Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Что с моим королем?
Я покачал головой, призывая Баррича к молчанию, и попытался усадить его.
— Я стою перед своим королем, пока он не предложит мне сесть, — твердо ответил он.
— Ты ранен. Он поймет.
— Он мой король, вот что я понимаю.
Я перестал уговаривать его.
Мы подождали, потом подождали еще. Наконец шут вышел из спальни короля.
— Он нездоров, — предупредил он нас. — Я потратил много времени, чтобы объяснить ему, кто пришел. Он сказал, что выслушает твой доклад. У себя в спальне.
И вот Баррич снова оперся на меня, и мы пошли в сумрак и дым королевской спальни. Я заметил, что он с отвращением сморщил нос. Дым, поднимавшийся из
Я смотрел на нашего монарха и удивлялся, как мне удавалось не замечать признаков его болезни. Они были ясно видны. Его истощенное тело, запах пота, желтизна белков глаз — это самое меньшее, что мне следовало заметить. Изумление на лице Баррича показало мне, как велики были перемены, произошедшие с королем в последние недели. Но он хорошо скрыл это и выпрямился.
— Мой король, я пришел сделать доклад, — сказал он официально.
Шрюд медленно моргнул.
— Доклад, — сказал он рассеянно, и я не был уверен, отдает ли он приказание или просто повторяет последнее слово.
Баррич принял это как приказ. Он говорил точно и подробно, как всегда требовал от меня. Он стоял и держался за мое плечо, рассказывая о путешествии с принцем Верити по зимним снегам к Горному Королевству. Он не глотал слова и говорил ясно. Путешествие было полно трудностей. Несмотря на посланников, отправленных до прибытия отряда Верити, гостеприимство и помощь были ничтожными. Те аристократы, мимо домов которых пролегал их путь, утверждали, что ничего не знали о скором появлении Верити. Часто принца и его спутников встречали только слуги, предоставлявшие им не больше гостеприимства, чем они могли предложить любому обычному путешественнику. Запасы провизии и свежие лошади, которые должны были ожидать их в намеченных пунктах, отсутствовали. Лошади страдали больше, чем люди. Погода была ужасная.
Баррич докладывал, а я чувствовал, что время от времени по его телу пробегает дрожь. Он был на грани полного изнеможения. Но каждый раз, когда он дрожал, я чувствовал, что он глубоко вздыхает, берет себя в руки и продолжает. Его голос всего лишь слегка дрогнул, когда он рассказывал, как они попали в засаду на равнинах Фарроу, еще не дойдя до Голубого озера. Он не делал никаких заключений и только заметил, что эти разбойники дрались как воины. Хотя они и не были одеты в цвета герцога Фарроу, они были слишком хорошо вооружены для обычных бандитов. Очевидно, их целью был Верити. Когда два мула отвязались и убежали, никто из нападавших не бросился преследовать их. Бандиты обычно предпочитают забрать тяжело нагруженных вьючных животных, а не сражаться с вооруженными людьми. Люди Верити наконец нашли место, где можно было закрепиться и принять бой, и успешно отбились от врагов. Нападавшие отступили, когда поняли, что гвардия Верити скорее умрет, чем сдастся или побежит. Они ускакали, оставив на снегу своих мертвых.
— Им не удалось победить, но и у нас были тяжкие потери. Мы лишились семи человек и девяти лошадей, не говоря уж о большей части запасов провизии. Двое были серьезно ранены. У остальных были лишь царапины. Принц Верити решил отправить раненых назад, в Олений замок. С нами он послал двух здоровых людей. Он собирался продолжить свои поиски. Гвардия принца должна была сопровождать его до самого Горного Королевства, а там остановиться и ожидать его возвращения. Кину было поручено позаботиться о тех, кому пришлось вернуться в замок. Ему Верити доверил послание. Я не знаю, что было в этом пакете. Кин и остальные были убиты пять дней спустя. Мы попали в засаду у самых границ Бакка, когда шли по Оленьей реке. Лучники. Это было очень… быстро. Четверо из нас были убиты сразу же. Мою лошадь ранили в бедро. Крепыш еще совсем молод. Он запаниковал и прыгнул через насыпь в реку, и я вместе с ним. Там глубоко и сильное течение. Я вцепился в Крепыша, но нас обоих несло вниз по реке. Я слышал, как Кин кричит двум остальным, чтобы они скакали и что кто-то должен вернуться в Олений замок. Но никто из них не вернулся. Когда Крепышу и мне удалось выбраться из реки, я нашел тела. Бумаги, которые нес Кин, исчезли.
Он стоял прямо, пока докладывал, и голос его был ясным. Баррич говорил очень просто. Его доклад был описанием происшедшего. Он ничего не сказал о том, что чувствовал, когда его отправили обратно или когда он остался один. Он напьется сегодня, решил я. Я подумал, понадобится ли ему общество. Сейчас он стоял молча, ожидая вопросов своего короля. Молчание затягивалось.
— Мой король? — осмелился спросить Баррич.
Шрюд пошевелился в кровати.
— Это напомнило мне о днях моей юности, — прохрипел он. — Когда-то я мог сидеть на лошади и держать меч. Если человек теряет это, что ж. Но твоя лошадь в порядке?
Баррич нахмурился.
— Я сделал все, что мог, мой король. Она поправится.
— Хорошо. Вот, значит, оно как. Вот оно как. — Король Шрюд помолчал.
Некоторое время мы прислушивались к его дыханию. По-видимому, оно давалось ему с трудом.
— Пойди и отдохни, парень, — грубовато сказал он наконец. — Ты выглядишь ужасно. Я могу… — Он замолчал и дважды вздохнул. — Я позову тебя позже. Когда ты отдохнешь. Я уверен, что есть вопросы… — Его голос затих, он снова только дышал. Так дышит человек, чья боль почти невыносима.
Я вспомнил, что чувствовал прошлой ночью, и попытался представить себе, как бы мог выслушивать доклад Баррича, вынося такую боль и пытаясь не показать этого. Шут склонился над королем и заглянул ему в лицо. Потом посмотрел на нас и чуть заметно кивнул.
— Идем, — тихо сказал я Барричу. — Твой король дал тебе приказ.
Казалось, когда мы уходили из спальни короля, Баррич навалился на меня еще тяжелее.
— Его это, похоже, совершенно не волнует, — осторожно сказал Баррич, когда мы с трудом шли по коридору.
— Волнует. Верь мне. Глубоко волнует.
Мы вышли на лестницу. Я помедлил. Пролет вниз, через зал, кухню, через двор и в конюшни. Потом вверх по лестнице, в жилище Баррича. Или два пролета вверх и по коридору в мою комнату.
— Я отведу тебя к себе, — сказал я ему.
— Нет. Я хочу к себе. — Его голос звучал раздраженно, как у больного ребенка.
— Немного погодя. Сначала ты немного отдохнешь, — твердо сказал я.
Баррич не сопротивлялся, когда я помогал ему подниматься. Думаю, у него не было сил. Он прислонился к стене, пока я отпирал дверь. Когда дверь была открыта, я помог ему войти. Я попытался уложить его на мою кровать, но он настоял на кресле у очага. Усевшись, он откинул голову и закрыл глаза. Теперь, когда Баррич немного расслабился, все события его путешествия отразились на лице. Он очень похудел, и цвет его кожи был ужасен.
Он поднял голову и оглядел комнату, как будто никогда прежде не видел ее.
— Фитц. У тебя есть что-нибудь выпить?
— Бренди?
— Эта дешевка из черной смородины, которую ты пьешь? Я бы лучше выпил лошадиную притирку.
Я повернулся к нему, улыбаясь.
— Ее я могу тебе предложить.
Баррич пропустил мои слова мимо ушей. Казалось, он вовсе не слышал меня.
Я разжег огонь и быстро порылся в небольшом запасе трав, который держал у себя в комнате. Их было не много. Большую часть я отдал шуту.