Трилогия «Планета свиней»
Шрифт:
– Вы правы, государь. Держать под замком доктора Варакина, затея бесперспективная. А прогулки по периметру дворца, лишь озлобят пленника. Я наблюдаю за Робертом, с тех пор как он проснулся. Смею Вас заверить, что хорошо изучил характер своего подопечного. Роберт – действительно гений. И в сложившейся ситуации представляется только одно решение: полная амнистия, мой князь. Мы обеспечим достойную охрану, я буду лично сопровождать господина Варакина и зорко следить за его перемещениями по Якутску. Я предлагаю полное освобождение – и, мало того, Вам необходимо выступить с экстренным заявлением. Пусть весь мир содрогнётся, узнав, что в наших руках козырь, бьющий любую карту. Текст обращения подготовят советники, например, Федот Мокрицин. Я не сомневаюсь, он прекрасно справится с работой.
Федот весь покрылся испариной, предвкушая написание каверзного документа. Его слова озвучит сам Витольд первый; его слова услышит весь мир!
Князь брезгливо изучил мокрый носовой платок, размахнулся и выбросил его в самый угол, попав точно в урну. Бросок представлялся ему удачным исходом. Избавившись от платка, Витольд зарыл топор войны и закурил трубку мира. Вот только доктор Варакин не был разукрашенным индейцем, польстившимся на сверкающие бусы. Этот парень – серьёзный соперник. Зато советники у него – просто мастера аналитики! Только почему раньше никто не предупредил государя, что возникнут непреодолимые трудности?
Южный фронт трещал по швам. Под Красноярском настоящая битва. Соседи сибиряков, будто озверели. Китайский ван по имени Хеи Мау, которого Витольд считал человеком разумным и вполне договороспособным – превратился в монстра, посылающего дивизии своих низкорослых секачей. И теперь остаётся лишь верить в удачу и, конечно, надеяться на мудрых консультантов. А кабаны? А его армия? Ну что же… выбор у солдата невелик, придётся немного потерпеть. Погибнут сотни тысяч, но снова не беда, потому что на смену придут другие солдаты. Страна Сибирь огромна и свиноматок в ней – без счёта.
***
Светлана Хрипатая давно не была в Якутске, потому что служила вдали от столицы в госпиталях на передовой. Ей нравилась работа военврача. Она обожала лечить. Даже короткий отпуск доктор Хрипатая проводила в прифронтовой зоне, далеко не отъезжая от первого рубежа, откуда каждый день на стол хирурга поставляли раненых кабанов. Бывало, что днём Светлана ходила по магазинам или смотрела фильм в кинотеатре, а вечерами, словно обречённая резать и зашивать – возвращалась, чтобы резать и зашивать.
Говорят, что у каждого хирурга есть своё маленькое кладбище. У Светланы Хрипатой была огромная братская могила размером с полумиллионный город гибридов, где есть свои гипермаркеты, сетевые магазины, футбольный стадион и процветающее бюро ритуальных услуг. Хрипатая отсекла тысячи голов, отрезала десятки тысяч лап и ежедневно вспарывала животы, наматывая кишки на локоть, словно оленевод верёвку. Работа превратилась в смысл жизни. Она давно не слышала кабаньих стонов и не замечала слёз. И только встреча с лейтенантом Сашкой заставила жестокосердного доктора посмотреть на свиней по-другому – как на существа наделённые душой и человеческим разумом.
Её госпиталь перевели в глубокий тыл. Оборудование свернули. Палатки, кушетки и раненых погрузили в эшелон и отправили в столицу. В пригороде Якутска развернули полевой лагерь. Светлана сразу приступила к осмотру подстреленных кабанов, не забывая о том, кто разбудил в ней жалость и милосердие.
Доктор Хрипатая присматривала за лейтенантом, навещая его три раза в сутки. Сашка лежал в общей палате. Живой интерес человека к боевому вепрю не остался втайне. Кабанчики званием ниже, переговариваясь между собой, нет-нет да и посмеиваясь над сердобольным врачом и его свинорылым любимчиком. Слов мудрёных бойцы не знали: шутили прямо, по-солдатски, порой жестоко. Они видели, как доктор ставит Сашке уколы только с лидокаином, что мерит температуру, не пихая градусник в зад, а пользуется термометром-пистолетом, прикладывая его ко лбу.
После волшебных лекарств, недоступных рядовым кабанам, лейтенант быстрее других шёл на поправку. Настроение его улучшилось, лапа заживала, словно лежал хряк в палате месяц, а то и два. Кабанчики подхрюкивали, задаваясь вопросом: почему эта докторша поразительно приветлива с ним? Даже медбратья еноты не проявляли столько внимания к гибридным вепрям. Почему военврач так близка с лейтенантом?.. возможно, это любовь? Но люди не влюбляются в секачей, это неопровержимый факт.
– Мы собрали подарочек для твоей человеческой подруги, – сказал рядовой, обращаясь к Сашке.
Кабаны притащили к кровати лейтенанта полную сумку яблок. Большая часть фруктов была с запашком, как и любят свиньи.
Сашка лежал на спине, прикрывший тоненькой простынкой. Вонь из мешка наполняла запахом гнили просторную палату. Лейтенант развязал верёвку, посмотрел что внутри.
– Не надо, братцы. Она столько не съест, – отказался Сашка, понимая, что битыми фруктами человека не удивить.
– Да ты чего, командир? – обиделся рядовой. – Мы скинулись всем этажом и купили на рынке. Специально санитара посылали. Денег стоит жратва. Бери – уплачено!
Сашка сунул лапу в мешок и выбрал одно яблочко: наливное, розовенькое и совсем не гнилое.
– Вот это пригодится – в самый раз. Остальное раздай парням. Жуйте на здоровье.
Кабан довольно хрюкнул и поволок сумку к друзьям, которые переживали, что яблоки всё-таки достанутся доктору и не вернутся к тем, кто их очень любит.
В палату зашла капитан Хрипатая. Светло-голубой костюм медработника был ей к лицу. Женщина, привыкшая кромсать скальпелем плоть солдат, улыбалась, будто на операционном столе стонет очередная жертва.
– Как себя чувствуешь, Сашка? – спросила она.
– Я здоров. Кость почти зажила. И насморк прошёл.
– Без костылей ходить сможешь?
– Да. Вполне. И вообще, я готов вернуться в строй, – забегал глазками кабанчик.
Военврач заметила растерянность, охватившую её любимчика.
– Рано воевать, Сашка. Отлежаться надо. Но вижу, как тревожится твоя душа. Расскажи, что мучает тебя.
Лейтенант боялся даже думать о тех минутах, когда впервые оказался на госпитальной кушетке. Он отлично запомнил страшные слова, сказанные одним из военврачей.