Тринадцатый Дож Эбисс-Айл
Шрифт:
Кай смотрел не столько на электронное средство платежа, сколько следил за правой рукой пилота. Пока что она лежала на одной из рукоятей управления, но могла освободиться в любой момент – вертолет шел на автопилоте.
– Ничем не могу помочь участникам этого пари... – уже откровенно резко оборвал он своего собеседника.
– А вот они вам – могут. Меня просили эту карточку вам отдать и про нее забыть. Понятное дело – вам придется потратиться пока вы будете искать Финни... Ну а остаток – оставьте себе. Найдете там рыбину эту или не найдете...
Профессиональные навыки есть профессиональные
– Давайте сюда вашу пушку, – распорядился Кай. – Осторожно. Вот так. Карточку поднимите с пола и положите в свой карман – тот, из которого вынули... Вы арестованы по обвинению в попытке вручить взятку должностному лицу. И если будете выкидывать фокусы, я сюда добавлю еще и вооруженный шантаж. Зачитать вам ваши права?
– Мы не в кино, сьер. И стрелять я в вас не собирался. Я совсем другое должен был сделать.
– А именно?
– Отобрать у вас блок и регистратор. И попрощаться.
– Это как?
– Да примерно вот так, сьер...
Пилот неожиданно рванул свою дверцу и шагнул в трехкилометровую бездну, открывшуюся за ней. Как в соседнюю комнату.
Правой рукой Каю пришлось ухватиться за штурвал, чтобы не вылететь в пропасть вслед за ним – левой он крепко ухватил пилота за ворот куртки. Слава Богу, что был врублен автопилот, и непосредственно на команды со штурвала машина не отвечала. Когда он успел расстегнуть ремень безопасности, он так и не мог вспомнить потом. Пистолет пришлось бросить на пол. Пилот, повисший над бездной, отчаянно извивался и молотил Кая кулаками по пальцам. Удары, правда, получались несильные – трудно боксировать с чем-то, что расположено непосредственно за вашим затылком. Единственным способом освободиться для него было – расстегнуть куртку и выскользнуть из нее, оставив сей предмет туалета в руках Федерального Следователя.
Вместе со смонтированным на ней устройством индивидуального мягкого приземления. И другими причиндалами.
Некоторое время ситуация казалась патовой. Но секунд через пять-шесть Каю удалось заклиниться ногами в каких-то сочленениях рычагов и педалей у пилотского сиденья и освободить правой рукой пушку, за несколько секунд до этого отнятую у противника и сунутую за пояс.
Левая рука грозила не выдержать.
Кай прижал дуло пистолета куда-то в шею пилота и скомандовал:
– Руки сюда! Забирайтесь в кабину! Считаю до двух!!..
Чтобы водрузить пилота на его место, не выпуская пистолет из рук, понадобилось немало времени и смекалки. Тот был бледен и явно перепуган донельзя. Последовал ряд довольно сложных манипуляций, имевших целью выбить из-под сиденья и вернуть на свое место его собственный – Кая – пистолет. Затем Федеральный Следователь извлек на свет Божий титановые наручники и пристегнул левое запястье бандита к штурвалу. После чего не без труда вернул себе способность говорить.
– Выключите автопилот. Гоните машину в город.
Пилот дернулся и, глядя в пространство перед собой стеклянными глазами, заработал клавишами бортового компьютера. Вертолет стал закладывать крутой вираж.
Пилот пару раз судорожно сглотнул слюну и внезапно сообщил Каю:
– Нас сейчас будут сбивать, сьер. Таранить.
Вообще-то это было логично: авария в воздухе. Глупость, но по-прежнему довольно часто случающаяся глупость. Простое исчезновение Федерального Следователя чревато неминуемым расследованием. Взрыв вертолета – не такая штука, которую легко выдать за аварию – не все концы уходят в воду. А достаточно экспертизе получить, допустим, кусок обивки салона, оставшийся на поверхности и содержащий продукты сгорания взрывчатки, и вся версия аварии рухнет. Нет – за аварию лучше всего выдать аварию.
Простого смертного для этого было бы достаточно оставить одного в вертолете без средств связи, но профессионал из Управления, даже если оперативная работа – не его специфика, может справиться с управлением. Поэтому будут сбивать. Организовывать столкновение...
Кай врубил канал экстренной связи.
– Срочно высылайте группу спасения по моему пеленгу. И группу захвата.
– Они н-не успеют... – сказал пилот. – К-как будем быть, мистер Санди? Нас двое, а п-парашют – один...
– Оставьте эти глупости, – зло рявкнул Кай.
Рука основательно болела. Растяжение – как пить дать...
– От парашюта нам не больше проку, чем от носового платка, – пояснил он. – Тебя я не отпущу, а сам прыгать не стану – ты же меня винтом и порубишь. Или по радио наведешь своих. Надо быстрее сесть.
– Эта хреновина не п-предназначена для п-посадки на воду, – объяснил пилот.
– Откуда вы только достали ее – на Океании-то? Тогда снижайся к планктонной ферме. К платформе. И ищи куда сесть. Там, заодно, и люди будут...
Вертолет круто пошел вниз – к сверкающему алюминием корявому островку.
– Вот так. А теперь – быстро раскалывайся. Кто послал тебя?
– Г-господи – вот они уже... Посмотрите на радар...
На радар можно было и не смотреть. Сбоку с синего неба на них выходила защитного цвета точка. Вертолет ВВС – бывший списанный штурмовик.
– Постарайся проскочить. И быстро говори: кто послал тебя?!
Теперь уже не приходилось сомневаться: посадка – если она состоится – будет аварийной. Кай содрал со стенки пакет со спасательным комплектом, вскрыл и стал натягивать ярко-оранжевый жилет. Делать это было нелегко: мешали пистолет и мысль о том, что превращаешь себя в прекрасную мишень, болела рука, а вертолет принялся закладывать крутые виражи. Преследователь – теперь уже почти заслонивший окно заднего вида – повис на хвосте у «Шмеля» как приклеенный.
– Кто послал тебя?!! – вбивал пилоту в голову Кай, пытаясь сообразить, где находится верх.
Сверкающая громада плавучего завода надвигалась на них. Переплетение труб. Сплошные вертикальные плоскости. Мачты и провода. Куда садиться-то?!
Одному Богу было известно, почему затравленный погоней и «кто послал тебя?!» пилот вздумал повторить подвиг русского авиатора времён Чарли Чаплина и направил машину под образованную трубами высокого давления и магистралями не менее высокого напряжения арку. Почему тот же номер решился повторить и его неуклюжий преследователь, не знает, верно, вообще никто. Увлекся, скорее всего.