Троцкий и заговор в Красной Ставке
Шрифт:
Вот где две действительные составные части оппозиции. Разумеется, отношение к ним не может быть одинаково. Систематическая идейная борьба с историческими обусловленными предрассудками известного слоя рабочих — упростителей является задачей огромной важности, тогда как перевоспитание Оболенских и Смирновых не имеет никакого значения с точки зрения дальнейшего развития социалистической революции. Если т. Зиновьев правильно нащупывает самый факт наличности двух течений оппозиции, то он явно ошибается, когда голос второй группы считает голосом самой истины и предлагает фактически по этому вопросу равняться. Оппозиция рабочих-упростителей морально не заключает в себе ничего отталкивающего, но теоретически так же ошибочна, практически еще более опасна, чем истерическая оппозиция обиженных советских чиновников. Зиновьев называет Ворошилова. Я не стану заниматься индивидуальными психологическими расследованиями насчет того, к какой из групп должен быть причислен Ворошилов, но отмечу, что единственное, что могу себе поставить в вину по отношению к нему, это слишком долгие (именно двух- или трехмесячные) попытки действовать путем переговоров, увещеваний, личных комбинаций там, где в интересах дела нужно было твердое, организационное решение. Ибо в конце концов задача по отношению к 10-й армии состояла в том, чтобы в кратчайший [157] срок добиться военных успехов. Оппозиция в общем, в лучшем, как и в [158] худшем своем крыле, отражает страшные трудности диктатуры годового [159] внутренне издерганного рабочего класса при малосознательном, недовольном и бунтующем крестьянстве [160] . Эти трудности мы видим везде. В военной области они получают наиболее сосредоточенный характер. Все нехватки, невязки,
157
Первоначально стояло: «крайний». Исправление Л.Д. Троцкого.
158
Первоначально стояло: «или». Исправление Л.Д. Троцкого.
159
Первоначально стояло: «городского». Исправление Л.Д. Троцкого.
160
В предложении сохранена пунктуация документа.
Путь от приказа до исполнения в наших условиях — в высшей степени долгий и мучительный путь. Тут должна быть установлена строго формальная дисциплина, которая в своем внешнем выражении кажется товарищу Зиновьеву как бы не товарищеской <именно> потому, что она не допускает никаких дискуссий, обсуждений, уговоров и не принимает во внимание никаких смягчающих вину обстоятельств.
Именно потому, что я слишком близко наблюдал тяжелые, даже трагические эпизоды в действующих армиях, я знаю очень хорошо, как велико искушение заменять формальную дисциплину так называемой «товарищеской», т. е. домашней, но в то же время я слишком хорошо убедился в том, что такая замена означала бы полное разложение армии. Я думаю [161] , что партийная связь коммунистов друг с другом в военной области и претворяется в безусловную и безоговорочную дисциплину.
161
Первоначально стояло: «Вместе с тем я смею думать». Исправление Л.Д. Троцкого.
В 9-й армии был случай, когда два революционных начдива — Гузарский и Слувис — самовольно нарушили приказ и дезорганизовали хорошо задуманную операцию и в оправдание свое стали на совещаниях обвинять командование армии в измене (обвинялись командарм Княгницкии; коммунист, член РВС Сокольников, Барышников, Лашкевич). Я арестовал <их> обоих начдивов. Ко мне прибыло 5 коммунистов-комиссаров для объяснения и защиты. Я их предал суду за самовольное оставление постов. Гузарский был расстрелян [162] по постановлению трибунала, которому он был предан мною. После этого митингование начдивов и комиссаров прекратилось. 9-я армия сразу перешла в наступление. Этот момент был переломным в истории 9-й армии. С точки зрения комнатных дискуссий и приятельских чаепитий мое отношение не только к начальникам дивизии (которые действовали, вероятно, не по злостным соображениям) [163] , но и коммунистам-комиссарам было не «товарищеское». Я считал бы, однако, постыдным малодушием и прямым предательством интересов революции, которые требуют прежде всего победы на фронте, всякое иное поведение в данном случае. Те комиссары, которые оказались объектом таких репрессивных мероприятий, конечно, не могли не чувствовать себя задетыми, оскорбленными, обиженными, хотя не сомневаюсь, что, когда наша жестокая работа на фронте будет закончена, они встретятся с мной по-товарищески и ретроспективно оправдают принятые мною меры.
162
Здесь и далее в документе выделенные слова подчеркнуты синими чернилами. Авторство правки не установлено.
163
Первоначально стояло: «начальнику дивизии, который действовал…». Исправление Л.Д. Троцкого.
Таковы же были те суровые меры, которые приходилось применять в Казани в самый тяжкий момент для Советской власти. Эти меры и сейчас еще цитируются в агитации как Спиридоновских левых с.-р., [164] так и наших собственных — внутрипартийных. Товарищ Зиновьев внушает [165] в своем докладе необходимость разъяснения, а не дисциплинарного воздействия. Я этому противопоставляю утверждение: если бы в Реввоенсовете 5-й армии был один твердый товарищ, который в минуту перелома проявил бы власть вместо того, чтобы калякать — эта с таким трудом спаянная армия не развалилась бы и добрейшему мягчайшему Ивану Никитичу Смирнову не пришлось бы применять ныне тех суровых репрессий, к каким он вынужден был прибегать, судя по его последней телеграмме. Совершенно неверно утверждение товарища Зиновьева, будто бы нет группы [166] авторитетных коммунистов, которые брали бы на себя ответственность за политику военного ведомства. Смилга, Лашевич, Сокольников, т. е. те члены ЦК, которые сейчас работают в военном ведомстве, Гусев, Теодорович, Окулов, Аралов, Розенгольц, Кизельштейн, Ходоровский и десятки менее видных работников проводят политику военного ведомства целиком и без всяких задних мыслей. Более влиятельных работников в военном ведомстве нет. Розенгольц и Кизельштейн уезжали на фронт непримиримыми противниками нашей военной системы — они стали ее убежденными сторонниками. Полгода тому назад идейная оппозиция была гораздо шире, многочисленнее, принципиальнее. Я не знаю ни одного случая, когда бы сторонники нашей военной системы становились бы ее противниками, и знаю десятки противоположных случаев.
164
Членом ЦК Партии левых социалистов-революционеров была M.A. Спиридонова.
165
Первоначально стояло: «объясняет». Исправление Л.Д. Троцкого.
166
Первоначально стояло: «группа». Исправление Л.Д. Троцкого.
Беда, разумеется, в том, что за это время накопилась огромная усталость, раздраженность, нервность. Если бы в порядке дня был поставлен продовольственный вопрос, а не военный, те же самые настроения сказались, может быть, в еще более нервной форме. Мы идем навстречу труднейшим месяцам, напор врага усиливается. Держать армию в связи можно только величайшим напряжением, поддерживая дисциплину сверху донизу путем самого твердого и во многих случаях сурового режима. Лозунг оппозиции: «Ослабьте гайки!» Я же стою на той точке зрения, что необходимо подвинтить гайки. Я не сомневаюсь, что рабочий класс и его партия это напряжение способны выдержать и выдержат. Нужно только, чтобы в центре партии рабочего класса не заражались паникой и не равнялись по психологическим комбинациям на Осинских — Ворошиловых. Доклад т. Зиновьева внушает серьезнейшие опасения, что он ищет решение вопроса именно на пути ослабления режима [167] и приспособления к усталости известных элементов нашей партии. Поскольку бюро ЦК одобрило доклад т. Зиновьева, я хочу верить, что оно одобрило не эту сторону доклада, ибо в противном случае я лично не видел бы для себя [168] никакой возможности рассчитывать на успех партии в предстоящей тяжелой борьбе. <Поскольку в докладе товарища Зиновьева выражена определенная оценка группировок партии и намечено, хотя в крайне неопределенной форме, известное отношение к этим группировкам, я считаю своим долгом предъявить ЦК партии в настоящем своем заявлении свое понимание тех же вопросов.>
167
Первоначально стояло: «гаек». Исправление Л.Д. Троцкого.
168
Первоначально стояло: «вижу». Исправление Л.Д. Троцкого.
РГВА.Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 346–353.
Черновик — машинописный текст с правкой Л.Д. Троцкого. Подлинник опубликован:
Trotsky’s papers. Т. 1. 1917–1919. L.; R, 1964. Р. 324–334.
Глава 2
«Непосвященные… зовут наш Полевой штаб „Красной Ставкой“»
15 июня 1919 г. высший военный руководитель и член Политбюро Лев Троцкий заявил Центральному комитету РКП(б): «Мы начинаем экспериментировать — с оттенком озорства — в области Ставки. Американская мудрость вообще рекомендует не пересаживаться с лошади на лошадь, когда переезжаешь через быстрый поток. Мы же в самый критический момент впрягаем таких лошадей, которые тянут заведомо врозь» [169] . Высказывание Льва Троцкого сейчас переводится проще: «коней на переправе не меняют». О том, как эта американская мудрость может быть использована на практике, наглядно рассказывает американский фильм «Плутовство»/«Виляние собакой»…
169
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 14.
2 сентября 1918 г. Главнокомандующим всеми вооруженными силами Республики стал бывший полковник Иоаким Иоакимович Вацетис.
Вацетис родился в имении Нейгоф Гольдингенского (Кульдигского) уезда Курляндской губернии в семье батрака — вполне «рабоче-крестьянское» происхождение. По национальности латыш. Образование получил в Кулдигском уездном училище Министерства народного просвещения. В 1891 г. вступил вольноопределяющимся в Рижский учебный унтер-офицерский батальон (стаж в 1918 г. — 27 лет). По окончании курса учебного батальона произведен в унтер-офицеры (1893) и направлен в 105-й Оренбургский пехотный полк (Вильно). Окончил Виленское пехотное юнкерское училище (1895–1897), Николаевскую академию генштаба (1909, по 1-му разряду). К корпусу офицеров генштаба причислен не был (в списке выпускников по успехам значился 52-м из 53-х лиц, а к ГШ были причислены 46 офицеров). К началу Первой мировой войны командир 4-го батальона 102-го Вятского пехотного полка (26-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса). Участник похода в Восточную Пруссию, боев в Польше, где был тяжело ранен. По выздоровлении (осень 1915) назначен командиром 5-го Земгальского латышского стрелкового батальона, который в октябре 1916 г. был развернут в полк. В боях под Митавой контужен (1916/1917). Участник боев под Ригой (на р. Маза-Югла, в августе 1917). В 1917 г. — командир 2-й Латышской стрелковой бригады. После Октябрьского переворота начинается стремительный взлет — в декабре 1917-го Вацетис стал начальником оперативного отдела Революционного полевого штаба при Ставке Верховного главнокомандующего, в январе 1918-го руководил борьбой с частями польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого. С 1918 г. в РККА — командир Латышской стрелковой дивизии (с апреля 1918). Во время мятежа левых эсеров в Москве — один из спасителей полностью изолированного в Кремле В.И. Ленина. По настоянию председателя Совнаркома — командующий Восточным фронтом после провала попытки военного переворота, предпринятой М.А. Муравьевым (с июля 1918 г.) [170] .
170
http://www.grwar.ru/persons/persons.html?id=926.
Личность Главкома очень неоднозначна: с одной стороны, назвать его блестящим стратегом было бы сильным преувеличением (да и биография не свидетельствует о выдающихся способностях), с другой — судя по оперативной документации [171] . Главком — грамотный стратег. Политические взгляды его можно назвать наивными: он был искренне убежден, что армия находится вне политики, хотя такой видный военный теоретик, как К. Клаузевиц в своем основном труде «О войне» (1832–1834) сформулировал положение о связи войны и политики, и выпускник академии Генштаба И.И. Вацетис обязан был это знать. Как человек Вацетис отличался педантичностью [172] и крайней порядочностью. В этом плане генштабистам, служившим в Красной Ставке, повезло — Вацетис всегда защищал их от большевистских комиссаров. Но бывало, Главком шел на поводу своего начальника штаба генерала Ф.В. Костяева. Тогда Вацетис вступался за покрываемый Костяевым старый генералитет и способствовал «радению» генералов друг другу [173] .
171
Этим в советской историографии занимались весьма активно — хотя бы уже по итогам выхода в 1960-е гг. Директив Главного и фронтового командования Красной армии — под руководством основателя археографической школы ЦГАСА Т.Ф. Каряевой.
172
Из сборника протоколов РВСР следует, что на все заседания совета являлись лишь дисциплинированные латыши — И.И. Вацетис и его вечный комиссар К.Х. Данишевский.
173
Так, он вступился за осужденного генерала С.И. Одинцова и даже предложил освободить его и назначить в ничего не значащую комиссию по выработке нового военного законодательства. РГВА. Ф. 6. Оп. 5. Д. 67. Л. 69. 12 февраля 1919 г. Совет ВГШ ходатайствовал перед руководством Полевого штаба «о досрочном освобождении от наказания бывшего эксперта Мирной делегации на Украине (генерала) С.И. Одинцова, осужденного 15 января с/г. приговором Московского революционного трибунала». Ф.В. Костяев докладывал 19 февраля 1919 г. Л.Д. Троцкому о согласии с ходатайством Главкома И.И. Вацетиса, высказавшего в своей резолюции пожелание о назначении Одинцова в Комиссию по разработке уставов и по пересмотру Свода военных постановлений, и присоединении (как это ни парадоксально) к этой резолюции А.И. Акулова.
После того как в декабре 1918 г. Ленин и Свердлов просили Троцкого наладить взаимоотношения с Вацетисом, глава военного ведомства изменил тактику в отношении своего основного подчиненного. 1 января 1919 г. Троцкий «срочно, вне всякой очереди» телеграфировал куратору Вацетиса С.И. Аралову: «Считаю необходимым напомнить, что Вы обязаны подписывать оперативные приказы Главкома, не входя в рассуждения и целесообразность. Что касается его административных распоряжений, внушений и выговоров, то Вы несете ответственность наравне с Главкомом; между тем, некоторые письменные внушения Главкома являются совершенно недопустимыми. Таковы телеграммы Антонову, совершенно несправедливая и формально неправильная телеграмма Альтфатеру. Предлагаю Вам впредь таким тоном написанных документов не подписывать, равным образом прошу следить за тем, чтобы на мои запросы отвечали те лица, к которым они обращаются, дабы был строгий порядок ответственности» [174] . В апреле 1919 г. уже в предельно тактичной форме Троцкий поручил члену РВСР А.И. Акулову обращать «внимание» Вацетиса на необходимость, остаивая интересы Ставки, считаться и «с правами и интересами других учреждений и лиц». С оговоркой: «ценю высоко работу Главкома и считаю необходимым устранить совершенно лишние и вредные моменты, которые, как сказано, грозят чрезвычайно затруднить работу» [175] . Тем не менее в 1919 г. Вацетис так характеризовал свое положение в качестве Главкома: «Я не обладаю никакой полнотой власти над теми функциями, которыми должен обладать стратег. Словом, полной мощности у Главнокомандующего, про которую говорит один из гениальнейших полководцев в мире, именно Суворов, у меня нет. Как он в свое время жаловался, что его стесняют разные австрийские гоф- и кригс-раты (гоф-кригс-рат — придворные военные советы. — С. В.), которые не дают ему возможности вести войну так, как он находит это полезным с точки зрения обстановки, так равно и мне приходится отметить, что и я в своих действиях утеснен нашими собственными гоф- и кригс-ратами вроде Революционных военных советов и лиц поставленных надо мной» [176] .
174
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 14. Л. 42.
175
Там же. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 47.
176
Там же. Ф. 39348. Oп. 1. Д. 6. Л. 239.
Иоаким Вацетис был плохим дипломатом и потому регулярно доставлял неприятности Троцкому. И марта 1919 г. ему жаловался на Вацетиса член коллегии Наркомата Государственного контроля А. Галкин. По его заявлению, окружной руководитель чрезвычайной ревизии Юго-Западного района сообщил, что при обследовании ж.-д. станции Серпухов «обнаружена медленная погрузка дров на паровозы», одной из причин коей стало «занятие пути, специально предназначенного для погрузки дров» поездом Главнокомандующего Вацетиса. В просьбе переставить поезд в «Садовый тупик» Вацетис Галкину отказал, объяснив, что «„здесь удобнее подъезжать на автомобиле“, а при постановке в „Садовый тупик“ пришлось бы проходить от автомобиля к поезду расстояние около 30 саженей». Получивший жалобу Склянский направил документ секретно, в собственные руки Аралову «на соображения». О решении Аралов доложил Склянскому на следующий день [177] .
177
Там же. Ф. 6. Оп. 10. Д. 14. Л. 90.