Трофей Степного Хана
Шрифт:
Через несколько минут Дава вернулся.
– Вот, принес, – сказал, морща нос. – Я не знаю, что моя бабка сюда мешает, то ли волчий жир и помет тушканчиков, то ли мочу волка и… Воняет страшно, но от этого снадобья на мне все сразу как на собаке заживает.
Зачерпнул пальцами и тут же протянул, отворачиваясь:
– Фуууу!
А потом искоса взглянул на девушку и добавил, подкашливая:
– Как ты теперь э… Твой трофей тебя не выгонит из шатра?
– Мажь, давай, – вяло огрызнулся Тэмир.
Он уже устал от всего этого и хотел есть. И надо было накормить девушку.
***
Тот
Все эти кровавые тряпки, запах спиртного, запах крови.
Потом этот круглолицый вышел и вернулся с какой-то плошкой. И опять занялся раной. Аля забилась в самую дальнюю часть шатра и оттуда с ужасом смотрела, что они творят в антисанитарных условиях, и ей становилось дурно. Самой хотелось кричать. Казалось, это должно быть очень больно, но тот парень молча терпел, даже в лице не изменился. Только один раз она встретилась с ним взглядом.
У него были большие серые с желтизной глаза. И взгляд такой, что…
Она не выдержала, опустила голову. А потом вообще стала осматриваться, не решаясь больше на него смотреть. Глаза уже давно привыкли к полумраку, царившему в шатре, и теперь она видела гораздо лучше. В стороне от входа лежало его оружие и небрежно брошенный сверху доспех, похожий на античный панцирь.
Зачем он снял его перед боем? Зачем было так рисковать? Вспомнила сейчас, как тот другой летел на него с копьем, и невольно передернулась. Но Аля уже поняла, что это необычный человек.
А еще она понемногу стала догадываться, зачем ее привели сюда. Ведь если сопоставить все, получалось, что она приз, за который он дрался и победил. И теперь она его собственность? Все внутри восставало против!
Там, на ристалище, кричали: «Цом! Цом!». Аля не знала, что это значит. Но сейчас, когда державший ее в тисках страх немного прошел, она поневоле стала задумываться – а что же с ней дальше будет?
Наконец круглолицый вышел, сказав что-то на прощание. Дернулось полотнище полога и опустилось, отрезав их от внешнего мира. Она осталась в шатре наедине с победителем.
Сразу повисло напряжение. Чего ждать?
Парень встал со своего места, а она невольно дернулась. Потом замерла, глядя перед собой. Но он даже не взглянул в ее сторону, подобрал кровавые тряпки с земли и как был, в одних штанах и босой, вышел наружу. А ей вдруг стало страшно одной.
Как в первый миг своего попадания. Мгновенно сгустился сумрак, шорохи поползли отовсюду, звуки, шаги снаружи, ржание, лай… Хохот. Страшно!
Но вот полотнище полога снова дернулось. На пороге возник он. У него в руках было две миски. Одну он положил на низенький плетеный столик, с другой ушел в дальний конец шатра и начал есть. До этого момента Аля не чувствовала голода, а тут прямо живот подвело. Но это же надо было встать с места, а она не хотела привлекать к себе лишнее внимание.
И тут он вдруг перестал есть и вскинул на нее тяжелый взгляд.
Аля так и застыла, боясь дохнуть. А он встал, взял со столика вторую миску. Подошел, присел на корточки и протянул ей:
– Йе!
Она вздрогнула. Опустила глаза – в миске была жидкая каша, в которой плавали кусочки баранины. Большая порция.
– Йе.
– Спасибо, – пробормотала Аля, забирая у него миску.
Он не ответил, молча отошел и снова принялся за еду.
***
Они так и ели молча, каждый в своем углу. Аля временами поднимала взгляд от миски и смотрела на него. Она про себя окрестила его «парень», но нет, это был мужчина. Совсем молодой. Вблизи она разглядела, что у него гладкая кожа, загорелая, но не грубая, как можно было бы предположить, а шелковистая. Черты лица были правильные, а глаза большие, серые, взгляд суровый, пристальный.
И, конечно, рана на боку. Аля не могла на его развороченный бок смотреть.
Она еще подумала, что он по возрасту ровесник ее однокурсников. Но те по сравнению с ним воспринимались такими детьми. Инфантильные, рыхлые, ничего не видевшие в жизни, кроме компьютерных игр.
Боже, каким все казалось далеким. Еще сегодня утром она бежала на лекции, суетилась. А теперь? Уставилась в миску с кашей, сжала покрепче в руке грубую деревянную ложку. Пахло бараньим жиром. Она сцепила зубы и стала доедать, пока совсем не остыло.
Так странно было осознавать себя в этом шатре, в этой красной одежде, в украшениях. И отголоски переживаний от всего увиденного. Она невольно вздрогнула и задышала часто и глубоко. Ведь если бы победил не он, а тот, другой, который был в богатой одежде… Ей вспомнился его взгляд, горячий и алчный. Как будто он хотел живьем ее сожрать. Не так уж она была инфантильна, чтобы не понять, что он стал бы с ней делать.
Подумала так и снова передернулась. Надо было как-то выразить этому парню благодарность, но она не знала ни слова на их языке, не знала даже его имени. Да и, если честно, моментами, поглядывая на него, задавалась мыслью – а нужна ли она ему вообще со своей благодарностью?
Потому что он как принес ей еды, так с тех пор вообще перестал замечать ее.
Сам быстро доел, отставив миску куда-то в сторону, потом подошел к пологу и выглянул. Аля уж думала, опять уйдет, но нет. После этого к нему в шатер вошли еще четыре молодых воина. Одного, того, круглолицего, она узнала, других видела впервые. Все они, проходя внутрь, косились на нее.
Однако тот парень что-то сказал и сразу увел их вглубь шатра. Там они уселись кружком и довольно долго говорили о чем-то. О ней как будто забыли, и, наверное, это было хорошо. Аля поставила пустую миску на плетеный столик и затаилась, стараясь казаться меньше и незаметнее.
Но вот совещание окончилось, молодые воины стали расходиться. Один направился к ней, она вся сжалась, а тот взял со столика ее пустую миску и вышел.
А ее… хозяин? или как еще его звать? Подхватил с пола свою миску и тоже вышел.
Она осталась одна в шатре.
Тем временем совсем стемнело и наступила ночь. А ночью вообще все иначе. Аля очень плохо представляла себе, что теперь будет. И надо же где-то спать… Не успела додумать, полог шатра снова колыхнулся, вошел тот круглолицый. Отводя взгляд, бочком приблизился и положил недалеко от нее наземь большой глиняный горшок. И тут же вышел.