Триумф Сета
Шрифт:
Глашатай дворца зачитал царский рескрипт: командующий Нахтмин отныне считался сыном его божественного величества и его преемником на троне Двух Земель. По тому же случаю его теперь следовало называть царевичем.
Трубачи завершили церемонию пронзительными триумфальными аккордами. Словно эхо им стали вторить рожки, когда на улице зазвучали здравицы в честь наследника.
Начался банкет для приглашенных. Анкесенамон, воспользовавшись случаем, поговорила с новоиспеченной супругой наследника, так как
— Как себя чувствует моя горячо любимая сестра? — спросила она, наблюдая за тем, как гости занимают свои места.
— Как истерзанная кинжалом жертва, — прошипела Нефернеферура.
Анкесенамон была рада, что этого не могли слышать придворные.
«Истерзанная кинжалом». Стало быть, она узнала, что такое плотские утехи, и, без сомнения, не раз.
— Это бесчеловечно! — заявила Нефернеферура в том же тоне. — И он это делает снова и снова!
«Ну что ж, — подумала Анкесенамон, — главное, чтобы она забеременела. Плохо то, что она от этого не получает удовольствия». И она решила поговорить с Нахтмином, как только представится возможность.
Пришло время рассаживаться по своим местам, и разговор прервался.
Вскоре на улицах Фив зазвучала веселая музыка, по приказу Ая жителям города стали раздавать зерно, жареную свинину и баранину, вино и пиво. Люди были рады по случаю праздника вдоволь напиться и наесться за счет властей. Каждый квартал гордился своими музыкантами, певицами и танцовщицами. Гулянье продолжалось до глубокой ночи. Госпоже Несхатор, которая подготовила представления для этого праздника, удалось совершить выгодные сделки.
На следующий день глашатаи отправились в провинцию сообщать народу новости из дворца.
— Каков выскочка!
Таким был единственный комментарий Хоремхеба, когда он узнал о новом статусе Нахтмина. Майя и его собственные шпионы сообщили ему об этом.
В этом слове было столько ненависти, что она отзывалась потом веками.
11
БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ И ОБЫЧНЫЕ МАХИНАЦИИ
К северному крылу дворца Фив пристроили помещение, чтобы там принять наследника трона с супругой.
Утром Анкесенамон отправилась туда в сопровождении двух придворных дам для того, чтобы побеседовать с Нефернеферурой и узнать, есть ли какие-либо признаки беременности, хотя со времени брачной ночи минуло всего лишь сорок дней.
Ничего радостного Нахтмин не сообщил.
— Соитие проходило тяжело, твое величество, — поведал полководец. — Несмотря на мою осторожность и нежность, не говоря уже о том, что рабыня ее подготовила согласно твоим рекомендациям, все сопровождалось громкими криками, и не думаю, что она притворялась. У нее слишком узкий ход к любовной утехе.
Анкесенамон скорчила недовольную гримасу. Да, ей была известна такая особенность организма ее сестер Нефернеферуры и Макетатон — еще с тех пор, когда они вместе принимали ванны в Ахетатоне. Она надеялась, что с возрастом все придет в норму.
— Но стрела достигла своей цели, твое величество, — добавил военный.
«Судя по всему, — подумала царица, — Нефернеферура не очень этому обрадовалась».
— Стало быть, соитие было только однажды? — уточнила она.
— Нет, твое величество. За двадцать три дня это произошло одиннадцать раз.
Одиннадцать раз. Неужели они такие невезучие, что за все эти разы Нефернеферура так и не была оплодотворена?
— И все одиннадцать раз было так же тяжко?
Полководец улыбнулся.
— Нет, твое величество. Гимен был прорван. Но и в последующие разы моя супруга была все же очень напряжена. Лекарь Сеферхор предписал средство, которое надо было подливать ей в вино во время ужина. Разумеется, без ее ведома.
— И что же?
— Я склонен думать, что после этого она кричала скорее не от боли, а от избытка чувств.
Царица знала, что следовало учитывать, как могут обманываться мужчины из-за своего тщеславия. Но оба собеседника улыбнулись.
— Пожалуй, — заключила Анкесенамон. — Будь же всегда с нею ласков.
Вместе со свитой она явилась в покои Нефернеферуры. Та была в обществе Нефернеруатон. Анкесенамон попросила придворных дам ожидать в прихожей. Обе царевны смотрели на свою сестру довольно мрачно. Так как ей не предложили напитков, Анкесенамон напомнила им о приличиях.
— Я хотела бы выпить миндального молока с соком граната, — заявила она.
Был вызван слуга, и ему велели принести напиток.
— Ты пришла увидеть, каково состояние жертвенного зверя, — сказала Нефернеферура.
— Довольно забавно звучит, — заметила Анкесенамон. — Чем ты отличаешься от тысяч женщин этой страны, которые, выйдя замуж, не считают себя жертвами, совсем наоборот?
— Я — не такая, как эти тысячи женщин! — возразила Нефернеферура. — Я — дочь божественного царя Эхнатона.
— В таком случае, ты не отличаешься ни от своей царицы-матери, ни от царицы-бабушки. Царственное происхождение не мешает зачать ребенка ни женщине, ни мужчине. Больше не желаю слышать этих речей. Я тебе объяснила причины твоего союза с военачальником Нахтмином и больше к этому не хочу возвращаться. Я пришла справиться о твоем состоянии.
Нефернеферура сердито отвернулась.
— После того как этот солдафон проникал в меня не знаю сколько раз, я полагаю, что результат достигнут, и надеюсь, что больше не увижу этот чудовищный член. Теперь мой живот будет все раздуваться и раздуваться, и я стану походить на бегемота.