Трин
Шрифт:
Андрей заерзал на кресле. Он все еще держал в руках стакан воды, не зная, куда его пристроить.
– У меня нет выдающихся публикаций. Все, что я делал – это писал заметки для газеты. Я не известный писатель, не публичная личность.
– Именно такого человека я и ищу. Мне плевать на регалии. Важен лишь талант. Я изучил ваши статьи. Кстати, не против перейти на «ты»? Меня утомляет «выканье». Так вот, мне понравился твой стиль. Когда читаешь написанное, то кажется, что автор-собеседник находится рядом и сам рассказывает историю. Будничным тоном, без пафоса и официальности, чем грешат
Андрей наконец заметил маленький стеклянный стол неподалеку и, привстав, поставил-таки стакан с водой.
– Так что вы… эмн… ты от меня хочешь? Статью о компании? Я знаю, у вас близится круглая дата с основания.
– Дата приближается. Но, должен признать, тебя немного обманули. Просто я не собирался пугать объемом работы. Хотел обговорить это при встрече.
– О чем речь?
Ярослав скрестил руки и отрешенно посмотрел в окно, около которого они и сидели.
– Я хочу, чтобы ты написал мою биографию.
Только-только справившийся с волнением, Андрей вновь почувствовал сумасшедшее биение сердце и дрожь в руках.
– Это неожиданно.
– Знаю. Для меня тоже. Но в свете последних событий… В моей жизни кое-что произошло. И мне необходимо осветить это. Признаюсь честно: не знаю, хочу я публиковать биографию, или это просто нечто вроде дневника для прочтения на заслуженном отдыхе. Поэтому, хочу спросить тебя сразу, чтобы не было недомолвок. Чего ты больше жаждешь: денег или славы?
– Известность мне не нужна. У меня есть приятель, который за возможность прославиться отдал бы руку, но не я.
– Значит, наши взгляды и интересы сходятся. За твою работу я заплачу тебе щедро, вне зависимости от публикации биографии. Но мне нужна полная отдача. Работать придется много. История о двадцатипятилетнем миллионере заслуживает того.
19
– Ты это видела? Скажи, что уже читала?
Миа придремала после тяжелого учебного дня, и звонок Евы вырвал ее из объятий сна, не позволяя как следует проснуться. Веки словно были до сих пор связаны нитями сна, которые разрываются либо временем, либо шоком.
– Что видела?
Лежа на кровати, Миа терла глаза, с трудом понимая, где она и какой сейчас год.
– Твой отзыв победил! Полчаса назад издательство выложило пост с результатами конкурса. Ты встретишься с Трином! Расскажешь ему, как тебе понравился роман.
Верилось с трудом. При упоминании Трина, Миа вспомнила, что звонок Евы прервал сон о его романе. Ей снился жуткий эпизод из книги.
Настал период, когда мне не хотелось возвращаться домой после школы. Я просто не могла вообразить, что же будет твориться в этот раз. Не знаю, сможет ли меня шокировать что-то сильнее, чем испражнения Юли, размазанные во всей моей комнате, но что-то подсказывает, что детишки этим не ограничатся. Родители уверены, что это малышка Юля натворила, причем не со зла, но я не удивлюсь, если негодяем оказался Арсений.
Мама не верит, но кажется, что в него порой вселяется дьявол. Едва я взгляну в эти маленькие дикие глаза, вижу недобрые огоньки. Он так смотрит на мою шею, словно вот-вот вцепится в нее руками. Боюсь его. К тому же, не уверена, что в случае нашей схватки смогу победить.
Арсений должен уже вернуться со школы. А Юля все еще в детском саду. Родители, естественно, на работе. Я вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Меня встретила звенящая тишина. Может быть, зло спит?
С порога я почувствовала странный запах в квартире, но не смогла его опознать. Слава богу, не испражнения. Прислушавшись, я услышала шепот. На цыпочках дошла до комнаты Арсения и увидела его, сидящего за столом. Он что-то вырезал ножницами и шептал что-то себе под нос.
– Стихи учишь?
Арсений подскочил, словно напуганный моим появлением. Он резко развернулся ко мне, и я увидела тот самый страшный взгляд, что вводил в состояние животного страха.
– А если и так?
– Тогда молодец. Уроки надо делать вовремя.
Он рассмеялся. Клянусь, это был демонический смех!
– Это не уроки. Я сочиняю.
Я кивнула и хотела было уйти, но он в два шага подскочил ко мне, схватил за руку и, заглянув в глаза, словно пытался узреть душу, прошептал:
– Хочешь услышать?
Понимая, что ничем хорошим это уже не закончится, я все же кивнула. Арсений поднял руку вверх и начал щелкать ножницами, которые до сих пор не положил на стол.
– Я играю, время тороплю.
Пусть умрут все те, кого не люблю.
Словно мышка в клетке ты,
Гаснет свет, забудь мечты.
– Это плохие стихи, Арсений. Убери ножницы!
– Хочешь, чтобы вместо них я достал зажигалку?
И тут меня осенило, что за запах я чувствую. Это газ! Арсений открыл краны на печке. Вспоминая, чему нас учили на уроках ОБЖ, я бросилась на кухню, открыла окно, перекрыла кран и побежала распахивать окна в остальных комнатах. Арсений наблюдал за мной и хохотал. Но мне было не до него.
Я схватила свою сумку, Арсения за шкирку и вышла из дома. Он, к слову, не сопротивлялся. На улице я позвонила родителям и все рассказала. На что мама ответила, что он, должно быть случайно. В то время дети были для них все еще ангелочками.
Я сидела на скамейке. Арсений подошел ко мне и, продолжая щелкать ножницами, прошептал:
– На твоем месте я бы боялся ложиться спать. Как знать, может быть, это последнее, что доведется тебе сделать.