Трое за границей
Шрифт:
Зато у немецкой собаки есть масса возможностей заняться делом. Немецкая собака деятельна и значительна. Только посмотрите, как она вышагивает, запряженная в молочную тележку! Ни один церковный староста, собирая пожертвования, не доволен собой в большей степени. На самом деле пес ничего не делает: тележку толкает молочница, а сам пес, в соответствии с личным представлением о разделении труда, гавкает. «Старуха умеет толкать, но не умеет гавкать. Отлично!» — говорит он себе.
На гордость и энтузиазм, с которыми пес разделяет дело, любо-дорого посмотреть. Проходит, например, мимо другая собака и бросает, например, язвительное замечание, дискредитирующее
— Прошу прощения, вы что-то сказали насчет нашего молока?
— Насчет вашего молока я ничего не сказала, — отвечает другая собака; ее голос исполнен кроткой невинности. — Я всего лишь сказала, что погода сегодня хорошая, и спросила почем нынче мел.
— Ах вы спросили, почем нынче мел, да? Хотите знать, почем нынче мел?
— Да, спасибо! Мне как-то подумалось, что вы можете мне это сказать!
— Вы совершенно правы, могу! Мел нынче…
— Да пошли, пошли! — суетится старушка. Она устала, вспотела, ей хочется быстрее закончить.
— Да! Но черт побери! Ты что, не слышала, что она тут ляпнула насчет нашего молока?!
— Ладно, брось! Смотри, вон трамвай, он нас сейчас всех тут задавит!
— Да! Но не брошу! Надо себя уважать! Она спросила, почем нынче мел! И я ей сейчас покажу, почем нынче мел! Мел нынче в двадцать раз дороже, чем…
— Ты мне сейчас все молоко опрокинешь, ну опрокинешь ведь! — жалостно восклицает старуха, пытаясь изо всех своих немощных сил удержать ее. — О Господи! Зачем я тебя только взяла!
На них несется трамвай; их материт извозчик; через дорогу, в надежде вовремя оказать помощь, несется еще один здоровенный пес (в поводу хлебной тележки, за которой бежит и вопит девчушка); собирается небольшая толпа; торопится полицейский.
— Мел нынче, — сообщает молочная собака, — будет в двадцать раз дороже твоей шкуры! Когда я ее сдеру!
— В самом деле?!
— Да!!! Отродье французского пуделя! Капустное брюхо!..
— Ну вот! — вопит бедная старушенция. — Ведь опрокинул! Я ведь знала, что опрокинет!
Но пес занят и ее не слушает. Спустя пять минут, когда движение возобновляется, девчушка-хлебница собирает свои перепачканные буханки, а полицейский удаляется, записав имена и адреса всех поголовно прохожих, пес все-таки оборачивается и оглядывается.
— Ну да, есть немного, — признает он. Затем, беззаботно отряхнувшись, радостно добавляет: — Но я ему показал, почем нынче мел! Впредь не будет соваться! Я так думаю.
— Надеюсь, не будет, — отвечает старушка, грустно оглядывая залитую молоком мостовую.
Однако, самое любимое развлечение немецкой собаки — подождать на пригорке другую собаку и затеять с ней бег на перегонки под гору. В таких случаях хозяин занят главным образом тем, что бегает вокруг тележки, подбирая рассыпавшиеся предметы — буханки, капустные кочаны, сорочки — по мере того как они рассыпаются. Внизу пес останавливается и ждет хозяина.
— Здорово, да? — сообщает он, задыхаясь, когда гомо сапиенс, нагруженный до подбородка, подбегает. — Я бы у него точно выиграл, если бы не этот маленький идиот! Только сверну за угол, как он вылетает прямо на дорогу! Ты его заметил? А я нет! Гадкий засранец. Чего он так разорался? Я его сшиб и переехал, да? А нафиг он не убрался с дороги? Просто позор, позор, как люди бросают детей, чтобы об них все спотыкались… Опаньки, это что, все из тележки?! Ты что, не мог все это упаковать как следует? У тебя в голове что? Ах, ты даже
Он очень самонадеян. Он уверен, что сворачивать нужно за вторым углом справа, и его ничем не переубедить, что на самом деле сворачивать нужно за третьим. Он уверен, что успеет перебежать дорогу, и будет уверен до тех пор, пока не обернется на раздавленную тележку. Здесь он признает свою ошибку, это так. Только что толку. Размером и силой он обычно равняется молодому бычку, а в напарниках у него, как правило, бывает или малодушный старик (или старуха), или маленькое дитя, так что он всегда прав. Самое страшное наказание, которое может ему учинить хозяин — оставить дома, а с тележкой уйти самому. Но наш немец слишком мягкосердечен и делает так нечасто.
Невозможно поверить, что ее впрягают в тележку на радость кому-то другому. Я уверен, что немецкий крестьянин придумал эту маленькую упряжечку и приспособил тележечку исключительно с целью доставить собственному псу удовольствие. В других странах — в Бельгии, Голландии, Франции — я видел случаи грубого обращения с гужевыми собаками, я видел как те надрывались, но в Германии — никогда.
Немцы обращаются с животными крайне жестоко. Я видел, как какой-то немец стоял перед своей кобылой и поносил ее на чем свет стоит. Но лошадь стояла как ни в чем не бывало. Немец, устав ругаться, позвал на помощь жену. Когда жена пришла, он стал рассказывать, чем животное провинилось. Рассказ привел женщину почти в такое же исступление, и они стали поносить лошадь вдвоем. Они прошлись по ее покойной матушке, оскорбили батюшку; они опустились до язвительных замечаний в отношении ее внешнего вида, умственных способностей, нравственных критериев, состоятельности как представителя вида.
Некоторое время шквал оскорблений животное сносило с примерной кротостью, затем поступило самым в данных обстоятельствах оптимальным образом. По-прежнему владея собой, оно потихоньку тронулось с места. Женщина вернулась к своей стирке, а мужчина пошел за лошадью по дороге, продолжая оскорблять животное.
Более добросердечного народа чем немцы не требуется. Жестокость к детям или животным в этой стране почти неизвестна. Кнут для немца — музыкальный инструмент; его щелканье раздается с утра до вечера, но только одного итальянца-извозчика, когда я увидел, в Дрездене, как он использовал его по назначению, едва не линчевала разгневанная толпа. Германия единственная страна в Европе, где путешественник может спокойно садиться в карету, будучи уверен, что его кроткого усердного четвероного друга не замучат непосильной работой и не обидят.
Глава XI