком на сухогрузе, пока однажды при разгрузке пальцы лебедкой не прищемило...
– Ужас какой! – посочувствовала подруга.
– Сперва я, конечно, белого света не взвидел... Ну, да жизнь – непонятная штука; худо ли бедно, хватило пороху, теперь вот отель свой держу. Не ахти какой отель, конечно – но делаю, что могу, концы с концами свожу понемногу. Вот уже лет десять...
Ну и дела, подумал я. Консьерж отеля «Дельфин» был его же владельцем.
– Совершенно первоклассный и симпатичный отель! – подбодрила консьержа подруга.
– Вы очень любезны, – сказал владелец первоклассного отеля и подлил нам вина.
– Хотя внешне он, как бы сказать... выглядит старше своих десяти! – сказал я словно бы между прочим.
– Да, конечно! Ведь построили-то его сразу после войны. Почему мне и повезло – целое здание удалось откупить по дешевке!...
– И что же здесь было до того, как открылся отель?
– Вывеска висела – «Музей Мериносоведения Хоккайдо». И располагалась здесь администрация музея, да архив с бумагами про мериносов.
– Про мериносов?.. – не понял я.
– Ну, про овец, – пояснил консьерж.
– Музей этот был собственностью Союза Овцеводов Хоккайдо. Вплоть до 67-го года.
Когда же овцеводство пришло в окончательный упадок, музей решили закрыть, – сказал консьерж и отпил вина из бокала. – Директором музея в то время был мой отец. Он заявил губернаторству, что не может спокойно смотреть, как закрывают архивы, которые он годами собирал по крупицам. И вот тогда – с условием, что он самолично займется хранением архивов по овцеводству, – ему и позволили сравнительно дешево выкупить здание музея со всем содержимым. Поэтому даже сейчас второй этаж полностью используется для хранения архивов по овцеводству. Документы эти уже давно никому не нужны, старик дрожит над ними чисто из старческого каприза. А здание – все, кроме второго этажа, – я переделал в отель и сам заправляю его делами.
– Ничего себе совпадение!... – только и выдавил я.
– Какое совпадение? – не понял консьерж.
– На самом деле человек, которого я ищу, как раз и связан с овцами! Единственный ключ к моим поискам – фотография с овцами, которую он прислал...
– О-о! – с любопытством протянул консьерж. – Если не возражаете, я бы, конечно, взглянул...
Я достал из кармана блокнот, вынул заложенную между страниц фотографию и передал ему. Он сходил к конторке, принес очки, нацепил их на нос и принялся долго и внимательно разглядывать фотографию.
– Где-то я уже это видел... – пробормотал он наконец.
– Видели?!
– Точно, видел!
Он вдруг подошел к стремянке, которую оставил под люстрой посреди фойе, поднял ее и перетащил к противоположной стене. Вскарабкавшись наверх, он снял висевшую чуть не под самым потолком черно-белую фотографию в деревянной раме и, держа ее в руке, спустился обратно. Тщательно вытерев тряпкой пыль, он протянул фотографию нам.
– По-моему, тот же пейзаж, вам не кажется?
Рама выглядела старой и обшарпанной, черно-белая фотография в ней буквально порыжела от времени. И на ней тоже были овцы. Штук шестьдесят, не меньше. Какой-то забор, березовая роща, горы. И хотя березы в роще располагались совершенно не так, как на фотографии Крысы – горный пейзаж на заднем плане был абсолютно таким же. Мало того – и тот, и другой снимок делали с одного и того же места.
– Ч-черт бы меня побрал... – сказал я подруге. – И мы каждый день ходили туда-сюда под этой фотографией?
– Я же говорила, что нужно селиться в отель «Дельфин»! – отвечала она как ни в чем не бывало.
– Ну-ну, и что? – спросил я консьержа, чуть только перевел дух. – Где же находится место с этим пейзажем?
– Я не знаю, – развел руками консьерж. – Эта фотография висела здесь еще с музейных времен...
– Уф-ф-ф!... – только и выдохнул я.
– Но это можно узнать!
– Каким образом?
– Спросите у моего отца. Отец работает в кабинете на втором этаже, там же и спит. Он все время там – наружу почти не показывается; все читает свои бумажки про овец. Сам я с ним уже полмесяца не встречался, но когда еду перед дверью ставлю – забирает; значит, живой пока...
– И что, ваш отец знает место, изображенное на фотографии?
– Я думаю, знает... Я уже говорил вам – отец был директором Музея Мериносоведения Хоккайдо; что ни говори, а об овцах ему известно практически все. Не случайно все называли его «Профессор Овца».
– Профессор Овца... – точно эхо, повторил я.
3
ПРОФЕССОР ОВЦА МНОГО ЕСТ И МНОГО РАССКАЗЫВАЕТ
Судя по тому, что поведал нам управляющий отеля «Дельфин», жизнь его родителя
– Профессора Овцы – в целом трудно было назвать неудачной.
– Родился отец в 1905 году в Сэндае в семье потомственного самурая... – начал сын. – Вы не возражаете, если я буду пользоваться европейским летосчислением?
– Пожалуйста-пожалуйста! – ответил я.
– Семья была не то чтобы очень зажиточной, но усадьбу свою имела. Как-никак, предки были вассалами-хранителями замка светлейшего князя... А в середине прошлого века этот род подарил стране еще и знаменитого ученого-агронома. С раннего детства Профессор Овца невероятно преуспевал в учебе и прослыл на весь Сэндай вундеркиндом, который знал все на свете. Ребенок не только прекрасно учился, но и превосходно играл на скрипке. И когда префектуру осчастливил высочайшим визитом сам Император, мальчик исполнил перед семейством Его Величества сонату Бетховена и получил в награду золотые часы. Родители мечтали, чтобы он изучал законы, и уже прочили ему блестящую карьеру юриста – но сынок наотрез отказался от этой идеи.