Триптих. Одиночество в Сети
Шрифт:
В тот вечер после возвращения из паба она не могла заснуть, преодолела страх и под каким-то предлогом позвонила Асе, чтобы убедиться, что все в порядке. Она боялась за подругу. Знала, что от Асиного мужа можно ждать чего угодно. Но Аси еще не было дома.
Через два месяца Ася прислала ей мейл и призналась, что в ту ночь актер пошел провожать ее до такси «коротким путем» через пустой парк, и вдруг она приникла к нему и стала целовать. Ей хотелось всего лишь целовать его. Не больше. Только целовать.
Она помнит, как, читая этот мейл, она ощущала волнение и что-то наподобие зависти.
Он взял меня за руку. Мы ушли с центральной аллеи и без того пустого парка и укрылись за толстым деревом у пруда. Он снял пиджак, расстелил его на мокрой от росы траве.
В какой-то момент он на ощупь нашел мои туфли. Осторожно приподнял меня и поставил в них. Я вновь была на 8 сантиметров выше. Позже это нам очень помогло…
Но то было позже. А до того он был во мне двумя пальцами. Обоими и в обоих местах одновременно. Ну ты понимаешь…
Было чудесно. Он все время говорил. Я даже не помню что, но это неважно.
Он говорил.
Больше я с ним не встречалась.
Но в парк этот я прихожу. Чаще всего, когда мне становится грустно или я прочитаю важную для себя книгу.
Когда я под утро вернулась домой, муж ударил меня только раз. Малышка, разбуженная его криком, заплакала, а я вытащила из кладовки чемодан и стала паковать вещи.
Не знаю почему, но прежде всего я положила туда вещи дочки, а потом свои книжки. Когда я выходила из квартиры, он стоял у дверей на коленях и рыдал. И я осталась. В сущности, он человек добрый. Он изменился. Больше не смотрит «Евроспорт».
Закончив читать мейл, она поняла, что это «больше не смотрит „Евроспорт“» — акт капитуляции. И всю горечь и отчаяние этого акта выразить одной короткой фразой могла только Ася. И тем не менее капитуляция эта все равно была победой Аси. Она больше не рядовой в штрафбате.
Рядовых штрафников в Париж не отпускают.
Из задумчивости ее вырвал молодой практикант, осведомившийся с улыбкой:
— Зарезервировать вам два места?
— Нет, — категорическим тоном ответила она. — Я поеду, когда у вас будут три места.
Не говоря ни слова, он повернулся к огромному стеллажу с папками, взял одну из них и сообщил ей:
— У них, у этой гостиницы, есть своя веб-страница. Я могу проверить, не изменилось ли у них что-нибудь. Вы можете немножко подождать? — спросил он, наливая ей в стакан минеральную воду и кладя, уже не спрашивая, очередной ломтик лимона.
— Разумеется, могу. Кстати, вы позволите сесть рядом с вами? Мне бы хотелось видеть, как вы это делаете.
С тех пор как она познакомилась с Якубом, все связанное с интернетом казалось ей достойным всяческого внимания, интересным и безгранично таинственным.
Не ожидая его согласия, она подвинула свой стул так, чтобы видеть монитор компьютера. Она касалась рукой подлокотника его кресла и мысленно задала себе вопрос, что он подумал бы, если бы она спросила, каким одеколоном он пользуется.
Практикант набрал адрес интернет-страницы гостиницы: www.relais-bosquet.com.
— А вы знаете, что эта гостиница находится на Марсовом поле и что вы могли бы жить рядом с Эйфелевой башней?
— Теперь знаю. Но мне это абсолютно безразлично. Я хочу быть в Париже семнадцатого июля. И могу спать даже на газоне у Эйфелевой башни. А если все получится, то я вообще не буду спать. Главное для меня, чтобы у моих подруг были кровати в этой гостинице. А если вдобавок будет еще и ванная, то вы — сущее сокровище.
Она смотрела на монитор, пока он листал веб-страницы гостиницы с картинками, изображающими номера, перечнем предоставляемых услуг и картами, показывающими, где гостиница находится и как к ней доехать. Да, пожалуй, трудно было представить гостиницу, находящуюся ближе к Эйфелевой башне. На экране появился график свободных номеров.
— Вас интересует одноместный номер или вы можете спать вместе с вашими подругами? — спросил он, глядя на ее правую руку с обручальным кольцом.
И только когда прозвучал этот вопрос, она осознала: ее интересует только одноместный номер. И плевать, какие нескромные мысли по этой причине у кого-то могут возникнуть, ее интересует именно одноместный номер! Разумеется, ей хочется оказаться один на один с Якубом в парижской гостинице, когда он преодолеет робость и решится зайти к ней в номер. Она еще не знала толком, что может означать это самое «один на один» с ним в гостинице совсем рядышком с Эйфелевой башней, но предчувствовала, что это очень приятно. Потому, как только практикант затронул эту тему, она сразу же подумала, что как раз сейчас у нее регулы, а это означает, что между 16 и 20 июля все, слава богу, будет в норме.
«Регулы кончатся, а номер будет одноместный», — мысленно произнесла она.
Она взяла стакан с водой, смахнула волосы со лба и, не поднимая глаз, сказала:
— Поскольку мы договорились, что мне не придется спать на газоне у этой башни, мне не хотелось бы нарушать сон моих лучших подруг, если мне вдруг придет в голову и вправду не ложиться спать, чтобы не терять времени в этом чудесном городе, или…
Закончить тираду она не успела, потому что практикант вклинился, сообщив:
— Я забронировал вам номер со стороны сада. По другую сторону находится терраса ресторана. А французы, когда выпьют много вина, очень шумны. Вам это, убежден, мешало бы, да? И вы не будете «нарушать» сон никому, кто этого не желает.
Он с улыбкой взглянул на нее.
— Вы не могли бы оставить мне аванс также и за своих подруг? Отъезд через несколько дней, и мне хотелось бы быть хоть в какой-то мере уверенным, что вы не измените решения. Тем паче что гостиница уже подтвердила, что номера для вас забронированы. Вот посмотрите. — Он повернул к ней монитор и ткнул пальцем в текст мейла, подтверждающего бронирование.
Она слегка удивилась, что подтверждение пришло так быстро, причем на польском, но поднимать этот вопрос не стала и только сказала:
— Нет, решения менять я не собираюсь, даже если Эйфелеву башню куда-нибудь перенесут. Главное, чтобы гостиница осталась на месте. Главным образом из-за прилегающего к ней сада. За подруг тоже ручаюсь. Вам достаточно будет поручительства моей «Визой»?
Выходя из бюро, она подумала, что жар, охвативший все ее тело, отнюдь не следствие нынешнего безумно знойного лета. Нет, жарко ей стало оттого, что она поняла: это ее решение радикально изменило, по крайней мере с ее стороны, статус их с Якубом знакомства. Виртуальность, безопасная отдаленность, беззаботное кокетство, неожиданные, но по сути дела, ни к чему не обязывающие признания, а также интимные подробности в текстах, которые они отстукивали на клавиатурах своих компьютеров, вскоре могут стать воспоминанием о необычном флирте, зачинающем подлинную связь.
Опасную связь.
И хотя прозвучало это патетически и грозно, точно название какого-нибудь телерепортажа, она знала: оно соответствует действительности. Эта связь опасно дрейфовала в одном направлении. Но, невзирая на это, она, вся раскрасневшаяся, ожидая около туристского бюро такси, прошептала чуть слышно:
— Ну и пускай…
При этом она решила обязательно спросить Асю и Аланию, всегда ли были их решения типа «и пускай» правильными. У нее — да. Причем все без исключения.
Она ехала в такси, а в голове клубились мысли. Что нужно прочесть о Париже перед выездом? Да, наверное, ничего она читать не будет. Тем более что Ася, без сомнения, все знает. А что взять с собой? Успеет ли она сходить к косметичке и в парикмахерскую? Нужно ли покупать новое белье? Кстати, о белье… Когда в последний раз она производила депиляцию на ногах? Каким на его коже окажется тот запах, к которому она уже давно примеривалась в парфюмерном магазине? Кстати, о коже… Сколько килограммов можно будет сбросить за те несколько дней, что остаются до его прилета в Париж, если есть одну только спаржу? Недавно она прочла, что, кроме того, что в спарже нет никаких калорий, она еще гениально обезвоживает. Хотя со спаржей лучше не перебирать. Ведь при всех диетах больше всего у нее уменьшаются груди. Но она категорически не желает, чтобы в Париже груди у нее были меньше, чем сейчас. Совсем даже наоборот. Ей бы хотелось, чтобы в Париже груди у нее были большими, как никогда.