Триумвират
Шрифт:
— Я бросил вызов. Ты выбираешь. — обратился к татуированому рослый, мускулистый туземец.
Лицо дикаря покрывал узор грубых шрамов. Должно быть, следы каких-то воинских инициаций.
— Ножи. Там. — ответил татуированный, указывая на воду.
Им поднесли два почти одинаковых ножа из непроницаемо черного обсидиана с белыми рукоятками из, полагаю, человеческой кости. Туземец слегка надрезал сначала свою правую щеку, затем левую, попробовал на язык кровь и, дернувшись всем телом, издал бешеный крик. Видимо, с помощью этого нехитрого ритуала он приходил в состояние некого священного гнева. Его татуированный противник вел себя спокойнее. Он зашел в воду по пояс и поманил врага к себе. Туземец ринулся за ним, поднимая брызги, а барабаны ускорили бой.
—
Татуированный зашел уже по грудь и ловко шагал дальше, загребая руками. Противник пытался его нагнать. Он рванул вперед, стараясь преодолеть сопротивление воды. Тогда татуированный нырнул. Ушел под воду с головой. Учитывая полумрак, темные волны полностью скрыли его в своих глубинах. Туземец попытался нанести удар наугад. Рванул туда, где скрылся под водой его соперник, но лишь напрасно поднимал брызги. Тогда он и сам нырнул. Оба противника исчезли в темной воде. Остались лишь круги да пузыри на поверхности. Барабаны затихли. Все дикари подошли ближе к воде. Они приглядывались и прислушивались, пытаясь понять чем кончился странный поединок. Однако поверхность воды успокоилась. Ленивые волны прибоя постепенно стёрли все следы обоих поединщиков. Минута. Две. Три. Ничего. Даже если вода помутнеет от крови, то разглядеть это при таком освещении едва ли возможно. Мне было заметно, как каждая минута ожидания все больше утомляет дикарей. Ещё недавно они были на пике эмоций, предвкушая ритуальное кровопролитие. Теперь же им приходилось наблюдать лишь спокойное, безразличное к человеческим тревогам море. Они переминались с ноги на ногу, нервно дергались и шептались. С каждой проходившей минутой их суеверный страх всё возрастал. Пять. Семь. Сколько способен выдержать под водой подготовленный человек? Кажется, что около десяти минут. И вот, примерно через десять минут, один из поединщиков всплыл. Это был рослый дикарь и он был мертв. Соплеменники кинулись в воду, вытаскивая его тело к свету костров. Едва ли они хотели ему помочь. Скорее дикарям было любопытно узнать что же случилось в безмолвии тёмной воды. С восхищением и ужасом туземцы разглядывали огромную дыру в груди своего товарища. Не думаю, что такую рану можно нанести обсидиановым ножом находясь при этом под водой. Татуированный все еще не показался, хотя прошло уже минут пятнадцать. Закончив осмотр трупа, Дикари снова повернулись к воде, ожидая в молчании возвращения победителя. Он поднялся спокойно и медленно. Будто ему вовсе не было сложно задержать дыхание на этот срок. Татуированный восстал из темных волн недалеко от самой кромки воды. Вместо ножа его правая рука держала человеческое сердце, вырезанное из груди. Сердце всё ещё билось. Причём двигалось оно быстро и ритмично, словно находилось в груди хозяина, а не побывало только что в солёном море. Хотя оно даже несколько раз исторгло из себя струйки воды, когда татуированный только поднял его над поверхностью.
Победитель медленно вышел к свету, демонстрируя всем собравшимся свой трофей. Дикари толкались и становились на цыпочки, чтобы хоть краем глаза посмотреть на мрачное чудо.
— Я ваш бог! — вдруг неестественно громким голосом грянул татуированный.
Туземцы отпрянули от него в смятении и благоговейном ужасе. Некоторые вставали на колени, другие отворачивались или, подняв лицо к небу, жалобно подвывали от переизбытка эмоций.
— Я живой бог! — повторил человек с татуировками, поднимая бьющееся сердце над головой.
Он был словно Данко из старой притчи, только сердце в руке чужое и не горит. Да и вести свою пасту он едва ли собирался к свету. Скорее наоборот, все глубже и глубже в тёмную чащу жестоких суеверий.
— Бойтесь меня, любите меня, почитайте и служите! — повелел этот самопровозглашенный идол, а затем надкусил свой трофей.
Он рвал его зубами, но сердечная мышца продолжала сокращаться. Дикари торжествующе закричали, потрясая оружием и танцуя на месте. Многие из них бросились к остальному телу погибшего, достав свои обсидиановые ножи. Начался пир каннибалов.
«Кто уплетет его без соли и без лука, тот сильным, смелым, добрым будет вроде Кука».
Вспомнились мне строчки из старой песенки Высоцкого. Впрочем, на самом деле погиб Джеймс Кук не в Австралии, а на Гавайях и, скорее всего, не был съеден. Но каннибализм среди туземцев, действительно, встречался.
— Я поведу вас на великую войну! — объявил татуированный, и мое видение исчезло в зеленоватом тумане.
Пловец-гурман с татуировками это, я полагаю, не кто иной как Гастос Тарквидий Младший. Король Пиратов, самопровозглашенный божок дикарей и новоиспеченный союзник Шадда. Чую, что с ним будут проблемы. Может, он не Тайкано, но завязан со всякими стихийные колдунствами по самое не балуй. И, судя по видению, грамотно использует их для своего пиара среди доверчивой аудитории. Не осуждаю. Сам похожим баловался, когда имел дело с Гератами. Если надо добиться преданности от совсем диких людей, то лучше взывать к их суеверной стороне, чем надеяться на чувство долга или логику.
После видения с Гастосом из зеленоватого тумана возникли неровные стенки тоннеля или пещеры. Узкая тропа с высоким потолком и нависающими каменными громадами. Горная порода при этом переливалась множеством красок, мерцала и искрилась. Мой взор медленно плыл сквозь это туманное пространство. Стоило немного сосредоточиться на каком-то фрагменте стены, как я начинал замечать на ней будто проекцию видео. Разные люди, разные сцены. Не только изображение и звук, но даже чужие эмоции передавались мне. Вот прекрасная царевна принимает яд, наблюдая с крыши дворца как вражеская армия разоряет ее родной город. Вот гордый вождь северян произносит клятву перед воинами и собирается казнить за предательство собственного сына. Вот взволнованный влюбленный замер в нерешительности у порога невесты.
«Там каждую стену можно рассматривать всю жизнь». — вспомнились мне слова безумца Антала Меренны, который был прошлым владельцем зеркала.
Я вижу сейчас Сен-Тират. Какую-то его малую часть. Возможно, подземелья или особые хранилища информации. Однако нужно ли мне это духовное путешествие? Какую выгоду я получу, блуждая среди чужой памяти? Здесь представлен набор, кажется, случайных образов из самых разных эпох. Пора выбираться отсюда. Я пожелал перейти в РТС-систему и зеркало потеряло надо мной власть. Для проникновения в его тайны нужно было смотреть туда обычными, человеческими глазами. Я завернул артефакт в ткань, откладывая на дальний край стола. Любопытная штука. Любопытная и безусловно опасная. Если как следует ее освоить, то она может превзойти по эффективности Чужие Сны. Только пока не очень понятно, что за видения оно показывает. Я сейчас узрел далекое прошлое или Гастос совсем недавно резался с кем-то в стиле Дюны? Убийство Махараджи мне показали, если не в прямом эфире, то все равно довольно оперативно. Ладно. Это пока лишь два опыта использования. Постепенно разберусь.
На следующее утро я как следует занялся подготовкой к экспедиции. Отправил письмо в столицу для запроса новых венаторов. По-хорошему, сильный подавитель должен быть на каждом крупном корабле. Кроме того, я запрашивал возвращение контроля над Двадцать Третьим легионом. В предстоящем походе мне нужны проверенные и лояльные люди. Впрочем, а когда они не нужны?
Уроки истории я временно отменил. Настало время практики. Возьму с собой побольше книг в море. Возможно, там будет время почитать.
Ближе к обеду со мной вышел на связь Церт. Сначала прислал своего гонца, а затем, возвращаясь от Фальвуса в Столицу ненадолго цепанул нас зоной своего контроля, что позволило перекинуться парой слов через командный голос.
«Специалист, которого я вам советую, прибудет сегодня. Он будет через несколько часов под видом торгового агента, ищущего вашей аудиенции. Маскировка надежная. Уверяю вас».
Что ж, посмотрим, какого чародея предлагает нам Аланиус.
Человек это оказался необыкновенно… обычный. В сопровождении одного охранника и пары слуг к нам прибыл немного взволнованный на вид имперец лет тридцати. Этакий типичный мелкий чиновник, эдил или торговый агент. Подобной публики я лицезрел уже немало. Вечно нервные, суетливые или напротив скучающие и заторможенные(это зависело от гонора начальства), они были мелкими шестеренками механизмов Империи. Жили в инсулах чуть дороже среднего, ходили по театрам, жадно слушали сплетни от заезжих торговцев и распространяли их по своим городам. Дело было не только во внешности. Повадки, манера держаться, различные мелкие детали — все воспроизведено идеально. Однако систему не обмануть. Ко мне прибыл чародей, причем не из слабых.