Трофей

Лера

Трофей

Сердце твое двулико,

Сверху оно набито

Мягкой травой, а снизу

Каменное, каменное дно...

Я же своей рукою

Сердце твое прикрою,

Можешь лететь

И не бояться больше ничего....

Он закинул голову наверх и прищурился. Из-за ливня толком ничего было не разобрать, темно-синее небо нависло над замком и равниной, струи воды лупили что было мочи по крышам, лицам, конским спинам.

– Ну и где

– Вон она, господин, - услужливый и глазастый паренек мотнул острым подбородком вверх и в сторону.

– Ты кто?
– мрачно поинтересовался он.

– Кайлом звать меня, господин, - заулыбался паренек.

– Нда? Не ты ли нам ворота открыл, Кайл?
– мужчина нехорошо прищурился. Улыбка парня немного померкла, но потом снова засияла еще шире.
– Ты, вижу. Рассчитывал на достойную награду?

– Я...

– Надеялся, - кивнул сам себе мужчина и наотмашь полоснул парня по шее коротким мечом для ближнего боя.

– Ну и зачем, Лайл?
– недовольно спросил ближайший помощник, Берн.

– Достойная награда для достойного поступка, - тот, которого назвали Лайл, закинул меч в ножны и снова закинул голову, пытаясь отыскать на темнеющем фоне человеческую фигуру.
– Предал прежнюю госпожу - и меня предаст.

– У тебя мозги набекрень, - вздохнул Берн и отошел назад, негромко раздавая указания. Нужно было разместить усталых людей, всех накормить, расставить караулы, да и за местными присматривать нужно было в оба глаза. Не все радовались смене правящего дома. А Лайлу нужно было отыскать прежнюю госпожу и ознакомить с указом Его Величества. Согласно этому указу, замок Торшон вместе со всеми окрестными землями, деревнями, скотом и людьми переходил во владение Лайла, кавалера и хранителя Алмазного Дождя.

– А, вон ты где, - он, наконец, зацепился взглядом за неподвижную фигуру на каменном зубце. Если бы она не шевельнулась, он бы ее не заметил - но ветер-предатель качнул ее фигуру, и выдал.
– Держи, Берн, - он сунул другу перевязь с мечами, кольчугу и куртку.

– Штаны сразу сними, - посоветовал Берн, - чего уж там. Порази воображение леди.

– Успеется, - хмыкнул Лайл и быстро взбежал по ступеням наверх. Местами площадки были разрушены - где-то от времени, где-то от ударов магии. Его людей магии, между прочим. Он простоял под этими стенами целых три дня, как дурак. И теперь ему было очень интересно, кто руководил обороной. Не муж, это понятно. Был бы муж жив, его, Лайла бы в живых не было.

И как, спрашивается, эта сумасшедшая баба забралась на зубец? Ни лестницы, ни ступеньки, ни уступа, ничего. Вообще.

– Милая, ты вьешь там гнездо?
– проорал он сквозь дождь. Женская фигура не дрогнула. Он фыркнул, как лошадь и вытер лицо.
– Спускаться будешь?

Ничего. Ноль эмоций. Железная баба, - восхитился он мельком, оглядываясь. Камней, крупных и поменьше, навалено было в изобилии.

– Вот что интересно, милая, - он с натугой перетащил один валун к каменной кладке.
– Как вы, женщины, нами вертите! Поразительно, поразительно. Я, к примеру, вместо того, чтобы праздновать победу, отогреваться у огня и пить вино, строю черт знает что, лишь бы с тобой поговорить. А?

Он глянул на нее. Силуэт неподвижен - даже одежду ветер не треплет - потому что дождь промочил ее насквозь.

– Кстати, кто руководил обороной?
– продолжил он болтать, сваливая камни.
– Очень, очень талантливый человек. Да. Если бы не этот ваш Кайл, пришлось бы мне еще денька четыре тут торчать, как забытая клистирная трубка. Ты знаешь, что такое клистир, милая?
– Куча, наконец, достигла нужной высоты и надежности, и он быстро вскочил на изъеденную ветром и дождями площадку.

– Вид, конечно, красивый, милая, - согласился Лайл и дотронулся до ее плеч, ожидая чего угодно - крика, слез, толчка и попытки сбросить его со стены. Он не ожидал, что она такая мокрая и холодная - не теплее тех камней, которые он таскал. Он с силой повернул ее лицом к себе, щурясь от косых струй дождя, вгляделся в ее лицо.

– Зачем залез?
– хрипло спросила она.

– Да ты не глухая, - восхитился Лайл.
– Вот радость-то какая!

– Я еще и не слепая. И не слабоумная. Чего залез, говорю?

– Ознакомить тебя с указом Его Величества.
– Честно ответил он.

– Так ознакомь и проваливай.

– А ты тут будешь стоять?
– уточнил Лайл, запуская руку за пазуху.

– Не твое собачье дело, - ласково ответила она.

– Ух ты, а я-то думал, ты леди!

– Ух ты, так ты думать умеешь, - бледные до синевы губы презрительно искривились.
– Вот радость-то какая.

– Не зли меня, милая, - прищурился он.

– Ой, не пугай, - она снова скривилась и перевела взгляд за его спину.
– Где там указ... Его нового Величества?

– В куртке оставил, - сокрушенно вздохнул он.
– Спустимся?
– Внизу топтались его ребята, хмуро поглядывая на женщину и без одобрения - на самого Лайла.

– Вон он, - она качнула острым подбородком на грудь Лайла.
– Давай сюда. Что там, роспись надо поставить?

– Ты еще и грамотная, - снова восхитился он.
– Клад, а не женщина. Расписываться чем будешь?

– Найду, чем, - хмыкнула она и подняла руку. На ней оказалась промокшая от крови и дождя повязка. Она равнодушно содрала ткань, и даже Лайл поморщился. Ему, конечно, тоже сдирали повязки на живую, но...
– Сойдет? Для нашего нового кровавого Величества?

Пока он отвлекался на свои мысли, она успела вытащить из мокрой косы длинную шпильку и черкануть кровью на пергаменте. Шпилька звякнула об камни, а рука снова спряталась в складках промокшего платья.

– Спускайся, - серьезно сказал он, убирая пергамент в тубу и за пазуху.
– Поговорим. И о новом Величестве, и о старой жизни, и о новой жизни.

– Болтун, - усмехнулась она и сильно оттолкнулась ногами. Назад.

Он успел схватить за концы взметнувшегося шарфа, но гладкий и мокрый шелк выскользнул из пальцев, как вода. Женское тело выгнулось дугой, подхваченное ветром, взметнулся веер брызг, кто-то закричал, мелькнула белая кожа, в ударе молнии высветились черные провалы глазниц, и само лицо - счастливое до предела. Без предела. Молнии лупили совсем рядом со стенами, исступленно, неистово. Ветер-предатель, ветер-насмешник положил ее бесчувственное тело у ног Лайла. Из-за спины доносились молитвы пополам с ругательствами.