Троцкий и заговор в Красной Ставке
Шрифт:
ЧП в Полевом штабе продолжались: 5 февраля его руководство объявило выговор помощнику начальника общего отделения В.С. Поничеву, который 1 февраля, будучи дежурным, «получив приказание отправить секретную телеграмму по прямому проводу, передал ее в Центральный Московской телеграф, где дальнейшей ход ее по рукам безответственных лиц был задержан» уже приказанием Ф.В. Костяева. Опять же руководство ПШ предупреждало, что повторение «подобного случая поведет к увольнению… виновного в таком поступке». В качестве вывода руководство ПШ приказало «впредь» дежурными по штабу назначать генштабистов А.В. Афанасьева, В.Е. Волкова, В.К. Токаревского, М.Н. Земцова, А.В. Панова, С.И. Данилова, Ф.Л. Григорьева, И.Д. Моденова, Б.И. Кузнецова, Т.С. Косача, А.Н. Виноградова, B.В. Трофимова (в подлиннике вычеркнут А.Г. Кузьмин); помощниками дежурных стали Н.С. Бартенев, Е.Е. Меньшов, Н.Н. Брандт, А.А. Коссович, В.С. Поничев, В.Д. Столяров, С.С. Краснов, В.А. Семенов, П.К. Удалов, В.Х. Кирильчук, Ф.Д. Воронов-Дементьев и Г.М. Барышников (вычеркнут А.И. Уиттенговен). Сменяться дежурные должны были по окончании утреннего доклада Ф.В. Костяева «всей оперативный обстановки (в 11 часов)» [260] . Списки дежурных генштабистов, составленные А.Г. Кавтарадзе, позволяют установить, кто из указанных лиц принадлежал к выпускникам ускоренных курсов Генерального штаба — Виноградов, Косач, Моденов, Трофимов (4 из 12–33, 3 %). Примечательно, что последний осенью 1918 г. находился под следствием в Петроградской ЧК. 28 ноября заместитель председателя Петроградской губернской ЧК большевик с огромным стажем в партии В.Н. Яковлева телеграфировала С.И. Аралову (в копии — К.Х. Данишевскому): «Генштаба Трофимов Владимир Владимирович на основании непроверенных сведений подозревается в сношениях с иностранной контрразведкой. Арестован на квартире Ховена — вероятно,
260
Там же. Д. 36. Л. 39–39 об.
261
Там же. Д. 11. Л. 10.
В 1919 г. Костяеву пришлось снова требовать в приказах по Полевому штабу дисциплины от своих сотрудников. 6 февраля он приказал сократить количество командировок своих сотрудников в Москву, возложив ответственность на начальников управлений и инспекторов; при новых назначениях сотрудников до начальников отделения включительно согласовывать все кандидатуры с ним лично, остальных — после выяснения профпригодности кандидата с согласия соответствующего комиссара и будущего начальника [262] . 11 февраля вышел приказ с объявлением итогов служебного расследования передачи 5 февраля секретной оперативной телеграммы через Центральный телеграф вместо прямого провода (причем информацию о передаче Костяев получил лично от Л.Д. Троцкого — вероятно, с соответствующим «нагоняем»). По итогам 1 человек уволен, трое отделались выговорами [263] . 22 февраля Костяев констатировал случаи опоздания сотрудников из отпусков, указав: «еще не все служащие штаба… прониклись серьезным отношением к служебному долгу и не понимают, что во время их отсутствия работа, которую они несут по своей должности, обременительно ложится на их товарищей сослуживцев». В дальнейшем виновные (предупреждал Костяев) «будут привлекаться к строгой ответственности включительно до смешения с должности» [264] . 22 февраля (два месяца спустя после издания приказа № 78) Ф.В. Костяев опять отметил случаи отдачи сотрудниками Полевого штаба, на то не уполномоченными, «распоряжений от имени начальника и комиссара Полевого штаба». Получающие приказания обязывались узнавать у передающих такие распоряжения лиц фамилию и должность [265] .
262
Там же. Oп. 1. Д. 36. Л. 43.
263
Там же. Л. 50 и сл.
264
Там же. Л. 67.
265
Там же. Л. 68.
Во время Первой мировой войны, по воспоминаниям военного следователя Р.Р. фон Раупаха, «всю буржуазию приходилось силой отправлять на фронт, и не было никаких средств бороться с ее дезертирством. Она служила сторожами и писарями, устраивалась в разного рода „работавших на оборону“ комиссиях и организациях и пускалась на всякие ухищрения, лишь бы избавиться от ухищрений и опасностей фронта» [266] . ПШ наследовал «славные традиции» императорского тылового организма: по наблюдениям А.А. Антонова, в нем должности регистраторов и письмоводителей занимали офицеры (капитаны, поручики), прячась на канцелярских местах от отправки на фронт (всего в начале 1919 г. в штабе служило более тысячи человек, из которых чуть более 20 — около 5 % — составляли члены партии большевиков) [267] . Причем большинство коммунистов полностью сосредоточилось на технической работе; 6–7 интеллигентов «очень часто» направлялись в служебные командировки, что не способствовало организации «регулярной партийной работы» [268] . 12 января 1919 г. А.А. Антонов предложил выход из создавшегося положения: оставить за начальником ПШ право назначать лишь на должности специалистов, право назначения на технические должности передать комиссару. Это сделает состав сотрудников Ставки менее однородным и уменьшит возможность измены: кучке в 50 военных специалистов «не на кого будет опереться, т. к. трусливая обывательская масса не пойдет на авантюру» [269] . Предложение В.И. Ленин оставил без ответа, но доклад Антонова не отправил, как он это обычно делал, с пометой «совершенно секретно» в архив, а заботливо сохранил у себя и вытащил на свет божий лишь в начале июля 1919 г. для приобщения к «следствию над Ставкой» [270] (над «заговорщиками из Полевого штаба»). Сам факт посылки в штаб Антонова показывает, что Ленин предпринимал шаги для уничтожения возможности свержения его власти и установления военной диктатуры.
266
Раунах P.P., фон. Лик умирающего. СПб., 2007. С. 150.
267
РГАСПИ. Ф. 2. Oп. 1. Д. 10446. Л. 2. Над необходимостью посылки таких офицеров на фронт в январе 1919 г. размышлял В.И. Ленин (Об этом свидетельствуют его пометы на докладе В.А. Антонова-Овсеенко).
268
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 4. Д. 48. Л. 184.
269
Там же. Ф. 2. Oп. 1. Д. 10446. Л. 2, 4.
270
Там же. Л. 1.
Факты по делу Троицкой свидетельствуют, что в Полевом штабе все-таки имел место шпионаж, но из них не ясно, насколько он укоренился и чем был опасен для большевистской власти. Если утечкой сведений — это одно, если возможностью военного переворота — совсем другое… На второе в принципе не похоже, однако в начале 1919 г. генерал Ф.В. Костяев отказался уволить штабную сотрудницу, фактически уличенную в шпионаже [271] , — что оставалось думать партийным работникам? И что должен был думать В.И. Ленин, когда 17 или 18 апреля 1919 г. получил повторное «ходатайство» генштабистов об освобождении Г.И. Теодори? 12 марта 1919 г. один из старых соратников Ленина М.С. Кедров приказал арестовать Теодори по обвинению в шпионаже, основываясь на показаниях, очевидно, уже расстрелянной к тому времени Троицкой, и 6 раз допрашивал генштабиста [272] . Еще в мартовской телеграмме однокурсника Теодори Парфения Майгура (как установил А.А. Зданович) читалась «некая угроза групповых действий… генштабистов» — выпуска академии 1917 г. А 1 апреля чекисты перехватили телеграмму из Полевого штаба однокурсникам Теодори на фронты с предложением «подписать коллективное ходатайство за Теодори, рассматривать это как коллективное действие в защиту авторитета ответственных работников» [273] . Весь выпуск дважды (24 марта и 17 апреля 1919 г.) обращался с просьбой о назначении расследования по делу их лидера непосредственно к председателю Совнаркома (!) Владимиру Ленину, причем повторное ходатайство, под личиной готовности исключить из корпуса Генштаба Теодори в случае подтверждения обвинения, фактически содержало предупреждение: отказ может осложнить и без того непростые отношения с военными комиссарами. Фактически 36 человек, занимавших важные посты в Полевом штабе, сознательно пошли с точки зрения уставных отношений на серьезнейшее их нарушение. Они допустили грубейшее нарушение субординации — подали заявление «через головы» 3-х (!) непосредственных начальников (Костяева, Вацетиса, Троцкого); более того, их заявление носило коллективный характер, что строжайше запрещается в вооруженных силах со времен Петра Великого и до наших дней [274] . Причем они и подали «коллективку» напрямую Ленину, т. к. прекрасно понимали, что дальше Костяева это не пойдет, а сам генерал, вероятно, отдаст их за нее под суд. В принципе такое «ходатайство» вполне можно расценивать как ультиматум. Это была игра ва-банк. А такие люди, как Ленин, иногда откладывали месть в долгий ящик, но никогда не забывали подобных «ходатайств».
271
Там же. Л. 3.
272
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 1 и сл.
273
Цитируется: Зданович А.А. Был ли заговор в Полевом штабе? С. 93.
274
РГАСПИ. Ф. 2. Oп. 1. Д. 9325. Л. 1.
Вацетис подлил масла в огонь, лично вступившись 18 апреля за незаконно арестованных Теодори, «обвинение» которого (прямо заявил Вацетис со ссылкой на заместителя Кедрова А.В. Эйдука) создали по приказу М.С. Кедрова, и В.В. Хрулева, осужденного на 5 лет лишения свободы в то время, как «виновные преступления отделались только выговором» [275] . Главком доложил председателю Совнаркома о нехватке в штабах лиц с «военно-научной подготовкой»; штатный некомплект генштабистов составлял, по утверждению Вацетиса, 70 % в среднем и 82 % (!) на фронте. К тому же большевистским руководством, по заявлению Главкома, не всегда уделялось «должное внимание» подбору и расстановке военных комиссаров, многие из которых превращали контролирование в «назойливое приставание» [276] . Все комиссары Полевого штаба обвинялись Вацетисом в наклонности обличать в контрреволюционности какого-нибудь генштабиста. Вацетис в докладе Ленину предстает во всей красе: как человек, с одной стороны, кристально честный, порядочный, не сдающий преданных ему людей, с другой — не склонный к соблюдению субординации. Опять-таки Главком был обязан либо доложить вопрос Троцкому лично и ждать его письма Ленину, либо, в крайнем случае, поставить вопрос на заседании Реввоенсовета Республики и тогда от лица этого органа направить доклад Совету обороны в расчете на его председателя.
275
Большевистское руководство. Переписка. Т. 1. С. 86, 88.
276
Там же. С. 85–86.
Иоакима Вацетиса можно понять. Он отмечал в 1919 г. «совершенно незаслуженное недоверие, с каким до сих пор относятся к тем бывшим офицерам Генерального штаба, которые находятся в рядах Советской (Красной. — С.В.) армии. Это недоверие сказывается на каждом шагу и создает чрезвычайно тяжелую обстановку для работы. Между тем, не все комиссары отличаются соблюдением должного такта; даже в Полевом штабе недавно был случай, что в то время когда я сам сидел… в кабинете начальника Полевого штаба, старший комиссар Полевого штаба позволил, не сказав ничего мне и начальнику штаба, грубо ворваться в оперативное отделение представителям ВЧК и в самой грубой форме, в штабе же, во время работы арестовать бывшего офицера Генерального штаба. Подобная бестактность произвела настолько сильный перебой в настроении всех, что никакая работа не могла быть продолжена… впоследствии оказалось, что этот бывший офицер Генерального штаба был арестован совершенно невинно. Мало того, здесь были явные признаки измывательства именно над офицером Генерального штаба, так как оказалось, что он должен был быть лишь свидетелем по делу другого лица и в этой роли смело мог быть вызван в ВЧК в Москву для дачи показаний в ординарном порядке, однако почему-то распорядился председатель Особого отдела (заведующий ОО ВЧК М.С. Кедров. — С.В.) непременно этого офицера Генерального штаба арестовать, посадить в тюрьму и в тюрьме допрашивать в качестве свидетеля». Несколько случаев перехода генштабистов к белым Вацетис объяснял притеснением их комиссарами: каждый офицер ПШ «находится в положении какой-то Валаамовой ослицы, которая подвергалась побоям исключительно по вине того, кого она возила» [277] .
277
РГВА. Ф. 39348. Oп. 1. Д. 6. Л. 234–236.
Не ранее 14 мая 1919 г. на РВС Республики и его Полевой штаб нажаловался один из лидеров РКП(б) Г.Е. Зиновьев, отписавший В.И. Ленину ответ на обвинения со стороны Совета обороны в назначении незаконной эвакуации Петрограда [278] . В мае 1919 г. решался вопрос о перестановках в высшем военном руководстве — пока при активном участии Троцкого. В этот период резко ухудшились его (и без того натянутые) отношения с И.И. Вацетисом. 9 мая Главком направил «в собственные руки» Ленина совершенно секретный доклад, в котором предложил поставить Центральное управление по снабжению армии и Всероссийский главный штаб под контроль главного командования, а самое главное — «установить периодические заседания Совета обороны по принципиальным вопросам с обязательным моим участием». При этом Вацетис писал: «Конституцией, хотя мне и предоставлено право входить с докладом в Совет Обороны, я ни разу не получил уведомление с приглашением присутствовать в Совете Обороны при решении иногда вопросов капитальной важности для военного ведомства» [279] . Фактически Главком хотел параллельного председателю РВСР представительства в СТО. Отзыв Троцкого, полученный В.И. Лениным: «ЦУС и Всероглавштаб работают только по заданиям Реввоенсовета. Все постановления выносятся при прямом участии Вацетиса. Перемены нарядов производятся всегда с его ведома, но Главком склонен вмешиваться в редактирование газет, внутреннюю работу ЦУСа и Всероглавштаба, влиять на назначения и пр. Между тем, он и так слишком отвлечен от оперативной работы, которая страдает. В Совет обороны выносятся военведом вопросы лишь всегда согласованно с Главкомом. Никаких практических расхождений я не помню. Задача состоит в том, чтобы заставить Вацетиса от тыловой „игры“ перейти к чисто оперативной работе» [280] .
278
Большевистское руководство. Переписка. Т. 1. С. 97–98.
279
РГАСПИ. Ф. 2. Oп. 1. Д. 9691. Л. 5 об.
280
Там же. Л. 6.
К лету 1919 г. о необходимости чистки ПШ твердили его комиссары. Так, в начале июля комиссар Центрального управления военных сообщений (ЦУПВОСО) В.В. Фомин писал в ЦК РКП(б) Э.М. Склянскому: «Как всюду в частях армии специалисты — мастера военного дела в военных сообщениях — расколоты революцией на 3 неравные силы. Лучшей, небогатый численно [281] , работает с революцией за совесть. Работает, несмотря на голод, обнищание, контраст с прошлым. Их, этих людей, несущих свои знания на алтарь освобождения человечества, нельзя не окружать любовью и уважением. Таких немного в аппарате военных сообщений. Но они есть.
281
Так в тексте. Правильно: «Лучшая сила, небогатая численно».
Вторая группа (самая многочисленная) — несущие „большевистский гнет“ по тяжкой материальной необходимости. Эти ненавидят революцию и всех иже с нею. Изуродованные… капиталом, они трусливы, как на барометре на них заметны колебания политической непогоды; они пассивно враждебны и „подкладывают свинью“ (иногда) трусливо, осторожно, вопреки расчетам дня, по классовой ненависти. Они ценны лишь своим опытом, знаниями, организационным и навыками. Они не творят новых форм, несут лишь с собой традиции; они формально относятся к работе; они безучастны к ее конечному результату. Но все ж они необходимы. Заменить их некем. И поучиться классу… у них все же есть чему.
Третий слой. В большинстве сильные, смелые, враждебные. Хитрые. Шпионы. Работают по поручению еще не поверженных врагов. Собирают сведения. Передают. При отстранении стратегических резервов на фронтах и необходимости ведения войны методом переброски войск по так называемым внутренним коммуникационным [282] линиям — шпионаж в органах военных сообщений приобрел первостепенное значение.
Отношения к первым двум группам со стороны прокуроров революции — военных комиссаров — явствует из самой природы этих групп… Особняком стоят шпионы и предатели. В процессе текущей работы в учреждении их нет возможности уловить, уличить. На основании массы мелких наблюдений можно лишь локализовать подозрения на определенной группе лиц. Дальше уже необходим метод бесцеремонного стыка; установление, по возможности, всех связей и знакомств, потом аресты, потом улики, потом беспощадная расправа.
282
Так в тексте. Правильнее: «операционным».