Трилогия «Планета свиней»

Волжский Максим

– Противный ты, когда трезвый, – сказала Ольга, поправляя чёрный парик. Вчера на ней был рыжий парик.

Прошлой ночью Зубову нравилось срывать искусственные волосы и снова их надевать. Он смеялся, как сумасшедший, поглаживая лысину беженки из Страны Ленинград.

***

Зал ходил ходуном. Музыканты рвали публику хитами.

«Крошку мою» спели три раза. Потом пошли медляки: «Спи мой маленький» и «Я хочу быть с тобой». Но унылое завывание быстро наскучило. Толпа кабанов заказала лабухам зажигательную «Ламбаду» и,

выстроившись друг за другом, солдаты водили хоровод, развлекая прилично захмелевших бандитов в центре кабака. Кабаны топали копытами, хрюкали и визжали от радости, исполняя чечётку секача.

Коты завелись не на шутку. Крыс трижды закатывался хохотом, прикусив свой облезлый хвост. А рысь был спокоен. Затаившись под капюшоном, он смаковал водочку, не забывая закусывать балычком.

Прошло ещё полчаса, и началась самая настоящая вакханалия.

– Абраша! – вопил во всё горло Шмаль.

Но где там. Обычно Абрамяу сидел за главным столиком, но сегодня разместился в самом тёмном углу. Он просматривал оплаченные счета, зорко следя за разбитой посудой и покалеченной мебелью. Бизнес есть бизнес. Иначе не проживёшь.

– Абраша!.. лишай тебя порази! – не сдавался чёрный.

– Босс, он не слышит тебя, – буквально закатывался Барс. – Давай я его притащу за хвост?.. чего орать-то?

– А мне нравится, орать! – держась за живот, смеялся чёрный. – Ну и вечерок сегодня! Ну и вечерочек…

Собственно говоря, ничего особенного не происходило. Каждую ночь «Молоко» сотрясалось от пьяных танцев, почти всегда заканчивающихся мордобоем. И для того, чтобы обслужить клиентов, вытряхнув из карманов секачей всё до последней копеечки, Абрамяу придумал оригинальный способ передвижения по залу.

К потолку крепились перекладины и раскачивающиеся трапеции – как в цирке. Протиснуться сквозь разгорячённую толпу невероятно сложно. Официантам проще двигаться под крышей, над беснующимися весельчаками весом под триста килограммов. Официанты, словно акробаты с лёгкостью взмывали вместе с подносами вверх, цеплялись за перекладины и прыгали в нужном направлении, к обслуживаемому столику. Трапеции служили только для персонала, но разве можно остановить подвыпивших посетителей, если они коты – да ещё и блатные.

Жюль давно не слазил с турника. Его друг Герман болтался рядом, весьма ловко балансируя на металлической жёрдочке. Гибридный кот прихватил с собой бутылку водки, а крыс банку с оливками. Они то и дело выпивали, поплёвывая вниз на головы, выплясывающих кабанов косточками заморского плода.

За столом остались Барс со Шмалем и сутенёр Жорик, который всё-таки решился поздороваться с парнями. Все трое заливались от смеха. Соболь привёл с собой трёх кошек и бесхвостую крысу Лариску, но чёрный босс отпустил девчонок, и те благодарно выплясывали, где-то в сторонке от разбушевавшихся кабанов.

Лысая Ольга и Земфира висли на полицейских, словно шерсть на синтетике. Парик Ольги,

куда-то пропал. Куда пропал, знал только Зубов. Он подарил его кабаньей парочке, вернее, даме с шестью, выпирающими сосками. Огромная свинья тут же примерила парик, натянув его на ухо, и красовалась в нём, ожидая своего партнёра, который тоже водил хоровод.

Гомвуль упился в хлам, но всё-таки успел заказать доставку на дом, потому что мазь от блох ещё пригодится, оттого что Земфира целовала его взасос.

Всё казалось обыденным. Табачный дым, громкая музыка и бесноватая дискотека – всё как всегда. Как вдруг Шмаль заметил нечто волшебное в толпе боевых свиней. И это была его Мура.

– Барс! – насторожился чёрный.

Рыжий не услышал.

– Барс, чтоб тебя! – заорал Шмаль.

– Да босс, что случилось? – улыбался острыми клыками рыжий.

– Моя кошка! Моя Мура! Она здеся, в толпе!

– Привиделось тебе, босс, – махнул лапой Барс.

Рыжего восторгали кот и крыс на трапециях. Жюль набирал полную пасть водки и, выпуская тонкую струйку, омывал кабанов. А Герман, повиснув на хвосте головой вниз, раздавал оплеухи, шлёпая затрещины по ушам танцоров.

Не дождавшись поддержки, Шмаль ринулся сквозь кабанью толпу.

Никто не заметил отважного кота. Чёрного толкали, лупили, роняли на пол. Но он одержимо взлетал и буквально бежал по кабаньим головам.

А затем раздались выстрелы: дуплет и третий контрольный.

Дама с натянутым на ухо человеческим париком завизжала, словно тревожная сирена при артобстреле. Музыканты, зная, что вот-вот начнётся драка, бросили инструменты и тут же съебались со сцены.

Музыка стихла. Наступила тишина. Запыхавшиеся в танце кабаны свирепо пыхтели, не понимая, куда приложить неуёмную силу. Но никто не дрался. Потасовка так и не началась.

– Убили-и-и! – испуганно кричал какой-то кабан в дальнем углу.

Толпа расступилась. На полу в луже крови, как поверженный великан, распластался громадный тигр.

Кабаны боялись приблизиться к убийце убийц. Свиней охватил парализующий страх. Боевые вепри жались друг к другу, будто они крохотные поросятки из яслей.

– Вот это жопа! Помоги мне, лейтенант! – приказал капитан Зубов, приподнимая тело тигра, потому что под ним кто-то шевелился, отчаянно пытаясь выбраться на свободу.

– Так точно, командир! – отозвался Гомвуль, бросившись на помощь.

Семь лет в полиции, но такого Стас не видел никогда – и вряд ли когда ещё увидит.

Чёрный кот был весь в крови. Его грудь разодрана. Рваная шкура свисала от плеча до нижнего ребра. Шмаль хлопал глазами, в лапе держал пистолет. Но чёрный и не думал сопротивляться.

– Вот ты и допрыгался, котёнок. Пиздец тебе, мой пушистый дружок! – зарычал волк.

За спиной полицейских появился Абрамяу. Его очки висели на самом кончике носа. Челюсть дрожала. Он еле держался.