Троецарствие. Дилогия
Шрифт:
К тому же это было правдой. Основным квестом в журнале заданий сейчас стоял «Белый Тигр присоединяет Синьду к своим владениям». И там — о чудо (и результат грамотно проведенных переговоров)! — даже стояла награда! Лично мне, а не фракции, которая от взятия портового города тоже получает массу плюсов. Для меня Гуаньинь выкатила трактат под названием «Воодушевление». То есть открытие еще одного заклинания Стратега.
И надо сказать, как по мне, он перевешивал даже увеличение доходов от налогов с города. Я прекрасно помню, как в нескольких снах, когда я еще только наблюдал за жизнью
Ведь кто такие, если вдуматься, все эти пятьдесят и семьдесят тысяч пехоты? Крестьяне и ремесленники, профессиональных солдат можно встретить разве что среди условно гвардейских частей, да еще среди наемников. Призвали за миску риса, выдали шитую бронзовыми бляшками жилетку и шлем под названием «нафига башке защита», сунули в руки копье-клевец — и пожалуйте на фронт! Ясно-понятно, что такие воины добра сражаться могут только фронт на фронт с такими же противниками. А если им во фланг ударить или, не дай богиня, в тыл — бегут со скоростью звука! Про падение боевого духа при обстреле лучниками и говорить нечего.
В общем, «Воодушевление» моей армии было нужно так же, как своевременные поставки продовольствия. Если не больше. На одной этой технике я смогу держать войска в тонусе, а это половина победы.
— Чтобы начать кампанию против Ля Ина, нам нужно чем-то отвлечь желтоповязочников. — сказал Лю Юй.
Быкоголовый князь демонов в споре по выбору объекта агрессии участия не принимал. Его, как я понимал, вообще не особо парило направление — куда пошлют, туда и пойдет. Но суждение тем не менее он вынес очень грамотное. Юн Вэйдун был самым опасным противником в этих краях. И поворачиваться к нему спиной, идя на Синьду, было очень опасно. Если он узнает, что Вэнь увел свою армию на северо-запад, ударит, ни одной лишней минуты на размышления не потратив.
— Попросим господина Чэн Шу разместить на границе юйжанских земель свои войска, — предложил Пират. — Ты же с ним, считай, уже породнился. Вот и пусть поработает за дело объединения Юга под одной рукой.
Это был хороший вариант. Генерал Желтых Повязок не сможет игнорировать «учения» на границе своих земель, обязательно отрядит туда какой-никакой корпус для возможного перехвата атаки. Только вот что я буду должен будущему тестю за такую услугу? Как бы не шутка, вывести несколько десятков тысяч людей в поля и изображать угрозу. Это и накладно — чисто по прокорму и зарплате солдатикам, которые за такой поход получают «боевые». И опасно — а ну как Юн Вэйдун решит напасть на владения родственника, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу?
— Еще варианты?
Войдя в роль спасителя Китая, я уже без всякого стеснения и опасения раскрытия, эксплуатировал знания своих капитанов. В конце концов, все начальники так поступают! Даже в моем мире. Соберет такой микро-босс подчиненных и давай устраивать мозговой штурм на тему «как нам повысить продажи бытовой техники марки “Редмонт” в условиях мирового кризиса и снижения покупательской способности населения». И как бы плевать он хотел, что бонусы от этого получит только сам — по договоренности с региональным представителем компании. Думать должны были почему-то продавцы и консультанты.
— Можно написать письмо Го Гоцзяну. — предложил Мытарь. — Предложить ему ударить по Юн Вэйдуну с двух сторон.
Упомянутый господин правил городом Чанша с окрестностями, которые с моими владениями не граничили. Но располагались с другой стороны от контролируемых желтоповязочниками земель. То есть, если предложить ему совместную атаку на генерала Юна…
— Но нападать на желтых при этом мы не будем? — уточнил я.
Все закивали, довольно улыбаясь. Ах, какие хитрые и коварные китайцы!
— И кто нам будет верить после такого кидалова? — уточнил я.
— Война — путь обмана! — тут же откликнулся Пират.
— Благодарю, господин Гань, я тоже труды Сунь Цзы читал.
Вообще, если по-честному, могло и сработать. Одним ударом я отвлекаю внимание и ослабляю двух противников, если они между собой схлестнутся. Только вот такой вариант хорош, если цель моя — захватить Синьду, а потом хоть потоп. Если же я собираюсь объединить всю Поднебесную, такая хитрость мне может потом боком выйти. Те, кому надо, запомнят. А при случае и сами так поступят — типа, ему можно, а нам нет? Скользкий, в общем, путь.
За следующие полчаса мы ничего более умного не придумали. И пришлось мне диктовать Мытарю письмо к тестюшке, в котором я просил его погулять с войсками по северным границам. Без каких-либо подробностей — умный человек поймет.
После решения этой задачи мы занялись тактикой. То есть попытались предположить, как будет действовать правитель Синьду, узнав о нашем нападении? Запрется в городе и будет меряться запасами продовольствия? Выйдет в поле своими войсками и попробует дать нам генеральное сражение? Пойдет на союз с западным соседом, чтобы навалять офигевшему Белому Тигру? Ответов на эти вопросы ни у кого из моих капитанов не было. Ля Ин был известен как человек настроения, и предположить ход его мыслей мог только такой же непредсказуемый тип.
Но сошлись на том, что воевать ему выгоднее из-за крепостных стен. Копий у него меньше, недавно его здорово потрепали соседи (и я в том числе), так что равной численности он на поле выставить не сможет. А если и наберет рекрутов из местных, это будут желторотые новобранцы. Даже если их сравнивать с моими пешими копейщиками.
— Имеется информация от шпионов, что около двух месяцев назад Ля Ин заказал крупную партию самострелов чо-ко-ну, — сообщил Секретарь. — Мы до сих пор не имеем подтверждения, да и в сражениях это оружие пока не использовалось.
Все сразу встревоженно загудели. Шутка ли — арбалет с магазином на десять болтов, который еще и взводить можно одной рукой. Я читал про них, еще там, дома. Дальность стрельбы и сила удара снаряда у этих штук невелика, но, чтобы пробить защиту рядового бойца, достаточна. А если представить, что Синьду будут защищать такие стрелки, засевшие на стенах, потери со стороны штурмующих будут просто огромные. Это же пистолет-пулеметы раннего средневековья.
— Насколько большая партия? — спросил я.