Тринадцатый этаж
Шрифт:
Я задумчиво перебил ее:
— Коллингсворт говорил, что он вполне понимает, как специалисты, конструирующие симуляторную технику, могут представлять себя богами.
Джинкс пристально на меня посмотрела:
— Ты помни: когда Коллингсворт говорил с тобой, он был запрограммирован Оператором так, чтобы сказать как раз это.
Я поел еще немного и оттолкнул поднос в сторону.
— Только вчера, — продолжала она, — я поняла, что Он мог бы решить проблему с тобой в любое время, просто перепрограммировав тебя. Но нет. Он почувствовал, что испытает слишком
Я напрягся:
— Уж не думаешь ли ты, что Он решит пытать меня?
— Не знаю. Нельзя предугадать, что Он станет делать. Вот почему мне нужно остаться здесь с тобой.
— А что ты можешь сделать?
На ее лице отразилась тревога. Джинкс обвила меня руками. Неужели она ожидает, что я поверю: только из-за того, что кто-то там, наверху, выбрал мою кандидатуру для изуверских пыток, она захотела быть рядом со мной из сострадания? Что ж, я могу, если что, с легкостью вывести ее на чистую воду.
— Джинкс, ты — материальное существо. А я — всего лишь плод чьего-то воображения. Ты не можешь любить меня!
Она отступила назад, видимо обидевшись:
— Но я правда люблю тебя, Дуг! Это так… так трудно объяснить.
Я подумал, что это действительно трудно. Джинкс села на краешек кровати и с какой-то неуверенностью посмотрела на меня. Ее глаза беспокойно бегали. Разумеется, для нее было весьма непросто объяснить, как это в данных обстоятельствах она меня полюбила.
Я опустил руку в карман и нащупал там лазерный пистолет. Я настроил его на максимальное рассеивание луча. Затем я резко выхватил пистолет и внезапно направил дуло на Джинкс.
Ее глаза расширились, и она попыталась встать.
— Нет, Дуг… не надо!
Я лишь чуть-чуть обдал ее лазерным лучом, стараясь захватить главным образом голову, и Джинкс рухнула поперек кровати без сознания.
Короткий выстрел должен был оставить ее в этом состоянии по меньшей мере на час.
В течение этого времени я мог свободно передвигаться по номеру и думать, освободившись от давления ее присутствия. И почти мгновенно я понял, что предпринимать дальше.
Составив план действий, я, не теряя времени даром, умылся и воспользовался электробритвой, которая лежала в ванной. С помощью персонального магазина я ввел данные о моем размере и росте и подождал, пока в щели магазина появится рубашка, завернутая в пластик.
Приведя себя, наконец, в порядок, я проверил время. Было далеко за полночь. Я вернулся в комнату и посмотрел на Джинкс. Положив лазерный пистолет на подушку, я встал на колени рядом с кроватью.
Темные волосы девушки искрились и переливались, разметавшись по покрывалу. Я утопил свои руки в их мягкой глубине, чтобы ощупать пальцами ее скальп. Наконец я нашел на голове Джинкс стреловидный шов, а чуть позже отыскал нужное мне крошечное углубление.
Держа палец на нужной точке, я установил лазерный пистолет на требуемый фокус,
На секунду мне вдруг подумалось, что я занимаюсь ерундой, оказывая физическое воздействие на бесплотную проекцию. Однако иллюзия реальности была, должна была быть такой полной, так что все псевдофизические причины явлений надлежащим образом транслировались в аналоговые электронные результаты. Проекции не составляли исключение.
Я отошел назад. Вот пускай теперь она попробует меня обмануть! Хорошенько обработав лазером волевой центр ее мозга, я мог верить всему, что бы она ни сказала по меньшей мере в течение следующих нескольких часов.
Я наклонился над ней:
— Джинкс, ты слышишь меня?
Не открывая глаз, она кивнула.
— Ты не станешь прекращать проекцию, — приказал я. — Ты поняла меня? Не уйдешь, пока я тебе не скажу.
Она снова кивнула.
Через пятнадцать минут она начала приходить в себя.
Я ходил взад и вперед перед кроватью, когда Джинкс села. Видимо, она несколько обалдела от недавней лазерной процедуры. Ее глаза глядели куда-то вдаль, но были ясны и не мигали.
— Встать, — сказал я.
И она встала.
— Сесть.
Она послушно выполнила приказание. Стало ясно, что я на славу атрофировал способности волевого центра ее мозга.
Я выстрелил в нее первым вопросом:
— Сколько из того, что ты мне рассказывала, неправда?
Ее глаза оставались сфокусированными куда-то в туманную даль. Лицо застыло.
— Ничего.
Я вздрогнул. Вот оно как! Я споткнулся в самом начале. Но это никак не может быть правдой!
Снова подумав о том дне, когда я в первый раз ее увидел, я спросил:
— Ты помнишь рисунок — Ахиллеса и черепаху?
— Да.
— Но потом ты отрицала, что такой рисунок существовал.
Она ничего не сказала. Я догадался, почему она молчит. Я не задал ей вопрос и не велел что-либо говорить.
— Было такое, что ты отрицала существование этого рисунка?
— Да.
— Почему?
— Потому что я должна была увести тебя с курса, который ты взял, и не дать тебе получить сверхважное знание.
— Так хотел Большой Оператор?
— Только отчасти.
— Почему еще?
— Потому что я начала в тебя влюбляться и не хотела, чтобы ты попал в опасную ситуацию.
Я снова зашел в тупик, потому что знал, что для нее испытывать нежное чувство ко мне так же невозможно, как для меня влюбиться в одну из реактивных единиц фуллеровского симулятора.
— Что произошло с рисунком?
— Его депрограммировали.
— Прямо там, на месте?
— Да.
— Объясни, как это было сделано.
— Мы знали, что рисунок там. После того как Оператор организовал гибель доктора Фуллера, я потратила неделю, исследуя деактивированные цилиндры памяти Фуллера в поисках каких-нибудь намеков о его «открытии», которое он мог оставить после себя. Мы…