Тристан и Женевьева (Среди роз)

Дрейк Шеннон

Эдвина посмотрела на Женевьеву с таким несчастным выражением лица, как будто та, только что сказала нечто, переполнившее чашу ее терпения, и она вот-вот расплачется.

– Но он вовсе не мертв!

– Тристан мертв! – почти крикнула Женевьева. – Я сама убила его и видела все собственными глазами. О, милосердный Боже – это правда.

Эдвина вдруг неожиданно улыбнулась.

– Я имела в виду другого, не лорда Тристана, а его помощника – Джона Плизэнса.

– О, – пробормотала Женевьева. Теплая волна вновь захлестнула ее, она обессилено упала в одно из кресел, но вспомнила, что именно здесь сидел он, и быстро вскочила. Улыбка

Эдвины помогла ей прийти в себя. Они сражались с врагом и победили, так и должно было быть. И Тристан никогда не вернется, чтобы отомстить за свою смерть.

– Молодой человек с обаятельной улыбкой? – спросила она.

Тетя кивнула.

– Но его улыбка сразу же пропала, когда он обнаружил, что попал в западню.

– Он спасся?

Эдвина снова кивнула.

– Я… я рада за него, – сказала Женевьева. – Он показался мне слишком юным и хорошо воспитанным…

– Он сохранил свои отличные манеры до самого конца, – с горечью в голосе ответила Эдвина. Она в отчаянии прильнула к племяннице. – Женевьева! Неужели это никогда не кончится? Я так боюсь! Они вернутся! Они убьют нас и сравняют с землей замок за то, что мы сделали.

– Эдвина! – мягко, но настойчиво произнесла Женевьева, пытаясь успокоить ее. – Ты не должна беспокоиться. Наши каменщики в первую очередь займутся ремонтом стен. Кузнецы выкуют новое оружие и доспехи. Сэр Гай собирается выехать из замка с несколькими солдатами, чтобы найти короля с его войском, и попросит подкрепления. Ведь мы так много воинов послали к Ричарду. Сэр Гай раздобудет пушки и порох, и наши защитники станут непобедимыми.

– Я бы хотела этому верить, – печально сказала Эдвина.

– Верь этому, все будет именно так, – уверенно пообещала Женевьева.

– Ах, Женевьева, почему ты, которая намного моложе меня, настолько сильнее?

«Я совсем не сильнее, – подумала Женевьева. На самом деле я жуткая трусиха и ужасно рада видеть тебя, потому что, просто боюсь закрыть глаза. Я все еще вспоминаю его прикосновения… его взгляд, его ярость и… его смерть».

– Нам обязательно нужно поспать, – сказала Женевьева.

– Я не хочу оставаться одна, – тихо прошептала Эдвина, – печально, но мне нельзя даже прилечь рядом с Энни, потому что с ней уже спит Мэри.

Женевьева улыбнулась.

– Ну, тогда ложись вместе со мной. Когда кончится эта ночь, ужасы сегодняшнего дня покажутся нам не такими уж страшными, ты сама в этом убедишься.

Они забрались в постель и тесно прижались друг к другу. Женевьева вздрогнула, когда подумала о том, чтобы с нею было, если бы Тристан был жив.

И все-таки, она нашла в своей душе силы и убедила себя, что сегодня и впрямь они одержали настоящую победу. Враг хотел повергнуть ее, но вместо этого был повергнут сам.

Когда она уснула, близился рассвет.

* * *

Была тьма, стремительно несущаяся куда-то, бесконечная, необъятная тьма. Бездонный колодец, где не было ни боли, ни чувств, одна лишь тьма.

Он не мог видеть себя, но через некоторое время ощутил, что движется в этой тьме. Казалось, это движение длиться уже много часов и, вот тьма понемногу начала рассеиваться. На ее место пришел густой туман, серый, как вересковая пустошь, как сумрак над болотами, непроглядный, непроницаемый. Он медленно клубился и обволакивал его.

Но вот туман начал приобретать некоторые очертания. Он видел тела, лежавшие вокруг него, завалившие его. Он подождал немного, собираясь с

силами, и попытался дотянуться до плеча того, кто был ближе, чтобы перевернуть тело, лежавшее ничком. Ему это удалось, и он увидел, что это один из его людей, молодой дворянин из Нортумбрии, юноша, которого совсем недавно возвели в рыцарское достоинство. Он был мертв. Когда Тристан внимательно присмотрелся к нему, он заметил, что у мертвеца не было глаз, что стервятники уже полакомились ими. Казалось, что из раскрытого рта вырывается безмолвный крик, пустые глазницы обвиняюще глядят на него, посылая импульсы боли прямо в мозг Тристана. Он опустил тело и схватился за виски. Тут же он споткнулся о другое тело. Из его собственного горла вырвался безумный крик, когда он увидел, что перед ним лежит Лизетта. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам и па земле, ее горло было серо-голубым, а тело почернело. Кровь испачкала ее платье… И у нее тоже не было глаз. Черные пустые впадины смотрели на него пронзительным взглядом, проникавшим в самую душу Тристана. И вдруг она протянула руку, как бы пытаясь что-то дать ему – еще одно тело, маленькое тельце их неродившегося ребенка, настолько маленькое, что оно помещалось на раскрытой ладони…

И снова он ощутил острую, пронзительную боль в голове, все как будто вспыхнуло и взорвалось, разлетевшись на тысячи мельчайших осколков. Он снова обхватил голову руками и закричал…

В его рот набился песок. Несколько мгновений Тристан лежал неподвижно, совершенно ошеломленный, пытаясь сообразить, почему на зубах противно хрустят песчинки, а на глаза навалилась какая-то тяжесть и, не дает их открыть.

Голова болела неимоверно, просто разламывалась от боли… Тристан попытался пошевелиться. Казалось, что вокруг него сомкнулась земля, поглотив его, до ушей донесся неприятный скрежещущий звук, больно отдававшийся в голове. Он похолодел, осознав внезапно, что погребен живым. А звук этот был собственным его дыханием, смешанным со скрипом песка на зубах. Его грудь была завалена камнями, земля и песок сыпались ему на лицо при каждом вздохе, забивая рот и нос, мешая дышать.

Ярость захлестывала его волнами, он дрожал от злости и гнева, переполнявшими его. И тут же новый приступ боли, чуть не вверг его в беспамятство. Сознание начало мутнеть, и отчаянным усилием воли Тристан попытался заставить себя успокоиться. Ему не хватало воздуха. Он сглотнул, изо всех сил стараясь дышать, как можно медленнее. «Осторожно, – предупредил себя Тристан. – Я должен двигаться очень осторожно…»

Сначала ему показалось, что он не в состоянии сделать ни одного движения. Руки были безжизненны, мускулы казались мягкими, как масло. Тристан напрягся, собрав все силы, которые еще у него остались и, наконец, смог пошевелить пальцами, но это движение было едва заметным, хотя и стоило огромных усилий. Холодный пот застилал ему глаза.

Он ощутил панический страх, но быстро его подавил. Подумав немного, Тристан заключил, что его могила была неглубока – всего несколько рядов камней. Он снова и снова пытался шевелить пальцами, чувствуя, как они кровоточат. Земля и песок осыпались, несколько камней откатилось, и Тристан почувствовал свежий прохладный ветер, его левая рука была уже свободна. Не мешкая, он тут же принялся освобождать другую руку.

Это было самым трудным из всего того, что ему приходилось делать в жизни. Хотя силы и покидали его, он снова и снова, сжимая зубы, заставлял себя шевелиться.