Троцкий. «Демон революции»
Шрифт:
Ссылаясь на раннее заявление Димитрова о том, что Берлин планирует наступательные операции, Троцкий заявляет: «Осенью 1941 г. Германия должна открыть наступление против Советского Союза». Весьма вероятно, что через два года после оккупации Польши «Германия нападет на Советский Союз. В обмен за Польшу Гитлер предоставил Москве свободу действий в отношении балтийских лимитрофов [31] . Как ни велики, однако, эти «выгоды», они имеют в лучшем случае конъюнктурный характер, и их единственной гарантией является подпись Риббентропа под клочком бумаги»{29}.
Как бы мы ни относились к Троцкому, соглашаясь или ставя под сомнение его прогнозы, нельзя не отметить: они были сделаны еще летом 1939 года!
Троцкий в ряде своих статей о предвоенных годах, и особенно в
Судьба Троцкого после революции была тесно связана с армией. Поэтому не случайно, что он довольно часто обращается к военной теме. В упоминавшейся книге «Что такое СССР и куда он идет?» Троцкий в разделе «Красная Армия и ее доктрина» несколько раз упоминает М.Н. Тухачевского, выделяя его среди советского высшего командования. Автор книги вспоминает, что в 1921 году Тухачевский обращался к Коммунистическому интернационалу с предложением создать при Президиуме ИККИ «Международный Генеральный штаб». Затем это свое письмо молодой полководец опубликовал в сборнике статей с выразительным названием «Война классов». Бывший Председатель Реввоенсовета охарактеризовал Тухачевского как «талантливого, но склонного к излишней стремительности полководца»{30}. Троцкий еще не знал, что примерно в это время за самым молодым (43-летним) Маршалом Советского Союза шла слежка, что его подозревали в каких-то тайных намерениях, хотя у органов еще не было ясности, каковы прегрешения Тухачевского. Были лишь какие-то «сигналы». Когда Тухачевский в начале 1936 года был в служебной поездке в Лондоне и Париже, начальник 1-го отдела Главного разведывательного управления РККА корпусной комиссар Штейнбрюк регулярно доносил Ворошилову о том, что пишет о маршале буржуазная пресса. Сделаю, однако, отступление.
В целом парижские газеты весьма благожелательно говорили о красавце-полководце, отличавшемся гибким умом и покорявшем всех своей галантностью. Красный карандаш Ворошилова многозначительно подчеркнул слова Тухачевского, сказанные им о французских офицерах, с которыми он находился в немецком плену во время Первой мировой войны:
– Я никогда не забуду нашу дружбу. Мы встретились через двадцать лет, как у Дюма…
Товарищи по несчастью вспоминали подробности побегов, а затем Тухачевский сказал собеседнику:
– Вы приедете в Москву… Теперь мы не расстанемся на двадцать лет: теперь мы будем видеться гораздо чаще{31}.
Далее в подборке переводов из парижской прессы, услужливо положенной на стол наркома, есть такие слова: «Маршал Тухачевский, бывший поручик императорской гвардии, является, конечно, самым блестящим военным в СССР… В 26 лет он был главнокомандующим Красной Армии, которая шла к Варшаве…»{32}. Ворошилов, явно недовольный такой оценкой своего заместителя, жирно отчеркнул и эти фразы. Он их еще припомнит ему. В конце 1936 года Ворошилову стали известны и лестные отзывы Троцкого о Тухачевском.
Троцкий никогда не узнает о деталях скоропалительного судилища над М.Н. Тухачевским, И.Э. Якиром, И.П. Уборевичем, А.И. Корком, Р.П. Эйдеманом, Б.М. Фельдманом, В.М. Примаковым, В.К. Путной, состоявшегося 11 июня 1937 года. Но в целом он окажется прав, рассуждая о низкой степени готовности обезглавленной Красной Армии к войне с Гитлером. Я приведу лишь две-три выдержки из записки Маршала Советского Союза С.М. Буденного наркому обороны К.Е. Ворошилову. Буденный входил в состав членов суда над Тухачевским и его «подельцами» и в
В таком же ключе написана почти вся двадцатистраничная записка Буденного Ворошилову. «Легендарный красный конник» не жалеет бранных слов по адресу оклеветанных товарищей, особенно Тухачевского. Между тем сталинский маршал, видимо, случайно оставил в записке для будущих поколений историков интересную психологическую деталь. «Тухачевский, – пишет Буденный, – с самого начала суда, при чтении обвинительного заключения и при показании всех других подсудимых, качал головой, подчеркивая тем самым, что, дескать, все это неправда, все не соответствует действительности»{34}.
Прав был Троцкий: обезглавленной армии будет крайне тяжело противостоять вермахту. Ведь ворошиловы и буденные, которых Троцкий хорошо знал со времен Гражданской войны, продемонстрируют свою полную несостоятельность на фронтах Великой Отечественной войны.
Я несколько отвлекся от пророчеств Троцкого, но, думаю, некоторые приведенные документы если не прямо, то косвенно подтверждают правоту оценок Троцким положения в военной сфере СССР, хотя о многом, что происходило в стране в конце 30-х годов, Троцкий не знал. Ну, например, мог ли он знать об этой записке наркома внутренних дел СССР, генерального комиссара государственной безопасности Н.И. Ежова в адрес Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова:
«Комкор тов. Капуловский направил на мое имя из Киева письмо с просьбой принять его. Он был мною вызван в Москву, где в беседе со мною изложил ряд фактов, о которых я предложил ему написать.
Копии двух его заявлений при сем прилагаю.
Ежов »{35}.
Командир корпуса Иван Дмитриевич Капуловский, поручик царской армии, смелый офицер, затравленный подозрениями и близким арестом, писал просто фантастические вещи о Якире, Туровском, Шмидте, Гарькавом, Буравском, Примакове и других. Какая степень падения людей, доносивших один на другого! Что сделала с «красными командирами» сталинская система! Кстати, комкор Капуловский, написавший многостраничную записку на имя Ежова и приложивший к ней список на двадцать с лишним человек, не спас свою жизнь. В том же 1937 году он был арестован и расстрелян.
Оценка состояния Красной Армии Троцким была верной. Разве военная система могла быть прочной, если, допустим, было достаточно телеграммы начальника 3-го отдела ГУГБ НКВД Миронова, командированного на Дальний Восток, чтобы указанные в ней Путна, Карпель, Кащеев, Вольский, Коммендантов, Ефремов, Фрумкин, Максимов, Тулько, Горшков, Атто, Ионов были арестованы. Телеграмма Миронова заканчивалась зловещими словами: «Арест остальных подготавливаем»{36}.
Троцкий, даже не зная всех этих и иных подробностей повседневных будней в стране, партии, армии, по отрывочным данным прессы весьма верно представлял картину происходящего в СССР. Если глобальное мышление Троцкого в вопросах мировой революции здорово его подвело, то в отношении собственной родины его прогноз и пророчества по главным пунктам оказались верны: сталинизм не имеет будущего, от войны с Гитлером стране не уйти, низвержение Сталина с исторического пьедестала будет страшным.