Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
В то время, когда я был гребцом на «Руриске», у нас была еще одна встреча с красным кораблем, о которой стоит рассказать. Ясной летней ночью нас вытащили из постелей в казарме и послали на задание. Верити почувствовал красный корабль, крадущийся от мыса Бакк, и хотел, чтобы мы перехватили его в темноте.
Джастин стоял на носу, связываясь с Сирен в башне Верити. Верити присутствовал в моем сознании бессловесным бормотанием, он прощупывал наш путь в темноте к красному кораблю. И что-то еще… Я чувствовал, как он ищет нечто за красным кораблем, неуверенно, словно на ощупь. Я чувствовал его беспокойство. Нам не было разрешено разговаривать, и плеск воды от взмахов весел звучал все глуше по мере того, как мы приближались. Ночной Волк прошептал
— Коррикска, — застонал кто-то с сильным акцентом островитянина. Думаю, это был Нондж.
Не я один пал духом. Слаженный ритм работы весел нарушился. Некоторые сидели на своих скамейках, склонив головы над веслами, в то время как другие гребли яростно, но безуспешно. Лопасти весел шлепали по воде. Мы кружились на месте, как искалеченная водомерка, в то время как красный корабль неумолимо надвигался на нас. Я поднял глаза и смотрел на приближающуюся ко мне смерть. Кровь так стучала в моих висках, что я не слышал криков охваченных паникой мужчин и женщин вокруг меня. Я не мог даже вздохнуть. Я посмотрел в небо.
Позади красного корабля, светясь на черной воде, стоял белый корабль. Это был не пиратский корабль; он был в три раза больше любого из красных, два его паруса были зарифлены, он стоял на якоре в спокойной воде. Призраки ходили по его палубе — «перекованные». Я не ощущал в них никаких признаков жизни, тем не менее они дружно работали, готовя к спуску маленькую лодку. На верхней палубе стоял человек. С того мгновения, как я увидел его, я не мог отвести глаз.
На нем был серый плащ, однако я различал его на фоне темного неба так ясно, словно в свете фонаря. Клянусь, что видел его глаза, большой нос, черную кудрявую бороду. Он засмеялся, глядя на меня.
— Вот один к нам и пришел! — крикнул он кому-то и поднял руку.
Он указал на меня, снова громко рассмеялся, а я почувствовал, как сердце сжимается у меня в груди. Он посмотрел на меня ужасным пристальным взглядом, как будто я один из всей нашей команды был его добычей. Я смотрел на него и видел его, но не мог ощутить.
Там! Там!Я громко выкрикнул это слово, а может быть, это вырвалась из-под контроля моя Сила. Ответа не было. Ни Верити, ни Ночного Волка, никого, ничего. Я был один. Весь мир стал бесшумным и неподвижным. Вокруг меня мои товарищи по команде тряслись от ужаса и громко кричали, но я не чувствовал ничего. Их больше не было. Никого не было. Ни чаек, ни рыбы в море, никакой жизни нигде, насколько могли дотянуться мои чувства. Закутанная в плащ фигура на корабле сильно перегнулась через перила, обвиняющий палец указывал на меня. Человек на белом корабле смеялся. Я был один. Это одиночество было слишком сильным для того, чтобы его можно было выдержать. Оно окутало меня, змеилось вокруг меня, закрыло меня и начало душить.
Я оттолкнул его. Это был рефлекс, о котором я не знал. Я воспользовался Даром, чтобы со всей силой оттолкнуть врага. На самом деле это я отлетел назад, рухнув на палубу у ног своих соседей. Я увидел, как фигура на корабле споткнулась, осела и свалилась за борт. Всплеск был слабым, но единственным. Если упавший человек и всплыл на поверхность, я этого не видел.
Искать его не было времени. Красный корабль ударил нас бортом о борт, ломая наши весла и сбивая с ног гребцов. Островитяне кричали и с хохотом издевались над нами, прыгая к нам на палубу. Я вскочил на ноги и бросился к своей скамейке, чтобы взять топор. Остальные вокруг меня тоже приходили в себя. Мы не были готовы к сражению, но страх больше не сковывал нас. Мы встретили пиратов сталью, и битва началась.
Нет ничего страшнее открытого моря ночью. Друг и враг были неразличимы в темноте. Человек прыгнул на меня; я схватился за кожаные доспехи чужеземца, потянул его вниз и задушил. После немоты, которая так быстро охватила меня, каким-то дикарским облегчением был бьющийся около меня ужас. Кажется, все кончилось очень быстро. Когда я выпрямился, пиратский корабль уходил от нас. Там осталась только половина гребцов, и на нашей палубе еще шел бой, но красный корабль бросил своих людей. Наш капитан кричал нам, чтобы мы скорее кончали с пиратами и догоняли красный корабль. Тщетный призыв. К тому времени, когда мы убили их и выбросили за борт, их корабль уже затерялся в темноте. Джастин был внизу, задыхающийся и избитый, живой, но не способный немедленно связаться с Верити. По меньшей мере один ряд весел превратился в кучу обломков. Наш капитан громко бранил нас, пока меняли и укрепляли весла, но было слишком поздно. Он велел нам заткнуться, прислушался, но ни звука не раздавалось над водой. Я встал на свою скамью и медленно огляделся. Пустая черная вода. Никаких признаков белого корабля. Но еще более странным для меня было то, что я заговорил вслух:
— Белый корабль стоял на якоре. Но его тоже нет.
Многие головы повернулись в мою сторону:
— Белый корабль?
— С тобой все в порядке, Фитц?
— Это был красный корабль, парень. Мы с красным кораблем дрались.
— Не говори о белом корабле. Увидеть белый корабль — увидеть собственную смерть. Плохая примета, — это прошептал мне Нондж.
Я открыл рот, чтобы возразить, что это был настоящий корабль, а не видение, но островитянин отрицательно покачал головой и отвернулся в сторону, уставившись на воду. Я закрыл рот и медленно сел. Больше никто не видел его. Так же как никто больше не говорил об ужасном страхе, о животной панике, которая охватила нас, разрушив все наши планы. Когда в эту ночь мы вернулись в город, в тавернах рассказывали, что мы завязали бой, но красный корабль бежал от нас. Никаких свидетельств этой стычки не осталось, не считая разбитых весел, нескольких ран и крови островитян на нашей палубе.
Когда я наедине поговорил с Верити и Ночным Волком, выяснилось, что ни тот ни другой ничего не видели. Верити сказал, что я отпустил его сознание, как только мы заметили другой корабль. Ночной Волк раздраженно сообщил, что от него я тоже полностью закрылся. Нондж ничего не захотел рассказать мне о белых кораблях. Он вообще был не очень-то разговорчив. Позже я встретил упоминание о белом корабле в свитке с древними сказаниями. Там говорилось, что это проклятый корабль, где души утонувших моряков, не достойные моря, обречены вечно трудиться на беспощадного капитана. Я прекратил говорить о нем, иначе меня сочли бы помешанным.
Оставшуюся часть лета красные корабли избегали «Руриска». Мы замечали их и пытались преследовать, но нам никогда не удавалось их настичь. Однажды мы гнались за кораблем, только что совершившим набег. Пираты выбросили своих пленников за борт и бежали от нас. Из двенадцати человек, которых они выбросили, девятерых мы спасли и вернули в поселок не «перекованными». Троих, утонувших прежде, чем нам удалось вытащить их из воды, оплакивали родные, соглашаясь при этом, что такая смерть лучше «перековки».
С другими кораблями было то же самое. «Констанция» застигла пиратов, когда они напали на поселок. Наши воины не смогли одержать быструю победу, но предусмотрительно повредили вытащенный на берег красный корабль, так что пираты не смогли уйти в море. Потребовалось несколько дней, чтобы переловить их всех, потому что они убежали в лес, когда увидели, что случилось с их кораблем. И мы гонялись за красными кораблями, теснили пиратов, несколько раз удалось потопить пиратские суда, но в то лето мы больше не захватили ни одного корабля.