Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. Книга 2
Шрифт:
23 января 1935 г.
А. Вышинский.
В. Ульрих ».
«Секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину.
При рассмотрении дела осуждена к расстрелу Белозир Л.И. за то, что она, будучи членом контрреволюционной подпольной террористической организации украинских националистов, завербовала в эту организацию Щербина и Терещенко, которые должны были во время Октябрьских празднеств 1934 года в Киеве совершить теракт над тт. Постышевым и Балицким.
Белозир на всех допросах упорно отказывалась дать какие бы то ни было показания, а также заявила, что она отказывается от помилования. В силу этого прошу указания о возможности приведения в исполнение приговора над осужденной Белозир Л.И.
Тт. А.Я. Вышинский и В.А. Балицкий считают возможным приговор исполнить.
3 февраля 1935 г.
В. Ульрих ».
«Секретарю ЦК ВКП(б)
товарищу И.В. Сталину
9 марта с.г. Выездная сессия военной коллегии
Мильда Драуле на мой вопрос: какую она преследовала цель, добиваясь получения пропуска на собрание партактива Ленинграда 1 декабря п.г., где должен был делать доклад т. Киров, ответила, что «она хотела помогать Леониду Николаеву». В чем? «Там было бы видно по обстоятельствам». Таким образом, нами установлено, что подсудимые хотели помочь Николаеву в совершении теракта.
Все трое приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. В ночь на 10-е марта приговор приведен в исполнение.
Прошу указаний: давать ли сообщение в прессу.
11 марта 1935 г.
В. Ульрих ».
Молниеносное правосудие: 9-го суд, в ночь на 10-е расстрел, 11-го утром доклад верховному Жрецу. Даже по одной-двум фразам доклада Ульриха видно, сколь поверхностным было рассмотрение дела в суде. Скоро это станет нормой, особенно через два года.
На последнем «деле» хочется немного остановиться. За год-полтора до трагедии стали настойчиво распространять грязный слушок о том, что Мильда Драуле, бывшая жена Николаева, находится в «особых отношениях» с Кировым. Люди, знавшие Кирова, однозначно отвергали саму возможность такой связи. Кому были нужны эти слухи? Не исключено, кто-то хотел натравить неврастеника Николаева на Кирова. Когда Я. Агранов и Л. Шейнин – работники НКВД – начали следствие, то Николаев заявил, что пошел на убийство по соображениям мести. Но вскоре «признал», что совершил злодеяние по заданию подпольной троцкистско-зиновьевской группы… Видимо, имя Драуле было использовано организаторами преступления, чтобы заставить Николаева быть «более решительным». Ну а затем и Мильда, и Ольга Драуле могли оказаться просто опасными, и их решили убрать. Что и сделали…
Сталин поддерживал напряжение. В середине 1935 года было опубликовано его интервью с Гербертом Уэллсом, которое тот взял у Сталина еще годом раньше. И, видимо, не случайно. Сталин вновь напомнил о главном в диктатуре пролетариата – насилии. На вопрос Уэллса: «Не является ли ваша пропаганда старомодной, ибо она является пропагандой насильственных действий?» – Сталин ответил так:
– Коммунисты вовсе не идеализируют метод насилия. Но они, коммунисты, не хотят оказаться застигнутыми врасплох, они не могут рассчитывать на то, что старый мир сам уйдет со сцены, они видят, что старый порядок защищается силой, и поэтому коммунисты говорят рабочему классу: готовьтесь ответить силой на силу… Кому нужен полководец, усыпляющий бдительность своей армии, полководец, не понимающий, что противник не сдается, что его надо добить?
Как Сталин любил слово «добить»… Во множестве речей он призывает «добивать» оппозицию, остатки эксплуататорских классов, кулаков, перерожденцев, двурушников, шпионов, террористов… И «добивал». Похоже, что «добивал» и потенциальных соперников. Пока действовали сдерживающие тормоза решений XIII съезда партии (пожелания делегаций, ознакомившихся с ленинским «Письмом»), пока у Сталина было свежо в памяти ленинское предостережение, отношение к «оппозиционерам» было как к идейным противникам. «Капитулянтов» (раскаявшихся) обычно быстро восстанавливали в партии, назначали на ответственные посты, публиковали их статьи. Например, Зиновьев и Каменев, восстановленные в партии в июне 1928 года, открыто выражали свою надежду, что «партии еще понадобится их опыт», имея в виду, по всей вероятности, руководящие посты. Бухарина, Рыкова и Томского не прекращали склонять в печати как «пособников кулачества» и тем не менее на XVI съезде партии избрали в состав ЦК. Эта терпимость, по-видимому, не просто похвальна; она является выражением ленинского понимания демократии в партии и государстве. Сталину, почти никогда не использовавшему слово «демократия» (единственное исключение – его доклад о новой Конституции СССР), бесконечные «вихляния» некоторых лиц, однако, изрядно надоели. Диктатура и демократия для него – несовместимы.
Сталин скоро сделает ставку на удержание общества в состоянии перманентной «гражданской войны». Народом, который всегда на «взводе», который бдительно всматривается в каждого, легче управлять и манипулировать. До конца жизни диктатор с помощью своего окружения будет делать все, чтобы поддерживать в обществе социальное, политическое напряжение.
Даже сталинская любовь к Кирову (факты убеждают, что она была) не остановила, по-видимому, его перед тем, чтобы устранить популярнейшего человека, потенциального противника. Подозрительность, жестокость, властность у Сталина всегда брали верх, когда нужно было сделать выбор между элементарно порядочным и тем, что мешало его власти. Убийство Кирова явилось хорошим предлогом для ужесточения
Едва ли случайно, что в середине 1935 года Сталин поддержал предложение о ликвидации Общества старых большевиков и Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Архивы этих обществ принимали комиссии, членами которых были Ежов, Шкирятов, Маленков. Многим из старых большевиков в страшные годы беззакония, в конце 30-х, будут предъявлены обвинения в их «преступлениях» четвертьвековой давности… Не использовались ли здесь изъятые архивы?
К этому же времени относится начало возвышения Л.П. Берии, бывшего в то время первым секретарем ЦК Компартии Грузии. В середине 1935 года в Партиздате ЦК ВКП(б) была опубликована «работа» Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Изданная на хорошей бумаге, в твердом переплете (что тогда было редкостью), книжонка наполовину состояла из сталинских цитат и безудержно превозносила «вождя». Но главное, что я хочу отметить, в «труде» Берии содержался прямой политический донос на двух видных большевиков – Енукидзе и Орахелашвили. И хотя первый, член ЦК и ЦИК, был давним личным другом Сталина, судьба того и другого была решена. Сталин всегда верил доносам. Берия это усвоил быстро. Правда, Орахелашвили пробовал протестовать. Он написал Сталину личное письмо с проектом опровержения в «Правде». Сталин в своем ответе, по сути, отверг заявление старого большевика. В письме Сталина говорилось:
«Товарищу Орахелашвили.
Письмо получил.
1) ЦК не думает ставить (не имеет оснований ставить!) вопрос о Вашей работе в ИМЭЛе. Вы погорячились и решили, видимо, поставить его. Это ни к чему. Оставайтесь в ИМЭЛе и работайте.
2) «Письмо» в редакцию «Правды» следовало бы напечатать, но текст Вашего «письма», по-моему, неудовлетворителен. Я бы на Вашем месте выбросил из «письма» все «полемические красоты», все «экскурсы» в историю, плюс «решительный протест» и сказал бы просто и коротко, что ошибки (такие-то) действительно допущены, но квалификация ошибок, данная т. Берия, слишком, скажем, резка и не оправдывается характером ошибок. Или что-нибудь в этом роде. Привет!
8. VIII.35 г.
И. Сталин ».
Страна и партия стояли перед страшными испытаниями. Человек, обожествивший в диктатуре пролетариата лишь насилие, стал диктатором. Пусть его и называли «любимый вождь», «гениальный полководец», «мудрый зодчий», ничто не могло закамуфлировать глубинной сути человека-диктатора. Но тогда этого люди не понимали. Пройдут целые десятилетия, пока наступит прозрение. А пока кончался на трагической ноте 1934 год. «Съезд победителя»… А затем сигнал подготовки к террору. Может быть, действительно 1937 год начался, вопреки всем астрономическим календарям, 1 декабря 1934 года? В том, что касается беззаконий, которые поощрял и инициировал Сталин, можно ответить утвердительно. Диктатура пролетариата как одно из уродливых проявлений демократии большинства все больше подменялась единовластием диктатора и диктатурой бюрократии. Семена будущей трагедии уже давали свои зловещие всходы. Поезд трагического будущего был на подходе. Сегодня мы знаем, что он не был остановлен.
Глава 5 В «тоге» вождя
Сталин – государственник восточного, азиатского типа.
Н. Бердяев
Один из корифеев мировой культуры, Плутарх, в своих «Избранных жизнеописаниях» так писал об основателе Рима Ромуле: «Надеясь на крепость своей власти и все более и более обнаруживая свою гордость, он переменил народную форму правления на монархию, которая сделалась ненавистной и возбуждала неудовольствие уже с первых дней одною одеждой царя. Он стал носить красный хитон и пурпуровую тогу и занимался делами, сидя на кресле со спинкой. Его всегда окружали молодые люди, названные целерами за ту быстроту, с какою они исполняли данные им приказания. Другие шли впереди него, разгоняя палками народ. Они были подпоясаны ремнями, чтобы связать немедленно всякого, на кого им укажут». Едва ли ведая о том, Плутарх описал характернейший случай, когда человек, вознесенный волею обстоятельств на вершину власти, все более утверждается в своем могуществе, превращает народ в толпу и становится уже не похожим на себя. История доказала: человек слаб перед магией власти. За редчайшим исключением долгое, бессрочное пребывание в «пурпуровой тоге» преображало вождей как по отношению к людям, так и прежде всего по отношению к самим себе.