Трилогия «Планета свиней»
Шрифт:
Майора звали Герасим Мумунов. Именно майор Мумунов ставил печать на больничном листе. Он подобно божественному царю отправлял одних – кормить окопных вшей, других – в рефрижератор или крематорий.
– Годен, – неожиданно для коллег сказала Светлана Хрипатая.
– Вы шутите, Светочка? – разглядывая торчащие кости выше колена, удивился старший лейтенант.
– Проще избавиться. Он на всю жизнь калека, – не соглашался майор с вердиктом доктора Хрипатой. – Эй, санитары, увозите каталку…
– Стойте! – вскрикнула Светлана. – Я настаиваю, товарищ майор. Бойца ещё можно спасти. Под мою ответственность!
Хрипатая осмотрела рану в районе печени. Рана оказалась не глубокой. Кто-то из верных солдат, который вынес командира из-под миномётного обстрела, замазал дырку клеем – и потому гибридный лейтенант выжил. А его ноги? А что ноги?.. ноги – это кость, а кость, как известно, много хлеба не просит. Вылечим. Поднимем. И снова в бой – за Сибирь!
Но не только желание вернуть бойца в окопы, вызвало жалость у Светланы Андреевны. Капитан Хрипатая смотрела в глаза могучего кабана и видела в них что-то большее, чем заурядную свинью – она увидела в нём – человека!
У всех секачей цвет роговицы был серо-бурый, иногда грязно-жёлтый, а у этого парня глаза, словно берег на картинке с заморского пляжа. Взглянув в лазурно-голубую роговицу можно утонуть в глубине поразительной красоты и пожалеть громадное тело с жёсткой, колючей кожей, как коврик у дверей её пригородного дома под Якутском.
А Сашка всё слышал. Если бы молодой кабан хоть на мгновение расслабился, то непременно вердик прозвучал иначе. Но лейтенант боролся с погружением в темноту, потому что ждал встречи с людьми. Ещё поросёнком он много читал и задавался вопросом: ну почему же люди такие умные?
– Почему? – изумился майор Мумунов. – Почему вы упорствуете, Светлана? Эту свинью надо отправить на сыворотку. Не спорьте со мной, дайте согласие.
– Я сказала: нет! – настаивала капитан Хрипатая. – Будем лечить. Под мою ответственность…
Майор пожал плечами и согласился, а затем прикрикнул на енотов с жалостливым взглядом, ждущих команды человека:
– Чего сидим, бездельники! Везите бойца в левые ворота. Ему сегодня дважды повезло… Лейтенанта Сашку в первую хирургию. И готовьте свинью к операции.
– Через двадцать минут готовьте, – добавила Светлана Хрипатая, чувствуя, как толстые пальцы голубоглазого вепря коснулись её руки. – Занесите меня в список хирургов, я буду сама оперировать.
Глава 13. Пальцы в нос, как кратчайший путь к семейной идиллии.
Драки в «Молоке» случались; перестрелки с применением огнестрельного оружия – случались иногда, чаще по субботам, а чтобы в зале валялся труп – такое бывало лишь дважды. Последний раз, когда Зубов в порыве «ярости» порвал парочку медведей, а первый, уже давно на открытии кабака: у стойки бара застрелился сумасшедший волк-художник, мечтая прославиться в веках.
Убийство тигра породило ураган слухов. Вторая за сутки смерть элитного бойца демонстрировала неспособность полиции справиться с распоясавшейся преступностью. В мирном городе стреляли, как куропаток в лесу даже тех, кто сам считался непревзойдённым убийцей. Запутанное дело вели друзья-напарники: волк Гомвуль и капитан Зубов.
Гибридного кота Барса привлекли в роли свидетеля. В полицейском участке, в допросной комнате, где стоял только стол и два стула – Гомвуль и Стас Зубов «кололи» рыжего бандита.
– Чего пристали ко мне, терпилы? Всем же понятно, что босс не стрелял в тигрёнка, – кривил морду Барс.
Рыжий не кололся. Он был на взводе, потому что страдающему в больнице Шмалю, после выписки грозила «высшая мера». Но он точно знал – друг невиновен. Чёрный никогда не был мокрушником. Вся его бравада и карманный нож лишь для приличной встряски. Подраться Шмаль мог запросто. Мог шкуру когтями поцарапать или даже глаз выколоть, или выбить парочку зубов, но стрелять в живое существо не стал бы никогда.
– Ты точно знаешь, что твой дружок пришёл в «Молоко» без оружия? – спросил Зубов, покручивая между пальцев перекидные чётки-мурчалки, сделанные из кости мамонта.
Вещь была статусная, украшенная резьбой в стиле тюремной графики. По одну сторону чёток был массивный человеческий кулак, с другой стороны – книжка с выгравированной мистической звездой «роза ветров». Зубов ловко перебирал костяшки, звонко щёлкая ими при столкновении, что приводило Барса в состояние восторга. Но кошачья душа требовала бунта и непокорности, не подкупаясь на цветные фантики, упругие мячики, угрозы и неприкрытую лесть.
– Можете не сомневаться, товарищи копы, Шмаль бешеный, но не настолько, чтобы у всех на виду рыть себе могилу. Убивать тигра… а на кой ляд? Может быть, из зависти, что тот выше и полосатый? Но коты всё равно красивее любого гибрида. Коты себе цену знают. Если вы не в курсе, то у Шмаля в родне был знаменитый дедушка. Дедуля с императором корешился. Побухивали они вместе, к девочкам заглядывали…
– Ты нам зубы не заговаривай, баламут! – оскалился Гомвуль. – Все видели Шмаля с пистолетом в лапе. Если не он тигра завалил, кто тогда? Может быть, ты стрелял?
– Не лепи мохнатого, начальник – тебе не идёт! Я, вообще-то, за столом сидел. У меня толпы свидетелей в зале. И я повторяю, босс невиновен!
– С каких это пор такая верность Шмалю? – искренне изумился волк. – Ты же вор-одиночка. Ты грозный охотник на сусликов! У котов – каждый сам за себя. Поймал грызуна и сожрал в тихушку – и не с кем делиться не надо. Чего ради такая преданность, какому-то Шмалю?
Рыжий прищурился, расправив усы. Что серый может знать о дружбе? Да ничего!
– Где твоя стая, Гомвуль в погонах? Почему ты не носишься по лесу за вожаком, опрыскивая деревья из-под хвоста? Можешь не отвечать мне, я знаю почему. Потому что ты за косточку продался человеку. За такую ма-аленькую, вонючую косточку. Зубов скажет тебе, служить – а ты и рад ему руки лизать. А потом язык на плечо закинешь и скачешь на задних лапках: ля-ля-ля, ля-ля-ля… Тьфу, срамота одна! Бери пример с котов, серый дурень. Мы не желаем людям смерти, лишь потому, что хочется сытно кушать каждый день. Где твоя гордость, волк продажный?