Трое в джунглях, не считая блондинки
Шрифт:
— Это розыгрыш! — понял я.
— Угу, — подозрительно легко согласилась француженка, которая англичанка, и стала скручивать полосатую «селедку».
С картой сокровищ.
— Ты же не стала бы показывать карту первому встречному, — заявил я, жадно наблюдая, как галстук прячется в шкатулке, чтобы навсегда со мной распрощаться. Может, даже с настоящей картой. К настоящим сокровищам.
— Человеку, который мог себе позволить оставить пёрде в лесу среди зверей? — пожала плечами Келли. — Почему бы нет. Не думаю, что там какие-то бешеные богатства. Еще меньше останется после участия в доле местных властей, — рассказывала она, убирая шкатулку в сумку.
Какая разница, что у меня есть?! Было или будет. Это — КАРТА
— Хочешь? — вдруг предложила Келли, поднимая взгляд от сумки. Я стоят, открыв рот. — Ну, за сокровищами?
— А что, можно? — не поверил я.
[1] KS — действительно мощный социальный лифт, как принято сейчас говорить. Американец по рождению, Борис Джонсон, нынешний, 77-й премьер-министр Великобритании, лидер косерваторов, до недавнего времени — мэр Лондона, учился как King’s Scholars, то есть бесплатно. Его предшественник на посту — Дэвид Кэмерон, был его приятелем по Итону. Нельзя сказать, что Джонсон вышел с низов, в прабабках у него числится даже настоящая баронесса. Однако не всякий американец может столького добиться в консервативной Великобритании.
[2] Очень вольный перевод итонского сленгового выражения "wet-bobs" (дословно: "мокрые бобы"), которым обозначаются ребята, которые занимаются греблей. Bob переводится так же как "завиток волос", "короткая стрижка", отсюда и ассоциации.
50. Келли
На лице Брайана трескалась приросшая к коже маска сноба, и из-под нее пробивались живые ростки мальчишеского любопытства. Лицо подрагивало, пытаясь принять привычную форму, но жадный интерес и авантюризм лезли и лезли. Это было потрясающее зрелище! Спасибо, папа. Когда я еще такое бы увидела? Если честно, я не была уверена, что в галстуке что-то будет. Просто зачем папе оставлять мне галстук? Понятно, приз-статуэтка, ее можно на полочку поставить. Но галстук? Папа бы скорее завещал похоронить себя в нем, как сэр Дональд Синден из Гаррик-клуба [1]. И уж если что-то так настойчиво искали, значит, это что-то спрятано. А если не нашли, — дважды! — значит, спрятано на самом видном месте. Не знаю, как бы я объясняла акт вандализма по отношению к итонской святыне, если бы внутри галстука ничего не нашлось. Но оно нашлось, слава Богу. И теперь Брайан сидит у меня на крючке и бьет плавниками. Тьфу! — копытами. И подмекивает от нетерпения.
Такой милаха!
Брайан сразу развил бурную деятельность. Галстук пришлось вынимать. Карта была замечательная. Красивая. Но без единой подписи. В прямом смысле: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Только река с притоками и абрисы горных хребтов, даже без привязки к сторонам света. Настоящий вызов. Я в очередной раз убедилась, что нет ничего невозможного для выпускника Итона, если он втемяшил себе что-то в голову. Уэйд сфотографировал карту на фотоаппарат, как-то над ней поколдовал, убирая фон, и теперь с упорством маньяка таскал ее по карте Колумбии.
Я посидела еще рядом с могилой отца, но мысли, как ни прискорбно, были совсем не о нем. Прости, папа. Никто никогда не заменит мне тебя. Ты навсегда останешься в моем сердце. Просто там есть еще немного свободного места. И я знаю одного молодого человека, который пытается туда пролезть. А он — итонец, папа. Сам понимаешь.
Не прошло и пятнадцати минут, как кладбище огласил радостный вопль британца. Хлопанье крыльев вспугнутых птиц было ему ответом.
— Я нашел! — радостно заявил Брайан, и лицо его сияло счастьем и гордостью. С таким выражением школьник приносит домой первую отличную оценку.
Я подошла к британцу сбоку и заглянула в телефон. Он быстро обнял меня, прижимая к себе. Через джинсовую куртку ощущался жар его тела и терпкий запах, расслабляющий и будоражащий одновременно.
Действительно, линии реки
Да ну, бывают же такие совпадения!
Брай поинтересовался, когда я в последний раз ела. Это был завтрак в отеле, и я не стала отказываться от компании британца за ланчем. Насмерть обаяв девушку-разносчицу, Уэйд стал обладателем телефонов нескольких местных проводников, и уже второй согласился на предложенные условия и обещал подобрать людей в сопровождение. Зная степень твердости «слова колумбийца», я сомневалась, что они появятся. Но они действительно пришли, эти люди. В номер британца. И опоздали-то всего на полчаса, а это практически вовремя по местным меркам. Мы только-только определились с необходимым оборудованием, утварью и продуктами на первое время. Британец бился на каждое песо, как торговка на базаре, шумно и темпераментно. Не знай я, что Уэйд — британский аристократ, решила бы, что он местный. Просто расцветкой не уродился. Такие навыки в Кэмбридже не получишь. Колумбийцы ушли впечатленными. И мы с ними. Я — с нашим будущим поваром, закупать еду, Брайан с двумя другими, — за оборудованием и всякими девайсами, необходимыми мужчинам, чтобы чувствовать себя невозможно крутыми.
Я вернулась раньше соседа по отелю. Свободное время я решила потратить на себя. Заглянула в СПА на первом этаже, подверглась всяким разными косметическим процедурам и вернулась красивая и окрыленная. За окном уже стемнело. Я разложила косметичку и принялась колдовать над внешностью. Сложный макияж скрыл последние следы пребывания в нечеловеческих условиях. Я смотрела на себя в зеркало и была довольна результатом. Даже лучше, чем до крушения. В глубине глаз проскакивали язычки голубого пламени. Длинное небесное платье из плотного хлопка выглядело обманчиво просто, но подчеркивало мою хрупкость и женственность. Может, вы этого еще не осознали, сэр Брайан Уэйд, но вы влипли. Как муха в варенье, да не оскорбит это сравнение ваш взыскательный вкус.
Я улыбнулась отражению, проверяя, аккуратно ли нанесена помада. Помада была идеальна. Я сама была идеальна.
В дверь номера постучали.
Я открыла.
Брайан тоже переоделся. Он был в тех же джинсах и новом стильном джемпере с треугольным вырезом, подчеркивающем развитые грудные мышцы. Он был чем-то расстроен. Но когда его взгляд поднялся на меня, Брайан застыл и на какое-то время потерял дар речи. Я же говорила — идеальна.
— Келли, ты… — он развел руками, признавая беспомощность в выборе соответствующего комплимента. — Потрясающая.
Я поощрительно улыбнулась. Ну, давай дальше. Продолжай.
— Сходишь со мной поужинать? — предложил он.
А то непонятно, ради кого я так вырядилась. Конечно, схожу.
— Если ты обещаешь не распускать руки, — строго предупредила я.
— Обещаю, — с готовностью кивнул Уэйд, убирая руки за спину, якобы, демонстрируя послушание. А на самом деле — и наверняка, чтобы скрестить указательный и средний палец. — Ну, может, чуть-чуть… Самую малость… — он состряпал умилительную физиономию. — Можно?
— Если самую малость, то можно, — проявила я щедрость. Иначе это же настоящее издевательство выйдет: сидеть рядом с ним и не касаться.
Мы не стали выбираться на ветреную улицу и решили поужинать в патио, мягко освещенном пламенем свечей. Колумбийская кухня хороша свежими морепродуктами. По ним я и ударила нынче вечером. Брайан повторил мой заказ. А это был вовсе не намек. Просто захотелось омаров. И устриц немного. И не надо так на меня смотреть. Пристально.
Мы помянули папу. Мне показалось, что Брайан был искренен в своей скорби. Похоже, отец действительно оставил в душе Уэйда глубокий след. Сегодня британец не пытался меня очаровывать. Но от этого выглядел только привлекательней.