Трое против дебрей
Шрифт:
— Он выезжает на лед, — сказала Лилиан, тоже прикрывая рукой глаза. — Смотри, он направляет лошадь прямо на середи ну озера.
— Он знает эти края, — сказал я. — Он знает, что лед еще крепкий.
Теперь мы ясно видели всадника в толстой красной куртке и синем комбинезоне из грубой бумажной ткани. Он свободно сидел в седле, перебросив левую ногу через луку, как часто ездят ковбои, когда устанут.
— Он совсем не боится льда, — пробормотал я снова.
Всадник помахал рукой, я помахал в ответ.
— Кто же это, черт возьми? — и тут я его узнал и вскочил на ноги. — Это…
— Визи! — закричала Лилиан. Ее горечь
Она бросилась к нему навстречу и прижалась к нему, как только он спрыгнул с лошади. Я схватил его за руку и долго тряс ее, разглядывая его наряд. Куртка и комбинезон были ему слишком малы. Лошадь была старой и тощей.
— Где ты украл этот наряд? — спросил я.
— Я занял его у одного из фермеров. Я приехал в Вильямс-Лейк прошлой ночью и сегодя утром добрался на попутной ма шине до Риск-Крика. В четыре часа дня я выехал оттуда и загнал эту старую бедную клячу почти до смерти, чтобы добраться сюда засветло. — Он засмеялся. — Вы, конечно, не получили моей те леграммы?
— А разве мы когда-нибудь получали телеграммы здесь, в лесу? — спросил я, удивленно подняв брови.
— Я так и думал, когда посылал ее из Ванкувера. Мы приплыли туда три дня назад…
— Ты распрощался с армией? — прервал его я. Мне было совершенно наплевать, куда их доставил корабль, в Ванкувер или в Монреаль.
— Через три недели я буду свободен.
— Это было все, что я хотел узнать.
— Визи, сынок, ты с мамой иди прямо домой, а я присмот рю за лошадью.
Я взялся за уздечку и поставил левую ногу в стремя, собираясь сесть в седло, а правая еще стояла на льду. И вдруг я замер и прислушался, глядя напряженно на юг.
— Слушайте!
— Вечно тебе что-то кажется, — пробурчала нетерпеливо Лилиан.
— Гуси! — выдохнул я.
Сначала было слышно только далекое бормотание, и лишь че рез несколько секунд на горизонте показались темные точки.
Бормотание переросло в хриплый, скрипучий крик. Точки обрели четкую форму. Гусей было более двух сотен, их эскадрилья лете ла, соблюдая строй и образуя правильный клин на фоне голубого неба. Они пролетели высоко над нами, держа курс на север.
Я сел в седло и направил лошадь к конюшне. Всю дорогу я улыбался и радостно повторял: «Все возвращаются в тайгу».
Глава XXX
Был вечер июня 1956 года. Лес еще окрашивали ярко-алые отблески заходящего солнца, но озеро уже прочертили длинные полосы теней, ложившиеся на воду темным веером. Вечерний патруль вышел из хатки с полчаса назад.
Через несколько минут после того, как бобер показался на поверхности воды, мне послышался тихий удар, а за ним — другой, как если бы чуткий бобер уловил течь в плотине, которую следовало устранить. Но поскольку плотина была приблизитель но в полумиле от того места, где я сидел, и ее не было видно, я не мог видеть, как бобер устранил эту течь, я мог только предположить это.
Вот уже третий вечер подряд я выходил из дому, тихо закры вая за собой дверь, пересекал луговину между домом и берегом озера и садился на корточки у воды. Мои глаза и мысли были прикованы к большому тополю, который каким-то чудом про должал стоять на другом берегу бухты. Дерево росло ярдах в пяти от берега и приблизительно в пятидесяти ярдах от того места, где я сидел. Даже в сгущающихся сумерках я все еще видел узкую темную протоптанную
Тихонько скрипнула дверь и снова закрылась. Секунду или две спустя Лилиан села рядом со мной. Хотя самый длинный день года миновал всего лишь неделю назад, воздух становился прохладным, едва заходило солнце. Лилиан одела мягкий пушис тый свитер и повязала голову старым шелковым платком.
— Привет! — сказал я, не сводя глаз с тополя. — Ты тоже хочешь смотреть? Оно, несомненно, упадет сегодня. Если бобер снимет еще десяток щепок, оно обязательно должно упасть.
— А может быть, оно застрянет, — сказала задумчиво Лилиан.
Я подавил смешок.
— Ты предпочитаешь видеть все не только в розовом свете.
— Когда дело касается бобров и тополей, то да. — И улыб нувшись, она заметила: — У тебя на щеке комар, он пирует.
Я рассеянно хлопнул себя по правой щеке.
— Нет, нет, на другой, — сказала она.
Да, если за последние двадцать пять лет мы и не достигли больших успехов, то уж во всяком случае научились не обращать внимания на зудящие укусы комаров.
Лилиан была абсолютно права относительно тополя. Именно сомнения заставляли меня три вечера подряд при ходить на берег озера и тихо сидеть на траве, пока не ста новилось настолько темно, что сидеть дольше уже не имело смысла. Мне хотелось быть на берегу в тот момент, когда дерево упадет.
Сзади тополя, на расстоянии всего семи ярдов от него, стояли тесно три высокие стройные ели. Если тополь будет падать не к озеру, он повиснет на елях, и весь настойчивый труд бобра пойдет прахом. Это был старый тополь, и он, вероятно, впервые увидел солнце лет пятьдесят назад. Его кора стала серой от старости, и у корня он был диаметром более двадцати дюймов. Почти каждую ночь в течение целой недели бобер выхо дил из воды, шел по тропинке к дереву, становился на задние лапы и, двигаясь все время вокруг дерева, выгрызал из него щепки. Если бы дерево росло, наклонившись, оно бы упало три или четыре дня назад, но дерево росло прямо, и его нужно было перегрызть совсем, прежде чем оно упадет. Тогда оно могло с таким же успехом упасть в воду, чего желал бобер, как и в другом направлении и повиснуть на елях. Когда бобры валят дерево, они не подрубают его, как человек. Они просто ходят вокруг, выгрызая щепки и полагаясь исключительно на случай, в надежде, что оно упадет туда, куда они хотят.
У входа в залив, в нескольких ярдах от берега, была бобровая хатка. Вокруг нее в воде плавали короткие куски осины, очи щенные от коры и целые. Часто на закате, если мы сидели неподалеку, мы видели, как бобриха выплывала на поверхность, подбирала кусок неочищенной осины и снова быстро ныряла. Несколько мгновений спустя слышалось тихое голодное урчание бобрят, сгрызавших кору своими острыми резцами.
Снова скрипнула дверь и закрылась с громким стуком.
— Вы что, собираетесь сидеть здесь всю ночь? — послышался голос Визи.