Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— Спасибо, коллега, ваша похвала очень лестна для меня, зная ваш статус, — Юлиан поклонился Шалтиру, — всё-таки мне нужно научиться говорить более доходчиво, не перескакивая с одного на другое.
— Надеюсь на свою сообразительность и внимательность, я глубоко верю в то, что Всевышний действительно не оставляет людей без поддержки, надо слушать его голос и он выведет на правильный путь.
Юлиан улыбнулся чему-то и продолжал с налётом лёгкой иронии:
— Я вспомнил одно высказывание: «если бог начинает давать чёткие указания, значит, ты прочно в сетях дъявола».
— Но, как же так? Значит можно ошибиться и эта ошибка будет катастрофой? — Генри в недоумении посмотрел на Юлиана.
— Совершенно верно, мой друг, в этом-то и есть великий замысел провидения дать людям возможность самим отличить одно от другого, только бессмертная человеческая душа может почувствовать фальш в лживых напутствиях. Возможно, когда она замирает от чегото, люди называют это шестым чувством, и есть её сила разумного начала? Оглянитесь вокруг, секты, братства создаются на каждом углу и якобы несут слово божье. Но это не всегда так, порой это наоборот толкает в самую бездну и пропасть души людские, — Юлиан повернулся к Шалтиру, словно давая ему время высказаться.
И Шалтир вступил
— Вы правы, в этом мире лживых пророков не меньше, чем искушений. Все они твердят об истине, хотя познал её далеко не каждый. Я уверен, истинный пророк обращён лицом к богу, а спиной — к людям, а лживый — наоборот. Служение богу превыше всего, а способный слушать — услышит. Наша эра ведёт летоисчисление от рождения Иисуса Христа — он был сыном господним. Мы прекрасно знаем, что материлизовать господнюю сущность невозможно, он не имеет человеческого обличия. И в тоже время, отцовство Всевышнего распространяется на весь род людской. «И сказал господь: соберите мне со всех четырёх сторон света моих сыновей и дочерей». Когда господь создал человека, то вложил в него эволюцию прогресса развития разума, чтобы каждый из сотворённых господом смог познать и осмыслить замысел своего Отца. Как заботливый родитель, Всевышний дал нам учителей — пророков. Мы знаем Иисуса из Назарета, Моххамеда, рождённого в Аравии. Вопрос веры не требует доказательств либо ты веришь в существование Всевышнего, либо нет. Когда ты следуешь по своему жизненному пути духовно и радостно и цель твоей жизни жить страстно и энергично. Можешь поделиться своим счастьем с людьми, по неопытности не нарушаешь законы мироздания. Не ищешь лёгких путей, ведь лёгкий путь, выбранный человеком, отдаляет последнего от духовного прозрения. Не ставишь себе целью — победа любой ценой, вроде той, что «лучше царствовать в аду, чем служить на небесах». Не впадаешь в уныние, что не можешь разгадать замысел господний. Невежество людское не осуждаешь, а терпеливо разъясняешь изречения пророков, написанных в Библии и Коране. Если заповедь твоя «не создай себе кумира» и в сущности твоей душа и разум спокойны. Любые дары, данные тебе, принимаешь с благодарностью и раздаёшь их страждущим без сожаления, не ропщешь на господнюю несправедливость к тебе. Если искренне принимаешь десять господних заветов «не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего, не лжесвидетельствуй, не создай себе кумира, не чревоугодничай, не будь тщестлавным, не суди своих ближних, не враждуй, не отказывай страждущему в помощи». И самое главное, не отрицаешь, то, что не понимаешь. Каждый свой день чтишь их, помнишь и на деле применяешь, это стало для тебя естественно, как дышать и воду пить, значит, ты достиг определённых высот понимания. Твой жизненный цикл на земле перейдёт в другую форму, форму совершенства духа. В форме этого совершенства отправишься на аудиенцию к Всевышнему и если сдашь экзамен, то вернёшься на землю, нести слово божье. Может, станешь ангелом — херувимом и из тонкого мира будешь помогать человечеству просвещаться и выбирать правильный путь. В любом случае, это не начало и не конец твоего пути. Скажите, Генри, я смог объяснить вам смысл?
— Мне кажется, я понял, но ведь в жизни случается столько, что предугадать всего просто невозможно.
— Твоё будущее известно только господу, но загадывать нет смысла, нужно продумывать свои шаги, а жизнь внесёт свои коррективы, мы предполагаем, а бог располагает. Вы молодец, Генри, у вас посотоянно созревают вопросы, на которые вы хотите получить ответы.
— О, этот юноша с младенчества отличился большой любознательностью, уважаемый Шалтир, видимо, так и было предрешено, — довольно ответил Юлиан.
— Абсолютно согласен с вами, именно так и должно было случиться, ведь нет смысла обучать оккультным наукам того, кто воспринимает учение, как подарок к празднику или кнут погонщика. Избранный сам должен задавать вопросы, которые рождаются в его разуме и душе. Так мы с вами пришли к этому, а теперь Генри.
— Но, мне кажется, что такие же вопросы задают себе многие люди, — предположил Генри.
— В ваших словах есть доля правды, но может быть, они не так настойчиво стучатся в двери? Мудрость гласит: «стучите и вам откроется» А может, в силу каких-то других причин, природа не каждому открывает свои тайны, видя, что человечество ещё не готово владеть ими. Необыкновенных, талантливых людей выбирает сама история. Неважно, где ты был рождён, в бедной лачуге или в королевских покоях, не имеет значения, какое было получено образование. Людям свойственно делать ошибки, одни катострофические, непоправимые, другие поучительные, предупреждающие о надвигающейся опасности. Осознание своего деяния и раскаяние ведёт душу к очищению. Раскаяние — это последний фиговый листок, прикрывающий наготу и непорочность души. Гордыня, словно гусеница, сжирает его, тогда обрывается последняя нить, связующая душу с господом и уже нет защиты от дьявольских сетей. Природа жизненных ситуаций создана провидением и не может быть ошибочной, всё совершенно и закономерно. Если судьба одевает на голову своего избранника венец, значит, так было предначертано в книге судеб. Всё, что я успел осмыслить — тоненькая ниточка в огромном клубке мироздания, но именно она связывает меня с этой величиной — Бесконечной Космической Вечностью. Сколько ещё скрыто в ней, сколь долог и длинен будет путь к вершине, знает только сам господь. Ожидайте неожиданного, будьте готовы ко всему, ведь участь нас троих покрыта тайной.
Наступила звенящая тишина, даже дыхания собеседников не было слышно.
— Шалтир, кто вы? Где проходили свои науки, кто ваши учителя? — Генри первый прервал молчание.
— Какое место на земле в этот раз дало вам свою энергию? — Юлиан тоже задал вопрос.
Шалтир улыбнулся и посмотрел на одного и другого.
— Я родился в благословенном месте, в маленькой деревушке, у подножья Гималайских гор. Мои соотечественники знают множество легенд и преданий, чтят своих богов, поддерживают культуру предков, воспитывая детей в любви к создателю. Гималайские горы находятся между Индией и Китаем. По древней легенде, бог Брахма (в переводе «начало всех начал») создал Вселенную и опеку над миром взял на себя бог Вишну (охранитель). На самой высокой горе Кайласа жил бог Шива с женой и двумя сыновьями. Видя, как процветает жизнь на земле и счастливые лица людей, Шива разгневался и погрузил мир в космический сон. Безутешный Вишну, не сумевший выполнить свою миссию, в горе, пришёл к Брахме и рассказал тому, что сотворил Шива с миром. Брахма спустился на землю и увидел самодовольного Шиву-разрушителя, улыбнулся только ему известным мыслям, и возродил мир, разбудив жизнь в Бесконечности. Так гласит самая древняя легенда записанная в книге книг индийского народа «Махабхарате». Это огромное собрание легенд, поверий, сказок и религиозно-филосовских рассуждений. Как для христиан Библия, для мусульман Коран, так эта книга ценна для индийцев. В каждой из этих трёх книг начало начал практически одинаково. Но перваначальный смысл этой задумки создателя так и остался неразгаданным до сих пор.
В моей семье было восемь человек: отец, мать, бабушка по отцовской линии и пятеро детей, четыре мальчика и одна девочка. Я был самым младшим. Жили мы по тем временам вполне обеспеченно, но наше благосостояние не свалилось нам на головы с небес. Отец выращивал на нашем поле сахарный тростник, трудился сам, своим честным и тяжёлым трудом зарабатывая деньги для семьи. Сахар очень ценился, поэтому доход был постоянным. Мать, бабушка и старшая сестра были известными в округе рукодельницами. Они шили очень красивые и добротные сари, вышивая их золотыми нитями, поэтому все женщины считали за честь купить свои наряды именно у них. Когда братья подросли, то стали помогать отцу, а я, как самый младший был под присмотром женщин. Когда мне исполнилось шесть лет, я стал считать себя вполне взрослым и всячески пытался избежать опеки, вызывая улыбки и подбадривания взрослых. Как-то раз я проснулся среди ночи и почувствовал странное волнение. Ночь была похожа на густый, мглистый туман, с плотным, трудно вдыхаемым воздухом. Луны и звёзд не было видно. Я зажмуривал глаза, пытаясь уснуть, но сон, словно рукой, сняло. И встать я не решался, потому что боялся этой темноты. Что-то наростало внутри меня, какоето предчувствие и пыталось вырваться наружу. Оно, это предчувствие чего-то, просто стаскивало меня с постели, заставляя окончательно проснуться и куда-то идти. Я ворочался, чтобы избавиться от него, но будто кто-то поднял мои веки и я увидел луч света. Он, ровной дорожкой, пробиваясь сквозь стену дома, падал на мою кровать, не ослепляя глаза, а приятно лаская взор. Я сам не понял, как встал и пошёл по этой светящейся дорожке, прямо сквозь стену! Оказавшись на улице, я быстро, насколько хватало моей детской прыти, шёл по лучу, то касаясь земли, то почти подлетая на несколько сантиметров над ней. Уже кончилось отцовское поле, а я всё бежал и бежал к тому месту, откуда исходил этот свет. Вдруг, я очень отчётливо услышал бабушкин голос, который звал меня вернуться домой. Я испугался, что она догонит меня и припустил ещё быстрее. Теперь я точно летел над землёй, едва касаясь её пальцами ног. Сколько я мчался в таком темпе, незнаю. Но место, из которого исходил этот свет, был уже совсем близко. Я оглянулся и увидел, что за мной этого света уже не было, он исчезал прямо под моими ногами и оставался только впереди. Он исходил от чего-то очень большого, яркого, но не разобрать. Когда я приблизился к этому источнику света на расстоянии нескольких метров, я смог разглядеть его. Это был огромный кокон, который переливался всеми цветами радуги! Я, не испытывая никакого страха, словно под воздействием кого-то, сделал последнее усилие, рванулся к нему и будто вскачил в открытую дверь, оказавшись внутри кокона. Меня ослепил яркий свет, я потерял сознание.
Очнулся в каком-то, наспех построенном шалаше, лёжа на травяной подстилке. Сознание возвращалось на столько медленно, что я с трудом мог соображать. В голове стоял гул, в глазах туман. Я зажмурился, чтобы попытаться вернуть зрение. А когда открыл глаза, то смог разглядеть сплетение веток над головой, через которое пробивался солнечный свет.
Шалтир замолчал, было видно, что он снова переживает тот момент, который, по всей вероятности, был мучительным для него. Он глубоко вздохнул и продолжал:
— Я попытался встать, но моё маленькое тельце не слушалось меня, я просто не чувствовал его. Мне стало так страшно, хотел закричать, но не смог издать ни звука. Вы представляете душевное состояние шестилетнего мальчика, который мог только думать и всё! Я, невероятным усилием, стал пытаться раскачать свое тело, пока не выкатился из своего убежища. «Слава Всевышнему, облако очнулось». Я не говорил вам, что меня, с самого младенчества, все родные называли «облаком». С самых первых моих шагов, все удивлялись моему проворству и легкости движений. Как-то раз, бабушка позвала меня, чтобы посмотреть, как я, быстро перебирая своими ножками, помчался к ней, а потом меня позвала мама и я повернул в её сторону. «Как облако быстро меняет свой курс от малейшего дуновения ветерка» сказала бабушка. С тех пор меня и стали звать «облаком».
И вот, теперь, возле шалаша, послышался голос бабушки. Я повернулся на её голос. Бабушка Шил сидела на земле возле маленького костерка и что-то мешала в глиняном горшке. Бросив своё занятие, она бросилась ко мне и, прижав мою голову к своей груди, расплакалась. «Внучек мой маленький, облачко моё, я уже и надеяться перестала» приговаривала она, целуя моё лицо. А потом, когда её первая радость немного стихла, она стала рассказывать, что со мной произошло. Оказалось, что я пролежал без памяти 49 дней, а она ухаживала за мной. В ту ночь, когда я вышел из дома за этим лучом, она тоже не спала и видела мой уход. Бабушка подождала немного, думая, что я вышел во двор по нужде, но я не возвращался. Тогда она пошла искать меня и увидела, как я, словно по чьему-то зову, бегу по светящейся дорожке уже довольно далеко от дома. Она почувствовала непередоваемый страх за меня, а потом благоговейный трепет перед этим светом и пошла следом за мной. Но её старость уже не давала возможности догнать меня и тогда она крикнула моё имя, чтобы я остановился. Но я только сильнее припустил. Ей не оставалось ничего другого, как по возможности, не терять меня из виду. Яркая вспышка света, а потом кромешная тьма. Бабушка ужаснулась, упала от неожиданности. А когда поднялась с земли, то к своему ужасу поняла, что меня нигде не видно. Какое родственное чутьё, какое наитие двигало ей, я незнаю, но она нашла меня среди огромного поля в полной темноте. Я лежал без сознания и её попытки привести меня в чувство были тщетны. Она хотела взять меня на руки, чтобы отнести домой, но вдруг послышался, сначала тихий, потом нарастающий, гул. Земля заходила ходуном под её ногами, словно под землёй заворочалося какое-то огромное животное. Гул стал невыносимым, оглушающим, а вибрация была такой, что бабушка не устояла на ногах и упала рядом со мной. Она прижала моё тело, словно хотела закрыть собой. Это было просто светопредстваление какое-то, говорила она, сколько это продолжалось, она не помнить, ибо страх так сковал её, что само время перестало существовать.