Тринадцатый апостол
Шрифт:
От личных осведомителей получена следующая информация: большая пьянка планируется в «домоуправском» вагоне — там бывшие начальники ЖЭУ и паспортных отделов будут праздновать малые срока, полученные ими накануне. Рекомендовано пьянке не препятствовать — пусть взяточники хоть напоследок порадуются.
Также есть сведения, что группа азербайджанцев — бывших теневых хозяев рыбного рынка из Астрахани — собирается уйти в побег. Была попытка дачи взятки охране — довольно крупной суммы в валюте. Рекомендуется «рыночников» прошмонать, но осторожно, дабы не засветить информатора. Неплохо бы добавить азерам срок за валютные операции. Но это —
В бомжовском вагоне опять обнаружены вши. Рекомендуется — всех побрить наголо и на прожарку…
Семенов внимательно выслушивал доклады, иногда чиркая в блокнотике карандашом. Да, с этой группой апостолов ему работать нравилось — деятельные коллеги, дело свое знают, инициативу проявлять не боятся. Но и поперек батьки в пекло не лезут. Однако, вглядываясь в лица коллег, никак он не мог отогнать одной мысли: «А что, если его осведомитель Нырок прав — и один из апостолов на самом деле “крыса”?»
Глава 10
СЛЕД КРЫСЫ
«Крысы» среди апостолов попадались крайне редко. Хотя бы потому, что все апостолы были заочно преступным миром приговорены, и они прекрасно знали это. Еще одна важная причина — каждый из апостолов хоть дважды, но лично приводил вынесенный им же смертный приговор в исполнение. Часто эти акты записывались на камеру и демонстрировались по телевидению в передаче «По законам Чрезвычайного Положения».
И, конечно, немаловажен факт, что кандидатуры апостолов очень тщательно отбирались, их биографии проверялись чуть ли не с рождения. Приказ о назначении апостола на должность подписывался Президентом, ему же лично в злато гербовом зале они давали присягу верности и долга.
И все-таки «крысы» порой встречались. Семенов знал одного такого, даже работал под его началом, даже сам его брал… Бабы мужика сгубили и жадность.
На следствии капитан Лежнюк сначала отмалчивался. Он даже не отпирался, на допросах сидел, закрыв лицо ладонями, и молчал. Потом вдруг «раскололся».
«На крючок» его подцепили еще год назад, когда он был назначен замом начальника питерского Поездка. Тогда в эшелоне подобрался очень интересный контингент: незаконные эмигранты всевозможных национальностей, среди них целый вагон вьетнамцев с вещевого рынка, очень своеобразные питерские бомжи, собранные со всех портов и вокзалов, а также два вагона шлюх без прописки. Шлюх быстро разделили на «венеричек» и здоровых, но апостольша «женских вагонов» неожиданно слегла с пневмонией и была списана с Поездка. Пока замену искали, курировать шлюх досталось как раз Лежнюку…
Капитан держался три дня, потом загулял. Загулять было с кем, девки подобрались хоть и беспаспортные, но профессию свою знали хорошо. И на угощение жутко падкие. С угощением проблем не было, все мужики Поездка охотно навещали Лежнюка и приходили «расслабиться», конечно, не с пустыми руками.
В принципе в том, что администрация Поездка навещает «одиноких дам», ничего страшного не было. По идее, шлюхи не были еще осуждены, так что формально они считались свободными гражданками лишь с ущемлением права передвижения. Но когда слух об оргиях, устраиваемых в «девичьем» вагоне, дошел до начальника, тот Лежнюка вызвал, беседу с ним имел. «Да он не беседу имел, а меня имел в полный рост и по полной программе», — шутил потом Лежнюк. Но оргии прекратил. И не просто из-за боязни начальства — он просто… влюбился.
Да, Юлия дивчиной была видной: высокая, стройная, талия осиная, грудь пышная, ну прям фотомодель из западного журнала. Держалась она особняком, от предложений «посидеть — отдохнуть — в сауну сходить» решительно отказывалась. Может, именно за это и невзлюбили ее соседки по купе, мол, такая же шлюха, как мы, а еще выделывается. А когда дело дошло до конфликтов, пришлось Юлию отселять в отдельное купе на пару с четырнадцатилетней шлюшкой, которую тоже обижали соседки.
Однажды ночью, уже после наступления комендантского часа, Лежнюк, до этого только посматривающий на Юлию, ввалился в купе «отселянок», выставил за дверь несчастное порочное дитя и молча начал выкладывать на стол коньяк, икру, шоколад и еще кучу разных деликатесов.
— Не надо этого, прошу вас, — тихо сказала девушка.
— Ну что, что ты хочешь? Скажи только, что угодно достану, принесу…
— Ничего не надо… Разве что, если вам не трудно, конечно, принесите цветов. Я очень цветы люблю, ромашки…
Он достал цветов. Что-то наврал в диспетчерской про экстренный случай и остановил поезд в поле. Сам бегал в поле и рвал ромашки, колокольчики…
Уже потом она рассказала грустную историю о том, как бедная девушка приехала в Питер учиться, искренне влюбилась в однокурсника… А тот оказался мерзавцем, сам — наркоман, посадил ее на иглу, подкладывал ее под всех своих знакомых, а потом и вовсе на улицу зарабатывать выгнал…
Но провести ночь с Лежнюком она согласилась с одним условием: он должен спасти ее от ломки. Целую неделю Лежнюк таскал ей героин. Сначала потихоньку брал в сейфе из реквизированного, потом нашел «дельца» и брал у него товар за «зелень».
Юлия сбежала с Поездка где-то в районе Тынды. Ночью, прямо из его купе, усыпив Лежнюка какой-то гадостью, подсыпанной в водку, прихватив его табельное оружие, документы… Сбежала не одна, с тем самым «дельцом», что продавал героин.
Тогда Лежнюк, проснувшись, долго пялился в одну точку, не понимая, что произошло. А когда понял, полез было в петлю.
Но ему повезло, петля оборвалась, а на следующий день при выгрузке из эшелонов вьетнамцы порезали охрану, и спецконтингент поднял бунт. Три вагона сгорело, в том числе тот, где был личный сейф Лежнюка. Документы ему справили новые, а в оружии недостатка и так не было. Тем более, при подавлении бунта Лежнюк проявил истинный героизм, практически в одиночку, истекая кровью, он два часа удерживал диспетчерскую, не дав тем самым бунтовщикам угнать поезд.
После госпиталя он долго пил, стараясь водкой смыть память о запавшей в душу красавице. И уже почти забыл, когда ему напомнили…
В следующую «командировку», когда его уже назначили старшим апостолом Поездка, на допрос к Лежнюку попросился какой-то осужденный бандюган из питерской братвы.
Он молча достал из голенища сапога пачку фотографий и выложил на стол.
Помимо очень откровенных видов Лежнюка, занимавшегося любовью с десятком разных женщин, там были и фото, на которых очень ясно было видно, как капитан ворует наркотики из сейфа, как покупает их у «дельца», как помогает Юлии найти вену.
Лежнюк пристрелил братка прямо у себя в кабинете. По законам Чрезвычайного Положения — в качестве самообороны. Но на следующий день на своем столе увидел свежие фото: он, стреляющий в голову стоящему на коленях подследственному, и… его семилетняя дочка, испуганная, плачущая, в багажнике братковского джипа.