Триумфальная арка
Шрифт:
— Но ведь вы наш немецкий союзник… — полковник был явно озадачен.
— Полковник Гомес, — сказал Равик, начиная терять терпение. — Оставим все так, как есть. Пейте за кого хотите, а я играю в шахматы.
Полковник попытался осмыслить сказанное.
— Стало быть, вы…
— Не будем уточнять, — прервал его Морозов. — Это приведет только к лишним спорам.
Гомес еще больше растерялся.
— Но ведь вы, белогвардеец и царский офицер, должны быть против…
— Мы ничего не должны. Мы весьма старомодны. У нас различные взгляды, и все-таки
По-видимому, Гомеса наконец осенило. Он подтянулся.
— Понимаю, — заявил он. — Мягкотелая демократия…
— Послушайте, милейший, — сказал Морозов с внезапной угрозой в голосе. — Убирайтесь отсюда! Вам следовало это сделать еще несколько лет назад. В Испанию! Воевать! А за вас там воюют немцы и итальянцы. Привет!
Он встал. Гомес, не сводя глаз с Морозова, отступил на шаг. Затем резко повернулся и пошел к своему столику. Морозов снова сел. Он вздохнул и позвонил официантке.
— Кларисса, принесите два двойных кальвадоса. Кларисса кивнула и ушла.
— Бравые рубаки. — Равик рассмеялся. — Примитивное мышление и крайне сложные представления о чести. То и другое затрудняет жизнь, ежели человек пьян.
— Оно и видно… А вот и следующий. Настоящая процессия. Кто же на сей раз? Уж не сам ли Франко?
Это был снова Наварро. Остановившись в двух шагах от столика, он обратился к Морозову:
— Полковник Гомес сожалеет, что не может вызвать вас на дуэль. Этой ночью он покидает Париж. Кроме того, его миссия слишком важна, чтобы рисковать неприятностями с полицией. — Он повернулся к Равику. — Полковник Гомес задолжал вам гонорар за консультацию.
Он швырнул на стол скомканную бумажку в пять франков и собрался было уйти.
— Минуточку, — сказал Морозов.
Кларисса уже стояла у столика с подносом. Он взял рюмку с кальвадосом, посмотрел на нее, покачал головой и поставил обратно. Затем взял с подноса стакан воды и выплеснул Наварро в лицо.
— Быть может, это вас протрезвит, — спокойно заметил он. — Запомните на будущее: деньгами не швыряются. А теперь убирайтесь прочь, средневековый идиот!
Ошеломленный Наварро вытирал лицо. Подошли другие испанцы. Их было четверо. Морозов медленно поднялся с места. Он был на голову выше испанцев. Равик остался сидеть. Он взглянул на Гомеса.
— Не выставляйте себя на посмешище, — сказал он. — Вы все пьяны. У вас нет ни малейших шансов. Еще минута — и мы из вас бифштексы сделаем. Даже если бы вы были трезвы, у вас все равно ничего бы не вышло.
Он вскочил, быстрым движением подхватил Наварро за локти, слегка приподнял, повернул и так резко опустил рядом с Гомесом, что тому пришлось посторониться.
— А теперь оставьте нас в покое. Мы не просили вас приставать к нам. — Затем взял со столика пятифранковую бумажку и положил на поднос. — Это вам, Кларисса. От этих господ.
— Первый раз получила от них на чай, — заявила Кларисса. — Благодарю.
Гомес сказал что-то по-испански. Все пятеро повернулись, словно по команде «кругом», и пошли к своему столику.
— Жаль, — сказал Морозов. — Я бы с удовольствием отделал этих молодчиков. К сожалению, нельзя. А все из-за тебя, беспаспортный подкидыш. Ты не жалеешь иногда, что не можешь затеять драку?
— Не с этими. Есть другие, до которых мне хотелось бы добраться.
Испанцы в углу снова загалдели. Затем разом поднялись, раздалось громкое трехкратное «Viva!». [4] Испанцы со звоном поставили бокалы на стол, и вся группа с воинственным видом удалилась.
4
«Да здравствует!» (исп.)
— Чуть было не выплеснул ему в рожу этот замечательный кальвадос. — Морозов взял рюмку и выпил. — Вот кто правит нынче в Европе! Неужели и мы были когда-то такими же болванами?
— Да, — сказал Равик.
Они играли около часа. Наконец Морозов поднял глаза от доски.
— Пришел Шарль, — сказал он. — Кажется, ты ему зачем-то нужен.
Молодой парень, помощник портье, подошел к столику с небольшим пакетом в руках.
— Велели передать вам.
— Мне?
Равик разглядывал пакетик. На белой папиросной бумаге, перевязанной ленточкой, адреса не было.
— Мне не от кого получать пакеты. По-видимому, ошибка. Кто принес?
— Какая-то женщина… дама…
— Женщина или дама? — спросил Морозов.
— Так… что-то среднее.
Морозов добродушно ухмыльнулся.
— Довольно остроумно.
— Здесь нет фамилии. Она сказала, что это для меня?
— Не совсем так… Она сказала — для врача, который здесь живет. И… в общем, вы знаете эту даму.
— Она так сказала?
— Нет, — выпалил парень. — Но на днях она была тут. С вами, ночью.
— Иногда ко мне действительно приходят дамы, Шарль. Но тебе должно быть известно, что скромность — высшая добродетель отельного служащего. Нескромность пристала только великосветским кавалерам.
— Вскрой пакет, Равик, — сказал Морозов, — даже если он и не предназначен для тебя. В нашей достойной сожаления жизни мы проделывали вещи и похуже.
Равик рассмеялся и раскрыл пакет. В нем была маленькая деревянная Мадонна, которую он видел в комнате той самой женщины. Он попытался припомнить имя. Как же ее звали? Мадлен… Мад… забыл. Что-то похожее, во всяком случае. Он осмотрел папиросную бумагу. Никакой записки.
— Ладно, — сказал он помощнику портье. — Все в порядке.
Равик поставил Мадонну на стол. Среди шахматных фигур она выглядела довольно нелепо.
— Из русских эмигрантов? — спросил Морозов.
— Нет. Сперва и я так подумал.
Равик заметил, что губной помады на Мадонне больше нет.
— Что с ней делать?
— Поставь куда-нибудь. Любую вещь можно куда-нибудь поставить. Места на земле хватает для всего. Только не для людей.
— Покойника, вероятно, уже похоронили.