Троецарствие. Дилогия
Шрифт:
— Новое место не означает начала новой жизни. Мир не снаружи тебя, а внутри.
— Это основной постулат идущих по Пути, — высказался спустя некоторое время, когда я уже вернулся в реальность, Мытарь. — Нельзя изменить мир, меняя мир. Только меняя себя, это возможно.
Я не стал от него скрывать кольцо. Показал, рассказал о том, что получил его в награду от богини, и признался, что не понимаю, что с ним делать. Советник покрутил артефакт в руках и сообщил, что мне очень повезло.
— Нефритовых колец всего пять на всю Поднебесную, — сказал он. — Давно, еще в те времена, когда боги жили рядом, они принадлежали героям, отмеченными высшими
— Нет, — честно признался я. — Фольклор я как-то упустил во время обучения Пути. Что за легенда?
— Один мудрец по имени Кун, всю свою жизнь положивший на поиск истиной мудрости, в конце пути обнаружил, что доступные ему знания не имеют ценности, если их не передать ученикам. Но он был уже стар, и смерть вот-вот должна была забрать его. И тогда он попросил Нефритового императора позволить ему жить в кольце, чтобы учить тех, кто будет владеть им. Господин Неба пошел ему навстречу, взял дух мудреца и заключил в кольце.
— То есть мне достался учитель, который знает о ци все? — с огнем в глазах уточнил я.
Но Мытарь, как выяснилось, не закончил.
— Однако, собирая мудрость всю свою жизнь, Кун не овладел искусством наставничества. Зная много, больше всех из ныне живущих, он не научился передавать эти знания. Поэтому, согласно легенде, владелец нефритового кольца сосредоточения должен обладать поистине железной волей и упорством, чтобы принять накопленные знания.
Ну, естественно! Всегда будет подвох! Это же китайцы, они по-другому просто не умеют! Вот тебе, Леша, личный тренер, мастер спорта по ци и вообще лучший из лучших. Он сделает из тебя настоящего избранного, только… учить не умеет. А его методы… Что ж, один из них я уже испытал на себе.
При этом нельзя сказать, что мне не помогло. «Шепотом» после купания в горном озере, куда он меня скинул, я овладел. И если для того, чтобы научиться всем возможным для меня техникам, нужно терпеть сумасбродного учителя, я готов, черт меня дери!
В конце концов, нельзя изменить мир, меняя мир. Начинать нужно с себя.
Глава 27. Полководец учится применять опыт прошлого
Китайский доспех военачальника, конечно, не европейская рыцарская сбруя, которую надеть без помощи нереально, но одному с ним справиться все равно сложно. Поэтому вокруг меня сейчас и шуршал Ванька-ординарец, а я стоял, разведя руки в стороны, и не мешал пацану работать.
Сперва, поверх нижней рубахи и штанов, халат. Не тот повседневный, легкий и, надо признать, очень удобный. Нет, сегодня моей одеждой был боевой, плотный и тяжелый балахон из нескольких слоев синего шелка, между которыми уложена подкладка из конского волоса, защищающего от скользящего удара или не сильного укола. По сути — поддоспешник.
Затем сама броня. Нагрудник — кожаная основа, с нашитыми на нее внахлест металлическими пластинами. Пояс, на который крепится юбка — две полосы из кожи и чешуи, защищающие бедра и колени. Наплечники, каждый из которых монтируется отдельно к нагруднику и руке сложной системой шелковых шнуров. Боевой пояс — широкая полоса толстой кожи, усиленная железными бляхами. Поверх него кушак синего цвета. Рукавицы, подбитые тем же конским волосом и с чешуей по внешней стороне ладони. Сапоги, усиленные в голеностопе толстой, негнущейся
То есть сперва шишка на макушке, схваченная синей лентой, потом кожаная шапочка с утолщением, куда этот волосяной узел вставляется, и только поверх всего этого шлем. Не цельнокованый, а собранный из бронзовых пластин, сшитых синим шелковым шнуром.
В общем, для человека, который на передовую не полезет ни при каких обстоятельствах, я был защищен по самому высокому классу. С другой стороны — передовая имеет дурное обыкновение докатываться до тыла в случае поражения. А оно, поражение в смысле, маячило на горизонте. Так что все не зря.
— Готово, господин! — доложил Ванька и отступил в сторону.
Я взял со стола круглое бронзовое зеркало размером с десятидюймовый планшет и посмотрел, что получилось. На меня оттуда глянул серьезный китаец с аккуратными усиками и тонкой бородкой. Каска, в смысле шлем, подчеркивала мужественность этого человека, несмотря на то, что в ее защитных качествах я сильно сомневался. Но в целом я был доволен образом, который сложился. Настоящий полководец, команды которого хочется выполнять.
Не знаю, сколько в этом утверждении правды. Вполне возможно, что я занимаюсь самовнушением, но в моем положении выбирать особенно не из чего. Танцы уже начались, мандражировать поздно — выходи на танцпол.
— Ну, раз готово, пошли, — сказал я и вышел из шатра.
Моя армия тоже была готова. Тысячи солдат и младших командиров уже заняли свои места в строю. Ровные ряды подразделений, над которыми реяли знамена и флажки десяток, внушали уверенность в победе. Ровно до тех пор, пока не посмотришь на войска противника. Которых было значительно больше.
Генерал желтоповязочников, Юн Вэйдун, привел под стены Пояна почти шестьдесят тысяч человек. Почти в полтора раза больше тех сил, что были у меня под рукой в поле и прятались сейчас за городскими стенами. И это нифига не внушало уверенности!
Ординарец придержал стремя, я вскочил на коня и, не дожидаясь его — зная, что Ванька последует за мной с задержкой в один удар сердца, — поехал к небольшому холму, который был выбран как командный пункт. Там меня уже ждали капитаны и несколько младших командиров, подразделениям которых отводилась особая роль в битве.
Мой приезд все отметили «полевыми» поклонами. Альтернативное воинское приветствие, что-то вроде наклона головы с едва заметным движением корпуса и сведенными на уровне груди руками. Можно сказать, без церемоний. Я ответил собравшимся в том же стиле, ни к кому конкретно свой поклон не обращая, и поймал себя на том, что едва сдерживаю дрожь в руках. Черт, как же я, оказывается, волнуюсь-то!
И было от чего. Войска желтых вышедшей из берегов рекой перекрывали доступ к городу. В большинстве своем армия Юн Вэйдуна состояла из пехоты. Конницы противник имел немного, а та, что была, серьезной угрозы не представляла. Легкая, годная только бегущих преследовать да беззащитных стрелков резать. На флангах я заметил сотни три конных арбалетчиков, но и они погоды не сделают.
А вот пехота опасения, определенно, внушала: в первую очередь своим количеством и во вторую — качеством вооружения. Это уже была не та голытьба, которая составляла основу войск повстанцев, как было в начале смуты. Тогда, по словам того же Пирата, даже встретив армию в пятьдесят тысяч, военачальник, имевший под рукой впятеро меньше войск, мог рассчитывать на сравнительно легкую победу. Сейчас все изменилось.