Трое против Зоны
Шрифт:
Я опустился, размышляя. Обернулся к стоящему сзади Шнобелю:
– Ты это сделаешь? Убьешь всех этих людей, которых ты даже не знаешь?
– Мне это не очень нравится, но я наемник. Это моя работа, – пожал он плечами.
– Наемник, а не киллер!
Шнобель опять пожал плечами. Я повернулся, посмотрел на Пригоршню. Тот сидел, раскрыв рот, и в изумлении разглядывал Дядю, как диковинного мутанта. Я вдруг подумал, что Дядя и есть диковинный мутант. Как может культурный, явно хорошо воспитанный человек строить такие планы? Что ему надо в тех «Березках»? Кто он вообще?
– Что ты там забыл? – озвучил я эти вопросы.
– Не
Часть вторая
Глава 10
«Березки»
– Хорошо, – сказал я после непродолжительного раздумья. – Я сделаю это.
– И чтобы без фокусов, – желчно сказал Дядя.
До базы было недалеко. По плану Дяди с Валерьяном, попасть туда требовалось вечером, чтобы нас оставили внутри на ночь. Предполагалось, что никто не выгонит сталкеров ночью в глухую Зону. Я сильно сомневался, что режим секретности, действующий на базе, позволит это, но спорить не стал. Не до того было: рассматривал схему «Березок» и внимательно слушал объяснения Валерьяна, одновременно лихорадочно пытался сообразить, как выкрутиться из этого положения. Не мог я допустить, чтобы эти подонки грохнули Пригоршню, – но убивать невинных людей на базе тоже был не способен. Они мне ничего не сделали, эти охранники и ученые, девяносто девять процентов их даже не подозревало о моем существовании – а я буду их уничтожать вместе с наемниками? Нет уж! Надо что-то придумать, чтобы обвести бандитов вокруг пальца, спасти Пригоршню и население базы.
Но как? Сколь бы внимательно ни слушал, сколько ни изучал план – ни одной мало-мальски подходящей мысли пока не приходило. Одно ясно: сначала надо попасть на базу. Пока что сосредоточусь на этой задаче.
План был из технической документации, я посмотрел на подписи и печати – оригинал. Красным поверх плана были сделаны пометки: количество охранников, расписание дежурств, маршруты передвижения. Валерьян все время повторял: «наш человек», – стало ясно, откуда такая детальная информация.
Шнобель все перекладывал свои артефакты, стараясь упаковать рюкзак поудобнее, – контейнеры разъехались после тряски во время бури. Песец с Перцем оставались снаружи лодочной станции, охраняя, Боцман сторожил Пригоршню. Мой напарник, сидя в углу со связанными руками, бледный, с кругами под глазами, тем не менее не унывал, или не подавал виду, что унывает, и подавал комментарии.
– Все, – сердито сказал Дядя, – вам пора.
– Стойте, – сказал я. – Мне нужны гарантии, что когда я сделаю то, что вам надо, Пригоршня будет жив.
– Ну, и что ты хочешь? – Дядя зло уставился на меня.
– Не волнуйся, Химик, я так просто не дамся! – весело закричал Никита, но я видел, что веселье его было напускное.
Валерьян вручил Шнобелю АК-104.
– И мне ствол дайте, – сказал я. – А то охрана на базе заподозрит что-нибудь. Сталкер без оружия в Зоне? Кто в такое поверит!
Они с Дядей переглянулись, и Дядя, скривившись, кивнул. Тогда главарь наемников, после секундного колебания, взял другой «сто четвертый», выщелкнул магазин, пошарив по разгрузке, достал другой – пустой, – вставил и отдал ствол мне.
Шнобель осторожно встряхнул рюкзак, уминая контейнеры, взялся за лямки.
– Куда! – прикрикнул на него Валерьян. – Тебе этот, – и подтолкнул
Ясно, значит, теперь артефакты тащить мне… Впрочем, какая разница? Я вделся в апельсиновый рюкзак Шнобеля и крякнул. Вот это вес! А наемник тащил и не охнул ни разу. Да еще на руках висел с ним и не хотел снимать! По-новому я взглянул на фигуру наемника. Плечи широкие, но особенно мускулистым он не выглядел. Однако выходит, что силища у него приличная, раз он так легко тащил все эти контейнеры. Мне они показались сейчас просто чугунными.
Еще вдруг стало ясно, почему цвет у рюкзака такой вызывающий: чтобы идущие следом наемники видели нас издалека.
Дядя выглядел недовольным, он поглядывал на часы. Валерьян опять заторопил нас.
– Шнобель, у тебя два сухпайка лежит, пожрете в дороге. А больше – шиш. Чтоб соблазна не было не дойти. Ночевать на базе – и точка. Усек?
Я тоже бросил взгляд на свои командирские, в водонепроницаемом корпусе. Действительно, пора было выходить, чтобы успеть к «Березкам» к шести. Поправив рюкзак, я взялся за ручку двери. Солнце давно освещало помещение лодочной станции, день обещал быть теплым.
– Эх, Андрюха! – воскликнул вслед Пригоршня. – Куда ты без меня?
И он поспешно отвернулся, махнув рукой.
Мы со Шнобелем вышли на яркий солнечный свет.
Шнобелю в моей компании было явно не по себе. Он болтал больше обычного и шутил неудачно, причем сам это чувствовал. Пару раз разражался неестественно громким смехом вслед своей же шутке, но потом замолкал и мрачнел. Наконец наемник не выдержал:
– Ты, Химик, пойми! Ничего личного, вы мне понравились, нормальные парни. Я бы с вами в Зону пойти не побоялся. Но у меня своя команда, и я не могу подвести их. Вот вы с Пригоршней сколько вместе работаете?
Я молчал. Мы шли по нескошенному лугу, сухая трава давно полегла, прибитая ночными заморозками, ноги частенько путались в переплетении стеблей. Дядя с наемниками и Пригоршней следовали за нами где-то далеко сзади.
– Вот, – назидательно продолжал Шнобель так, будто получил ответ. – А мы пять лет вместе. Каких только дел не делали, куда не ходили! И в Тунгуску забирались, и… да что там говорить! Даже Крыса, уж на что гнилой человек, а и тот спину всегда прикроет. Прикрывал…
Он заткнулся, вспомнив, как погиб Крыса, помрачнел. Глинистая земля была твердой, как камень. Перевалившее через зенит солнце уже прилично припекало, да еще этот тяжеленный рюкзак с артефактами… я взмок. Спасал только сильный ветер, дующий через равнину, он охлаждал лицо, высушивал капли пота на лбу. Пожухлая трава громко шуршала под подошвами, пахло сеном и глиной. Шнобель после паузы продолжил:
– Ты, Химик, пойми, нет объективно плохих парней. Для себя каждый хорош. Просто у каждого свои методы, свои цели… Вы, которые считаете себя хорошими парнями, для нас можете быть плохими парнями. Ну, ты понимаешь. Лохи, тормоза, отсталые, своей выгоды не понимаете, над какой-то честью трясетесь… А это все другие парни придумали, про честность и прочее. Чтобы такие честные, как ты, свою выгоду видеть стыдились бы. И дорогу другим не перебегали бы. Сечешь фишку? Ну а потом эти честные парни называют себя хорошими, а парней, которые на правила для лохов плюют, – плохими. Но мы не плохие. Это вы нас так назвали.