Трое из Иудеи
Шрифт:
Вирсавия поражённо разглядывала Адония, который не только как оказывается в совершенстве владел связной речью, но и умел изъясняться ёмко, красиво и даже с проблеском некоторого ума. Вот что с людьми (в положительном смысле) делают жизненные невзгоды. Выходит, что некоторые дураки и в самом деле учатся на своих же ошибках, постепенно умнея и становясь значительно опасней, чем прежде. Так с Адонием, в конечном счёте, и произошло…
– Хочу просить тебя о сущей безделице… – выдержав паузу, продолжил старший сын Давида, неспешно прохаживаясь по украшенному цветами залу. – Право же это такая мелочь… прямо стыдно к тебе
– Ну что ты, что ты… – участливо улыбнулась Вирсавия. – Говори, раз начал…
Во всяком случае, вступление было весьма интригующим.
– Я влюбился… – осторожно начал Адоний, робко поглядывая на Вирсавию. – В одну девушку…
– Ну понятно, что не в парня… – раздражённо бросила красотка.
– Она сунамитянка… – продолжил Адоний, следуя хитроумному плану, придуманному жрецом Авиафаром.
– Так а в чём же проблема?
– Мне требуется согласие Соломона на этот… брак…
– Это ещё почему?
– Потому что та девушка, к которой неравнодушно моё истомившееся по любви сердце… Ависага…
Вирсавия тихо присвистнула:
– Это же последняя наложница твоего покойного отца?
– Ага! Она самая! – радостно подхватил Адоний и быстро закивал, невинно улыбаясь.
– Ну ладно так уж и быть я поговорю с Соломоном… – сжалилась Вирсавия, видя нешуточные страдания влюбленного. – Хотя заранее предупреждаю, царь очень сейчас занят решает срочные проблемы, связанные с урожаем инжира на севере страны… Не время обращаться к нему со всякой ерундой, но я поговорю с ним при случае…
– Обещаешь?
– Обещаю! Всё, можешь идти!
И Адоний тихо удалился так и не поняв, добился он своего или нет. Ведь может и не передать его просьбу гордая Вирсавия.
– Женщины-женщины, странное племя… – прошептал Адоний, принюхиваясь к окружающему воздуху, – и в каждой загадка…
Неожиданно резко запахло нафталином. Адоний поморщился, предчувствуя дряхлый эскорт. Неусыпная стража вознамерилась торжественно проводить врага израильского престола к выходу из дворца.
– Ну уж нет, не бывать этому… – стиснув зубы злобно произнёс старший сын Давида и прямо с места вприпрыжку припустил по коридору.
А за его спиной, словно в полуночном кошмаре параноика, раздалось жуткое нарастающее шарканье.
В тот же день состоялась беседа Вирсавии с восседавшем на троне сыном, который забавлялся тем, что швырял вишнёвые косточки в жирных павлинов, вальяжно гуляющих по дворцу.
– Ну как дела, сын мой, как прошедший день? – участливо поинтересовалась мать, целуя любимое чадо в широкий умный лоб.
– Жизнь постоянно доказывает нам, что мёртвые счастливее живых. А самый счастливый тот, кто вообще не родился, – усмехнулся в ответ Соломон, выдав очень мудрую фразу достойную цитирования. – Никогда бы не подумал, что став царём наконец-то смогу делать всё что захочу. То есть ни делать ничего. Никто не вправе отныне указывать мне, давать советы, умничать и помыкать… Вот к чему нужно было всегда стремиться с самого моего рождения. Ведь выбор, казалось, был невелик: либо зубной лекарь, либо знаток юриспруденции. И тут такой подарок от судьбы – благосклонность вечно забывчивого отца…
– Помни, сын, кто взял с него ту давнюю клятву… – осторожно напомнила мать.
– Ну да, конечно, как я мог забыть об этом!
– Кстати… тут ко
– Что?!! – Соломон аж подпрыгнул на троне этак на полметра. – Кто посмел пустить этого презренного шакала в мой дворец?!!
– Но он пришёл с добрыми намерениями, сын.
– Кто? Адоний? С добрыми намерениями? Да я никогда в такое не поверю!
– И всё же, Адоний был сама вежливость и учтивость. Он явился не просто так, а с одной скромной просьбой…
– Что? С просьбой? И после этого вы не выгнали его взашей?
– Нет, не выгнала. Всё-таки он сын моего усопшего мужа, твой брат, в конце концов…
– Тоже мне брат… уж лучше породниться с гремучей змеёй… или с гиеной…
– Он попросил меня… – спокойно продолжила Вирсавия, – чтобы я уговорила тебя разрешить ему жениться на одной прелестной девушке.
– Ага! – обрадовано потёр ладони Соломон. – Дурак всё-таки решил остепениться. Что-то слабо верится. Впрочем, продолжайте-продолжайте… Кто же избранница этого слабоумного идиота?
– Сунамитянка Ависага!
– ЧТО-О-О!!!..
Сцена, последовавшая вслед за этим достаточно красноречивым возгласом, была тщательно вымарана из всех исторических иудейских источников.
Не станем описывать её и мы.
Однако отметим, что подобное буйство несчастная Вирсавия наблюдала у своего сына, пожалуй, впервые. Не иначе как случился с Соломоном нервный припадок, хотя адекватного восприятия реальности царь всё-таки не терял. Прикончив копьем (вырванным из рук уснувшего у трона старичка-телохранителя) с десяток особо нерасторопных павлинов, молодой царь принялся в облаке перьев ошалело метаться по тронному залу.
– Сын мой, да что же с тобой? – в испуге только и смогла выдавить перепугавшаяся мать.
– Фух! – вернувшийся на трон царь удовлетворённо вытер взмокшее чело, с удовольствием разглядывая разноцветные перья, приставшие к расшитой жемчугом одежде. – Действительно такая терапия весьма помогает…
Мать, по-прежнему, смотрела с опаской и тогда Соломон нехотя пояснил:
– Говорят, один известный иудейский музыкант по имени Озз Мозис Осборневич таким вот образом боролся с маниакальной депрессией. Правда вместо павлинов резал кур ну и голову откусил летучей мышке… Хотя с мышью, на мой взгляд, вышел явный перебор…
– Сын, ты меня пугаешь…
– Спокойно, мама, я в здравом уме, рассудке и прочем… Так вот, о чём мы там недавно говорили? Ах да, женитьба Адония. Понимаете ли в чём дело… это совершенно безоговорочно категорически исключено!!!
– Но почему…
– Потому что если сия… вероломная собака возьмёт в жёны Ависагу, то впоследствии сможет вновь предъявить мне свои мерзкие претензии на царский престол.
– Я… не понимаю… сын… каким образом он сможет это сделать?
– Старые добрые иудейские законы будь они трижды неладны… – скривился Соломон. – Согласно старинному обычаю гаремом покойного царя может пользоваться только его законный наследник. Женившись на последней царской наложнице и являясь моим старшим братом, Адоний повторно бросит вызов, заявив, что я нахожусь на троне не по закону старшинства. Этот брак сильно укрепит его позиции среди колеблющейся дворцовой знати. Ведь я и в самом деле очень дальнее звено в цепочке престолонаследия.