Тринадцатая редакция
Шрифт:
– Это что за дебаты? – тихо спросил шеф, но так, что Виталик с Денисом тут же примолкли. – Дело поручено Шурику. Константину Петровичу поручено сегодня, завтра и так далее освободить его от дополнительных нагрузок и отвлекающих факторов. По возможности.
– А что поручено остальным? – ревниво поинтересовался Лёва.
– Остальные сами всё знают: Разведчики, которых у нас теперь двое, продолжают искать носителей. Бойцы – ловят шемоборов и поступают с ними согласно правилам. И главное – не забывайте о том, что все мы, вне зависимости от вышесказанного, работаем в некоем издательстве. Которое по какой-то нелепой прихоти своего начальства продолжает оплачивать наше существование в таком составе.
При слове «оплачивать» Константин Петрович вздрогнул так, будто ему в спину кто-то из хулиганства ткнул булавкой. Остальные поняли, что очередная летучка типа «фарс» подошла к концу. Можно расходиться по рабочим местам, усиленно корча из себя бестолковых бездельников, чтобы не преисполниться гордостью за совершаемые почти ежедневно трудовые подвиги и не впасть в ничтожество.
В своей прошлой подневольной жизни Джордж иногда мечтал о том, чтобы бросить всё и отправиться в путешествие – на велосипеде или даже автостопом. Останавливаться в придорожных гостиницах, питаться простой пищей, мчаться вперёд, в неизвестность, и хорошо бы, конечно, чтобы рядом были друзья. Эта мечта казалась ему чем-то хрустально-несбыточным, чем-то вроде сказки на ночь – как можно бросить ресторан, что объяснить родителям, на какие деньги существовать, и главное – откуда взять друзей? И вот теперь всё решилось как бы само собой – достаточно было подмигнуть судьбе и просто сделать один малюсенький шаг к свободе.
Он покидал город стремительно – так, будто там только что был объявлен карантин и сотрудники МЧС уже перекрывали все пути к отступлению. Он ни разу не обернулся – словно боялся превратиться в камень и навсегда остаться здесь.
Золотой джип мчался по шоссе на самый север. За окошком проносились скалы, поросшие соснами, то и дело выглядывало солнце и начинало светить изо всех сил, словно на календаре всё ещё был август. Анна-Лиза отправила «мальчиков» в ссылку на заднее сиденье, а сама наслаждалась свободой, скоростью и предвкушала встречу со своим семейством (особенно с Тимо!).
Где-то с час назад Джордж в красках рассказал о том, как он попытался по-человечески поговорить со своими бывшими товарищами по «Народному покою», и что из этого вышло. Спутники с интересом его выслушали, но дополнительных вопросов задавать не стали, а Джордж не стал вдаваться в подробности.
– Ты мне вот что объясни, – нарушил молчание Дмитрий Олегович. – Если ты знал, с какими бандитами имеешь дело, то почему не носил с собой оружие? Стрелять ты умеешь, в чём проблема-то? Уложил бы парочку самых отмороженных, а с остальными вполне можно было договариваться.
– Для того чтобы убить человека, недостаточно уметь стрелять, – откликнулся Джордж. – Умение стрелять и умение убивать – это вообще два разных умения. Можно быть первоклассным каллиграфом и великолепно выписывать буквы, но при этом абсолютно не владеть словом. А можно быть гениальным поэтом с совершенно чудовищным почерком.
– А зачем ты в тир-то ходил? – спросила Анна-Лиза. – Если не поэт? Это ведь ясно с самого начала.
– Знаешь, если уж не суждено быть поэтом, то следует хотя бы научиться выписывать буквы, чтобы не чувствовать себя совсем никчёмным. А ещё ежеутренняя пальба по мишени спасала меня от общей бессмысленности моего существования.
– У тебя было своё дело, а вовсе не бессмысленность! – удивилась Анна-Лиза.
– Это было папино дело. Он всегда мог потребовать у меня отчета. Или отобрать, если отчёт показался бы ему недостаточно убедительным. Нет, конечно, он бы ничего у меня отбирать не стал, но я никогда не чувствовал себя настоящим хозяином. Я слышал обрывки разговоров посетителей, ловил презрительные взгляды персонала, но при этом должен был вести себя так, будто я всего этого не замечаю и не понимаю. Я должен был играть роль самодовольного и недалёкого мальчика-мажора, потому что всех это устраивало, вписывалось в картину их представлений о мире. Всех, кроме меня.
– Но ведь официально всем этим хозяйством владел ты? Так ведь? И все эти люди были твоими наёмными работниками, и ты мог уволить любого – не объясняя причин? Или я что-то упустил? – усмехнулся Дмитрий Олегович.
– Ну да, я был там типа полноправным хозяином, но это ничего не меняло. Я не чувствовал за собой права распоряжаться жизнями людей, которым повезло чуть меньше, чем мне. Которые не родились в такой семье, как наша, и вынуждены сами всего добиваться.
– Слушай, а ты зря расстался со своими народо-покойничками! – воскликнул Дмитрий Олегович. – Ты же рассуждаешь, как пламенный революционер образца девятнадцатого века!
– Я-то – может быть, а вот они рассуждают как обычные гопники, – вздохнул Джордж.
– Так уж всегда случается, мой друг. Революцию придумывают благородные чуткие мальчики из хороших семей, вроде тебя. Делают доверчивые агрессивные гопники, типа твоих бывших товарищей. А используют в своих интересах циничные деловые люди, вроде нас с Анной-Лизой.
– Мы с тобой от разных яблонь яблоки! – перебила его Анна-Лиза. – Не смей ко мне в деловые люди намазываться, а то сейчас ссажу на обочине, будешь до следующего города пешком идти. А мы с Йораном отдохнём в лучшем отеле.
– Хорошо, исправляюсь. Циничные деловые люди вроде меня пользуются результатами всеобщих трудов вполне осознанно, а те редкие счастливцы, которые не умеют бояться жизни и привыкли брать от неё всё, что им причитается, и к числу которых относится наша несравненная Анна-Лиза, получают их в дополнение к остальным благам. Потому что не представляют, что бывает как-то иначе. Меня уже не ссадят на обочине, правда?
– Так лень останавливаться! Такая скорость хорошая набралась, так что сиди и держи во рту замок, – сжалилась Анна-Лиза. – А безумный Йоран пускай объяснит, зачем он оставил всё сгорать и сбежал, будто за ним стая мун… бешеных псов погналась?
– Тем более что существует на свете ещё более безумный человек, готовый купить это заведение даже после пожара! – как бы между прочим напомнил Дмитрий Олегович. – Я понимаю, что тебе не хочется заниматься переговорами и перепродажей сейчас, когда ты вырвался на свободу. Но я мог бы выступить от твоего имени, тем более что ты представил меня господину Огибину как человека твоего отца.
– Да уж, наш добрый знакомый купил бы этот участок, даже если бы там нашли радиоактивные отходы, – ухмыльнулся Джордж. – Поэтому не думаю, что его всерьёз расстроит маленький скромный пожар. Тем более что он всё равно собирается там всё перестроить, пообещал камня на камне не оставить.