Трое шведских горных мужчин

Голд Лили

Краска отливает от лица Ривена. Он встает, но прежде, чем он успевает пойти и найти ее, в дверях снова появляется Коул.

— Ты гребаный идиот, — рычит он. — Ты. Гребаный. Идиот.

— Где она? — тихо спрашивает Ривен.

Коул ничего не говорит. Просто швыряет на стол листок бумаги и устремляется к входной двери. Он начинает рыться в пальто. Ривен не двигается, поэтому я беру его, чтобы прочитать вслух.

— «Коул, Илай и Ривен. Я хочу извиниться. Я прошу прощения за то, что солгала вам. Никто

из вас этого не заслужил. Вы все были так добры, и я воспользовалась этим. Вы трое спасли мне жизнь, и последние несколько недель помогли мне больше, чем вы можете себе представить.

Почти все, что я рассказала вам о себе, было ложью. Где я жила, где работала, почему я здесь. Мое имя. Я никогда не хотела причинить боль кому-либо из вас. Но я разрушила все ваше доверие, и это было ужасно с моей стороны. Я собираюсь успеть на следующий рейс домой.

Мне так сильно жаль,

Дэйзи.»

Я убираю ее записку. Тишина наполняет комнату.

— Нет, — говорит Ривен. Его голос низкий. — Нет.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно. Шторм обрушился на нас в полную силу. Ветер завывает, снег падает так густо, что все, что я могу разглядеть, — это белизна.

Я не могу говорить. Мое сердце выпрыгивает из груди.

— Ее пальто, бумажник и туфли исчезли, — говорит Коул, направляясь к нам. — Как давно она ушла?

— Я не знаю. Я… я не видел, как она уходила.

— Очевидно, она ушла в спешке. Она не взяла ничего из своих вещей. — Голубые глаза Коула горят. — Когда вы с ней поссорились?

— Я предполагаю… тридцать минут назад?

Я закрываю глаза. Она мертва. Она ни за что не добралась бы до деревни вовремя. И она ни за что не выживет в снежной буре так долго. Она попала бы в шторм еще до того, как добралась бы до дороги.

Она мертва.

Ривен вскакивает на ноги и направляется к входной двери.

— Я собираюсь найти ее. — Он хватает с вешалки свое пальто и надевает его, его руки возятся с пуговицами.

— Нет. — Коул отталкивает его назад. — Ты будешь бесполезен. Оставайся здесь на случай, если она вернется. — Он сам натягивает сапоги. — Илай, где мои рюкзаки для выживания?

Я ничего не говорю. Я продолжаю смотреть в окно. Я чувствую себя так, словно мои внутренности замерзли.

Она мертва.

Она мертва, и я почти уверен, что влюблен в нее.

— Илай! — рявкает Коул. — Где рюкзаки для выживания?

Я заставляю свой рот работать.

— На верхней полке.

Он ворчит и хватает один из рюкзаков, перекидывая его через плечо.

Ривен тоже идет, чтобы взять один.

— Илай может остаться здесь. Я тоже пойду.

— Нет! — Коул поворачивается к нему. — Послушай меня. Это моя работа, так что позволь мне, черт возьми, сделать это!

— Но она может умереть!

— Ты только замедлишь меня. Мне нужно будет сохранить жизнь двум людям.

— Я могу позаботиться о себе.

—

Это будет самоубийственная миссия.

— Мне, блять, все равно.

Ноздри Коула раздуваются. Одним быстрым движением он хватает Рива за рубашку и с силой впечатывает его в стену.

— Ты. Остаешься. Здесь.

— Но…

— Я НЕ ПОТЕРЯЮ ВАС ОБОИХ! — рычит Коул, ему прямо в лицо. — ТЫ УЖЕ ЗАБРАЛ ЕЕ У МЕНЯ, БЛЯТЬ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ТОЖЕ УМЕРЕТЬ!

Ривен бледнеет. Коул удерживает его на месте несколько секунд, грудь тяжело вздымается. Наконец Ривен слегка кивает ему.

— Иди, — хрипло говорит он.

Коул отступает назад, надевает защитные очки и открывает входную дверь. В тот же миг ветер распахивает ее настежь. Шум стоит оглушительный. Снег вихрем влетает в коридор, пролетает над двумя мужчинами, покрывая пол.

Я закрываю глаза. Это не может происходить на самом деле. Ни за что на свете.

Коул крепче сжимает рюкзак в руках и выходит наружу. Ривен захлопывает за ним дверь. Когда рев ветра стихает, в доме становится устрашающе тихо.

— Я накричал на нее, — говорит он пустым голосом.

Я облизываю губы.

— Думаю, я люблю ее.

Он закрывает лицо руками.

— Мне так жаль, — хрипит он. — Я думал…

— Ты думал. — Я вскакиваю на ноги. Гнев обжигает мне горло. — Ты думал. Ты не знал. Ради бога, ты даже не спросил ее об этом. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Илай…

— Не разговаривай со мной, черт возьми.

Я направляюсь в свою комнату, оставляя его одного в гостиной, с ноутбуком, все еще открытым на видео с ней.

ГЛАВА 26

КОУЛ

Я заблудился.

Я здесь уже десять минут, и я совершенно, блять, потерялся.

Самое опасное в снежной буре — это не холод или ветер. Люди могут пережить это, если они достаточно быстро вернутся внутрь. Все дело в дезориентации. Когда все вокруг вас белое и движущееся, вы едва можете отличить верх от низа или лево от право. Вы можете выйти из дома, вынести мусор, а потом умереть в десяти футах от своей двери, потому что не сможете вспомнить, с какой стороны вы пришли.

Когда я только вышел на улицу, видимость была близка к нулю. Я надеялся, что она оставила какой-нибудь след, но, конечно, ее следы были давно заметены. Все, что я мог делать, это пробиваться вперед сквозь ветер, пытаясь ориентироваться по памяти.

Согласно моим предположениям, она почти добралась до дороги, прежде чем поняла, что не сможет двигаться дальше. Я пытаюсь удержать в голове карту местности, пробираясь сквозь кружащийся снег, молясь, что я двигаюсь в правильном направлении. Сильный ветер отбрасывает меня назад, и ледяные снежинки жалят крошечный кусочек кожи, оставшийся незащищенным между очками и шарфом. Я теряю надежду. Я знаю, что прямо сейчас могу ходить кругами. Я могу вернуться прямо к входной двери в любую секунду. Я могу…