Троецарствие. Дилогия
Шрифт:
Повисло молчание. Я вдруг осознал, что даже уткнувшие головы в землю пленники подняли взгляды и наблюдают за этой спонтанно возникшей дискуссией. Про моих воинов и капитанов и говорить нечего — они выглядели так, будто на ток-шоу попали.
— Значит, я должен стать той кровью, что прольется с твоих пальцев, когда ты подбираешь осколки? — наконец спросил мужчина.
— Если таково твое решение, — тут же отозвался я. — Я его приму. Решение, но не вину, которую ты пытаешься на меня взвалить.
За меня будто кто-то другой говорил. Призрак настоящего Вэнь Тая, что ли? Я бы сроду до такого ответа не додумался.
— Да будет так, — медленно произнес пленник. Опустился на колени и наклонил голову. Не в рабском поклоне покорности, а подставляя шею под меч. Его товарищи с секундной задержкой повторили его позу.
Я вскочил в седло, скривившись от вспышки боли в раненом плече. Кивнул Амазонке и поехал прочь. Через несколько секунд за спиной услышал свист резко опускающихся клинков.
Чертов Китай! Только тут можно одновременно одержать победу, выиграть в споре и проиграть!
Глава 8. Воин познает важность церемоний
После того как я разбил банду разбойников, боевой дух армии и правда вырос — хотя цель, вообще-то, была в другом. Солдаты посматривали на меня с возросшим уважением, кланялись более почтительно, что ли. Ванька-ординарец рассказывал, что в их среде ходят разговоры о том, какой я молодец, как умело командовал и малыми силами разбил большую банду. Было бы там чего еще разбивать! Все потери, которые конница понесла в акции, пришлись на заклинания Чэнь Дэна. Еще лошадь одна сломала ногу на камнях, выбросив наездника, отчего тот лишился нескольких передних зубов. Скотинку пришлось прирезать, а выживший боец сверкал щербатой улыбкой.
Понятное дело, никакой гордости от своего «умелого командования» я не испытывал, как и удовольствия от содеянного. Строго говоря, я произошедшего стыдился. Вспоминал гибель от магии Соловья девяти воинов. И тот разговор со пожилым деревенским учителем, который не пожелал встать на колени. Его казнь.
На душе от этого до сих пор было тошно. Даже понимая, что конница по моему приказу гоняла разбойников, вчерашних крестьян, и многих убила, я не так переживал. Воспринимал это как военно-тактическую игру — интрефейс от богини здорово в этом помогал. А вот убийство тех, кто не пожелал встать на колени — да. В том поступке не было необходимости, но при этом поступить иначе было нельзя. Свои бы сожрали. То еще удовольствие, в общем, быть средневековым феодалом.
Гуанинь явилась в первую же ночь после стычки с разбойниками. Заскочила буквально на минутку, будто торопилась куда. Поздравила с победой, похвалила за полученный «взгляд», но новых задач давать не стала. Сказала, что поговорим позже, когда я приеду в Поян. Установленный ею интерфейс сразу после ухода богини высветил новое задание — следовать в подконтрольную локацию для получения дальнейших инструкций.
Куда мы дошли, как и было обещано, за четыре дня. Это не было похоже на триумфальное возвращение победоносной армии, разгромившей врага или освободившей принцессу из лап дракона. Это вообще не походило ни на что из того, что я успел себе навоображать по дороге. А вариантов я напридумывал много.
Самым популярным мотивом было что-то фэнтезийное. Ворота медленно раскрываются, со стен свисают длинные полотнища флагов, где-то на заднем плане играют что-то торжественное невидимые трубачи. И мои войска, чеканя шаг, входят в город под ликующие вопли горожан. Река из копий и алебард течет по узким улочкам, разливается на широкой площади перед дворцом правителя — моим дворцом! — и замирает. Я гордо поднимаюсь по ступеням, в высшей точке поворачиваюсь к ним лицом, и они, все такие построенные, орут что-то восторженное в унисон.
Да-да, глупости, понимаю. Но что еще я должен был представлять? Я же до своих снов о древнем Китае знал только по голливудским блокбастерам, играм соответствующей тематики, ну еще, может, по книжкам — фэнтези, естественно. А там у всех так было — парадный въезд в город, ликующий народ и восторженный рев тысяч глоток.
На деле же все вышло буднично и совсем не торжественно. Находясь во главе длинной, растянувшейся на пару километров колонны, я доехал до развилки. Одна дорога уходила налево, к постоянному полевому лагерю, другая продолжала идти прямо и вела к городу. Там большая часть штаба со мной попрощалась и свернула налево, а я с небольшой свитой и десятком телохранителей поехал в город.
— Нужно нанести визит вежливости городскому управляющему, — сказал У Ваньнан, не дожидаясь моего вопроса о том, почему мы бросаем войско на младший комсостав и едем в город одни. — Правила приличия, которыми ты, мой господин, постоянно стремишься пренебречь. Заодно нужно поторговаться о поставках продовольствия, у нас совсем плохо с рисом и овсом.
Я почему-то считал, что город с деревнями и так принадлежит Вэнь Таю, а значит, и все, что там производят, тоже. Оказалось, нет. Владелец территории получал доход в виде налогов от всего, что производит уезд, деньгами и продуктами. В виде процента — обычно трети производимого. И это еще по-божески было, можно сказать. До восстания Желтых Повязок императорские мытари забирали две трети.
Еще налоги платили подушно — то есть каждый житель уезда по отдельности. Здесь налоговая ставка была пяти видов: одна с молокососа — новорожденного, другая с малыша — с четырех до шестнадцати лет, третья — с юноши до двадцати одного года. Основной, называемый также тягловым, налог люди платили до шестидесяти лет. И последний был стариковским. О пенсиях, естественно, тут никто не слышал — просто с нетрудоспособных брали поменьше.
Вот и получалось, что, если мне не хватало провианта, я должен был его покупать у своих же подданных. Ну ладно, не подданных, у меня не было тут такого статуса. С подзащитных.
— Я, что ли, торговаться должен? — вскинул я брови. Как-то это не укладывалось у меня в голове — стратег и полководец выбивает скидку на закупку риса.
— Нет. Торговаться будет Юань Мао, интендант. Но твое присутствие сильно снижает алчность градоуправителя, — с улыбкой пояснил мой советник с ци секретаря.
Он, кстати, оказался очень полезным дядькой. Никогда не удивлялся, когда я обращался к нему за справкой, видимо, считал, что военные люди оторваны от жизненных реалий. Или просто так тут было заведено. В конце концов, на кой ляд держать в ближниках секретаря, с раскаченной до четвертого разряда оперативной памятью, если не задавать ему вопросов? Ему как бы жалование платят!