Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— Бог мой, что с вами случилось?! Голубушка моя, потерпите, потерпите, я сейчас, — забормотал Юлиан, поднатужился и поднял женщину на руки.
Она была удивительно лёгкой, так что натуга здесь не пригодилась. Юлиан занёс её в свою оранжерею и положил на кресло. Его действия по всей вероятности причинили ей боль и она застонала.
— Миленькая моя, простите, простите, я сейчас, потерпите чутьчуть, — Юлиан никак не мог придумать, куда определить пострадавшую.
Решение пришло само собой. Возле его кабинета в доме была маленькая комната, которая была предназначена для гостей. Вот туда-то и решил Юлиан поселить свою искалеченную гостью. Вспомнив, что где-то валялось кресло-стул на колёсиках, он, аккуратно положил женщину опять на землю и бросился искать его. Надо отметить, что как у всех учёных, занятых только наукой, в доме Юлиана
Положив её на кровать, доктор взялся за исполнение своего врачебного долга. Описывать все процедуры нет смысла, но будьте уверены, доктор сделал всё, что полагалось. Несколько дней женщина не приходила в себя, лишь нитевидный пульс говорил о том, что жизнь ещё теплится в ней. Доктор не оставлял её ни на минуту без присмотра. Он чистил обгоревшую плоть, отрезал начинающее гнить мясо, и поил её всеми отварами, которые мог придумать и вспомнить. К концу третьей недели его битва за жизнь девушки увенчались первой победой. Больная открыла неповреждённый глаз. Изумруднозелёный зрачок был мутным, но в нём появился блеск жизни. Доктор вздохнул с великим облегчением.
— Кто вы? Что с вами произошло? — тихо спросил доктор.
Девушка долго молчала, то ли собиралась с мыслями, то ли вспоминала, а может, не хотела отвечать. Юлиан не торопил её. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла приоткрыть уголок рта и, медленно шевеля губами, сказала всего два слова:
— Я не знаю, — закрыла глаза и снова провалилась в беспамятство.
Юлиан снова вступил в борьбу со смертью. Ещё две недели прошли в этом сражении. Доктор сам устал неимоверно, но благодаря своему дару восстанавливать силы при помощи магии ещё держался на ногах. Как ни странно, но никаких видений по поводу девушки к нему не приходило. Он никак не мог понять, почему, при всех его возможностях, ему было так тяжело вызволять её из силков госпожи Смерти. Но он упорствовал и эта госпожа всё-таки отступила.
Прошла ещё одна неделя и, войдя утром в комнату больной, доктор, к своей радости увидел, как она вполне осознанно посмотрела на него.
— Славно, славно, голубушка, вот и чудненько. Ну-с, как вы теперь себя чувствуете? — улыбаясь, спросил Юлиан.
— Если не считать моего уродства, то вполне сносно, — тихо ответила девушка.
— Не стоит отчаиваться, мне кажется это не столь важно, — попытался успокоить её Юлиан.
— Ну, может быть в старости это и не имеет смысла, но я молода и довольно красива, была, — последнее слово было признесено таким отчаянным голосом, что у Юлиана защимило сердце.
Он присел на стоящий рядом с кроватью стул, на котором он провёл ни одну ночь, пока наблюдал за больной, и постарался очень осторожно вывести её на разговор.
— Если вы помните, что с вами произошло? Что за страшная трагедия? Как вас зовут?
— Я совершенно ничего не помню, ни кто я, ни где жила, есть ли у меня родные и что случилось, абсолютно ничего, — девушка посмотрела на Юлиана одним целым глазом.
За всё время у Юлиана первый раз дрогнуло сердце от какого-то предчувствия. Ему показалось, что девушка лукавит. «Но для чего, какой ей от этого прок?» подумал Юлиан. А девушка, поморщившись, откинулась на подушку и уставилась в потолок. Юлиан посидел немного и, тихо встав, оставил её одну. Пройдя к себе в кабинет, он сел за стол и постарался отыскать причину своего беспокойства, надёжно засевшего в сердце. Но ответа не находил. «Что за странность? Почему молчит мой разум? Эта девушка явно что-то скрывает, а я никак не могу понять что! И как мне поступить в этом случае? Ну, помогите же мне!» взмолился Юлиан. Но те, к кому он обращался, почему-то молчали. Доктор решил, что должен сделать всё от него зависящее, а там будет видно. «Раз провидение привело её к моему порогу, значит, я обязан выполнить свой долг врача» окончательно пришёл к выводу Юлиан взялся за дело.
Первое, что он решил предпринять, это было совершенно незнакомое, неизведанное для него. Когда-то, очень давно, блуждая по времени, он натолкнулся на исследования одного учёного, который открыл новое направление в медицине. Прочитав его труды и видя конечный результат, Юлиан пришёл в восторг. Но этот процесс был весьма трудоёмким и сначала сопровождался большим риском ошибок и трагических последствий. Потом конечно всё наладилось и встало на поток. Но, опять же, множество механизмов для совершения этого действия нельзя было перетащить из того времени сюда. И в Юлиане проснулся дух исследователя и практика. Он решил самостоятельно прийти к этому, по истине, волшебному факту превращения. Он взялся за дело с большим энтузиазмом. И его старания были вознаграждены сполна! Ему удалось из микроскопического кусочка кожи девушки вырастить целое полотно молодого нежного кожного покрова! Юлиан, как врач и исследователь, был на высоте! Он бродил по дому и, мурлыча что-то себе под нос, был весел и счастлив. Теперь нужно было приступить к практическому применению результата своего титанического труда. Он несколько раз побеседовал с девушкой об этом и назначил день Х для первого, пробного эксперимента. Девушка безоговорочно согласилась, ведь перспектива остаться уродиной её совсем не прельщала.
Перво-наперво, он пришил кусочек кожи на лоб девушке, чтобы проверить, не будет ли организм отторгать его. Несколько дней прошли в томительном ожидании. Но, сняв бинты, Юлиан сам себе захлопал в ладоши. Всё было идеально! Только тоненький шрам говорил о том, что положено начало настоящего чуда. Девушка весело смеялась и благодарила доктора. Он решил действовать постепенно, но она, он сам не понял как, убедила его нашить кожу сразу на все повреждённые участки. Юлиан пошёл на риск и несколько часов провёл в работе, подгоняя правую сторону под черты лица уцелевшей левой стороны. Что-то неуловимо знакомое мелькнуло в лице девушки, но Юлиан не заострил на этом внимания. «Всё потом, всё потом, сейчас надо молить провидение, чтобы всё получилось на „отлично“», — думал доктор. Когда последний стежок был сделан, он вытер пот со лба и устало опустился на стул рядом с кроватью девушки.
— Ну, вот и всё, прекрасно, замечательно, — сказал вслух Юлиан. Девушка дышала ровно и спокойно, она спала. Юлиан наложил повязку и вышел из комнаты. На следующее утро, когда он зашёл к своей подопечной, она уже сидела на кровати и, держа в руке маленькое зеркальце, пыталась заглянуть под повязку.
— Нет-нет-нет, даже не пытайтесь сделать этого, всё слишком тонко и зыбко, — закричал Баровский так, что девушка вздрогнула и отдёрнула руку, — не надо спешить, уверяю вас, всё превосходно. Скажу без ложной скромности, я — талант.
Юлиан улыбнулся и кивнул головой. Левый глаз и левый уголок губ девушки тоже дрогнули в улыбке и она захлопала в ладошки.
— Вы знаете, голубушка, я чувствую себя Пигмалионом и Франкенштейном одновременно, в наше время такое не удавалось ещё никому, — Юлиан сел на краешек кровати.
— А кто это? Я никогда не слышала этих имён, — девушка посмотрела на Юлиана.
— Один уже жил, он изваял из камня прекрасную девушку, назвал её Галатея, и так влюбился в неё, что, боги, смотря на его любовь, оживили камень, вдохнули в статую жизнь, а другой только будет жить, и однажды, сошьёт из останков нескольких людей, одного. Но, к сожалению, обе истории закончатся плачевно. Но это неважно, важно то, что мы с вами победили. А теперь нам надо набраться терпения и ждать, пока всё прирастёт и восстановиться. Отдыхайте, лучше поспите, сон — самое лучшее лекарство, а вечером я зайду, — Юлиан поклонился девушке и ушёл.
Вечером он снял повязку, непереставая удивляться быстрому сращению тканей. От него не ускользнул тот нюанс, что девушка старалась не показывать ему всё лицо целиком, но он снова не придал этому значения, списывая её смущение на психологическую травму. Попрощавшись до утра, он устроился в своём кабинете, чтобы до мельчайших подробностей записать всю эту операцию.
Утром следующего дня, постучав в дверь к своей пациентке, он к своему удивлению, не услышал приглашения войти. Выдержав секундную паузу, открыл дверь. Девушки в комнате не было. Даже малейшего признака её девятинедельного пребывания здесь. Юлиан был в полной прострации. «Но, может, она вышла в сад?» лелеял он надежду. Но ни в саду, ни в оранжереи он не нашёл свою незнакомку. Сначала он впал в отчаяние, но потом, успокоил себя. «Кто она? Что за тайну она скрывала? А может, это и к лучшему, вряд ли ктонибудь поверил бы мне. Пусть всё так и закончится, главное, мои записи при мне» пришёл в душевное равновесие Юлиан.